Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 63

— А где брата-напарника потерял? — ляпнула я прежде, чем сообразила на цыпочках пройти мимо.

— Лапуля? — совершенно трезвым голосом опознал меня щитовик. — Спит Керт, должно быть. А я не сплю… Думаю о том, какой дурак и что дальше делать.

Удивительно, его мысли совпадали с моими собственными, может, поэтому я, никогда в жизни не лезшая в чужую душу, сочувственно вздохнула. Не слепая же! А что вслух догадки не озвучивала даже в шутку — так есть такие намеки и шутки, за которые в зубах бывают промежутки, особенно если с намеками угадаешь. Но сейчас я решительно спросила:

— Филя нравится?

— Нравится, — обреченно согласился Кирт. — Когда она несуразным парнем была, проще было. Заклинит, так дашь себе оплеуху, мысленно рявкнешь: «Не лезь к парню, урод, кобылу тебе в жены!» — и легчает. А сейчас-то девица… принцесса… красавица…

— Изгнанница, — продолжила я, — которая никогда за своим титулом не придет и копейки за душой не имеет. — Про фамильные украшения, заныканные Филей в необъятных чемоданах, я благоразумно умолчала. — Ты же не бродячий пес, а щитовик самого ставленника Ольрэна, приписанный к Заступающей Последнюю Дорогу.

Кирт крякнул, когда я развернула ситуацию на сто восемьдесят градусов, и замер. В глазах мало-помалу разгорался огонек новой надежды.

— Поэтому нравится — ухаживай, — посоветовала я. — Может, чего и выгорит. Она уже привыкла полагаться на тебя, к твоей заботе и болтовне привыкла.

— Хм… — отставив кубок, протянул щитовик, уже не обращая внимания на окружающее. Кажется, сейчас в глубинах его разума выстраивалась сложная кампания по охмурению бывшего принца Радильяра.

Эх, мне бы его проблемы! Хотя чужие проблемы всегда выглядят менее значительными, чем собственные. Таковы люди!

Я мысленно дала себе пинка, развернулась на пятках и пошла на штурм цитадели. Стук кулачка в дверь прозвучал как-то неожиданно громко в коридорах замка. Я все ждала, что вот сейчас случится очередной облом: явится трепещущая, как фиалка в ночи, Филя и начнет полоскать мне мозг, или придет Керт, чтобы поговорить о брате, но нет, нет, нет! Они не пришли, а незапертая дверь тихо щелкнула, открываясь.

Шериф стоял на пороге комнаты и вопросительно, неотрывно смотрел на меня.

— Пригласишь войти? — спросила я, сглотнув комок и украдкой вытирая о юбку повлажневшие руки.

Мужчина чуть отступил, протянул мне руку и, совершенно очевидно, смутился, испытывая не неловкость, которую преодолевала я, а слишком явное чувство вины.

Не выдержав, я даже уточнила:

— Труп где?

— Какой? — огорошенно спросил бывший жрец.

— Ты выглядишь так, словно недавно кого-то убил и не успел по-тихому прикопать тело, а теперь пришла я и мешаю прятать труп.

— Нет. — Шериф все-таки улыбнулся, пусть и криво. — Я мучим иными сомнениями…

— Озвучишь? Или так и будем на пороге топтаться?

— Прости. — Мужчина посторонился, пропуская меня в… нет, не в спальню — это скорее была почти приемная с россыпью стульев, парой кресел, диванчиком и рабочим столом. В спальню вела дверь слева. Приоткрытая настолько, чтобы я заметила уголок широкой кровати.

— Моя симпатия, — вздохнув, решительно и прямо заговорил жрец. — Насколько она отныне покажется тебе естественной, лирта, а не проистекающей из желания использовать твой великий дар?

— О-о-о, — покачала я головой, — многие знания — многие печали. Или, как говорил герой одного старого фильма: «Ты такой умный, тебе череп не жмет?»

Шериф хлопнул ресницами. А они у него, оказывается, и как это я раньше не разглядела, длинные, не короче Филькиных, разