Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 46

В недра храма, где проживают его служители о двух и четырех ногах, смысла ломиться тоже нет. Быстро ориентироваться в незнакомом пространстве, заполненном недружелюбно настроенными обитателями, мы не сумеем, а лезть внахалку — не лучший способ жить долго и счастливо. Куда ни кинь, всюду за… хм, клин, короче.

От нечего делать мы пошли проводить рекогносцировку под видом не молящихся, а просто глазеющих. В храме Дагонта хватало всякого люда. Истовой преданности от людей Очиститель не требовал: правила гигиены соблюдаешь, Ольрэну Ушедшему не поклоняешься — молодец, возьми с полочки пирожок, только большой не бери, а маленького там нет.

Входом в святилище служила огромная арка, которую охраняли две статуи псов-стражей. Громадные остроухие псы из черного камня с зелеными огоньками в глазницах смотрелись внушительно. Они не скалили клыков, но сила, запечатленная неизвестным мастером, внушала уважение.

Внутри не было росписи, которую я подсознательно ожидала увидеть после посещения храма Первоотца. Имелись лишь скульптуры, резьба по камню и статуя самого Дагонта. Ким то ли подзабыла, то ли совершенно не заостряла на этом внимания, поэтому в ее сознании зрительный образ бога, в отличие от благообразных мужчины и женщины — Первоотца с Первоматерью, — отсутствовал. Громадная статуя рядом со свободным пока от реликвий постаментом заставила меня икнуть от неожиданности.

Дагонт оказался собакой страшной. То есть антропоморфная его фигура в полотенце, ничуть не скрывающем недурственных форм, заканчивалась головой здоровенного пса, похожего на псов-привратников. Только уши «собачки» были более острыми, а шерсть — не черной, а благородного шоколадного оттенка с золотистой искрой. Не знаю уж, какой минерал давал такой эффект. В глазницах сверкали черные камни, переливаясь радугой в глубине зрачков. Рот скалился острыми белыми клыками. Интересно, почему Первоотец, Первоматерь — человекоподобны, Дагонт — собака, а боги стихий вообще тел в религиозной традиции не имеют, лишь символы? Воздух — птички, вода — рыбки, земля — плимт (местный родич крота), огонь — сарха (это племянница саламандры, выглядит как огненная бабочка). Такое впечатление, что в пантеон Фальмира сгребли богов отовсюду понемногу, где кого нашли, и так же ворохом забросили разделять и властвовать, не выправив толком до единообразия.

Но Дагонт, право слово, шикарен! Начинаю понимать древних египтян с их зверопантеоном. Что-то в этом притягательное есть. Или я латентная созерцательная зоофилка? Вон Кирт все кобылу в жены просит, а я буду пса Дагонта требовать в мужья. Хи-хи! Вообще-то щитовик ничуть не зоофил, а присловье про брачные претензии к лошадке подхватил от дядьки-кузнеца, которому сызмальства помогал. Тому, наверное, эта ругань помогала капризных лошадей подковывать. Как рявкнет, лошадь испугается, замрет, а пока прочухается, изготовится возражать — поздно, подковали.

Размышляя о шикарности образа Очистителя, я любовалась изваянием, игрой радуг в каменных зрачках, способных гипнотизировать паству. А этот коварный тип собачьей наружности… Он взял и мне подмигнул! Ой! Рядом слаженно охнули другие члены команды, а Филя закашлялся, подавившись воздухом. Значит, или галлюцинация массовая, или это был не глюк, и Дагонт в собственный храм к нам на огонек заглянул.

— Он мне подмигнул, — промямлило самое слабое звено в нашей команде — принц Фиилор, он же просто Филя.

— Все это видели? — уточнила я, и кивки от Дабл-Кей и Шерифа стали подтверждением.

— Значит, Очиститель не против нашей затеи, — бодро, с искренним облегчением объявил Кирт.

Становиться на путь религиозных преступлений никому из нашего коллектива не хотелось, и намек бога снял здоровенный камень с души и совести, заодно, кажется, обещая прикрыть грешок храмовой кражи.

— Если от большого взять немножко, это не грабеж, а только дележка, — процитировала я старую детскую присказку. — Предлагаю считать, что Дагонт перетер о наших делах, путях и целях с Первоотцом и бучу поднимать не станет. Теперь Очиститель согласен помочь или хотя бы не вмешиваться.

— Он мне снова подмигивает и вон на тот проход кивает, — медленно выдохнул Керт, тыча в сторону скромного коридорчика, замаскированного статуями тройки псов.

Да уж, не привык щитовик к столь эффектным жестам богов. Не смотрел, бедолага, голливудских блокбастеров, «Мумии» ни единой не видел, а то был бы спокойнее удава с пятью кроликами в животе.

— Думаю, это неспроста, — тихо промолвил Шериф.

— Исходя из того, что среди нас только один потенциальный пес, согласна, нам показали, куда надо идти, точнее, одному из нас на четырех лапах, — резюмировала я, потирая руки. Идея о прихватизации ценного кристалла из храма начала обретать очертания.

Подмигивать в ответ Дагонту мы не стали, но поклонились уважительно, обрисовав на груди ритуальную форму клыка — банальный треугольник вершиной вниз, и осторожно сместились к статуе песиков с задранными, будто старательно нюхают воздух, мордами. Между прочим, живые копии этих песиков — собачки Дагонта — свободно шастали по храму, беззастенчиво приставая к отдельным посетителям с требованием глажки, ласки и подачки. Жрецы-псари этому не препятствовали. У нас с собой съестного не имелось, потому пришлось, едва бог перестал семафорить нам глазками, компенсировать отсутствие деликатесов масштабным почесыванием и поглаживанием. Ой, нет, соврала! У Кирта, любящего пожевать в пути, в карманах и сумке на поясе оказались соленые сухари и полоски вяленого мяса. Пришлось щитовику раскулачиваться, угощать зверей. Все! Больше ни на что постороннее храмовые собаки внимания не обращали, мимо могло и стадо динозавров-еретиков протопотать без помех.

Такая вокруг Кирта поднялась толкотня (толчея, счастливые взвизги, тявканье и мельтешение лап, хвостов, ушей и прочих частей разномастных собачьих тел), что появление еще одного пса среди пестрой когорты собратьев прошло совершенно незамеченным. Так же как и его отделение от коллектива и проскальзывание в проход за статуями.

Наших усердных ласк и еды из нычки запасливого щитовика оказалось достаточно, чтобы занять песиков минут на семь. Псы ловили кайф и чавкали, метеля воздух хвостами. Ни на что и ни на кого иного внимания не обращали. Так же незаметно, как исчез, под шумок из коридорчика потихоньку вернулся песик-перевертыш и присоединился к стае. Потолкавшись в общей куче, он снова отделился от коллектива и под прикрытием колонн стал человеком. Керт не сказал ничего, лишь показал на пальцах знак удачи, выглядевший на Фальмире как раскрывшая крылья птичка, составленная из двух ладоней.

Мы покинули храм Дагонта лишь после того, как псы опустошили заначку Кирта и переключились на других посетителей. В дверях нас догнали пятеро псарей. Если бы не благостно-расслабленные лица, впору было бы насторожиться и нащупать оружие. Но нет, нас всего лишь одарили на прощанье «сувенирами Дагонта» — религиозными знаками его милости без всякой магической начинки. То есть повесили на шеи медальоны с изображением бога, к которым колечком цеплялся клык — символ Дагонта. Подарочек принял даже Шериф.

В трактир мы не бежали лишь потому, что не стоило навлекать на себя лишних подозрений. Фиилор от нетерпения едва не подпрыгивал и смотрел на Керта такими жадными глазами, что, не знай мы причин, много чего нехорошего могли бы подумать.

В комнатах за закрытыми дверями щитовик не стал томить общество неизвестностью. Сразу вытащил из кошеля на поясе крупный, с мизинец длиной и габаритами с кулачок младенца, черный камень с искрами, очень напоминающий вставленные в глазницы статуи Дагонта в храме.

— Других кристаллов в жезле не было, — предупреждая вопросы, объявил Керт. — А этот сам из креплений в руку выпал.

— Он-он! — восхищенно согласился Филя, чьи пальчики рефлекторно потянулись тяпнуть ключ и спрятать его к другим предметам в мешок.

Мне на миг даже жалко стало: среди такого хлама драгоценный камень держать придется. Ладно хоть твердость у таких сверкающих штучек повышенная, не обдерется и не расколется наша новая прелесть.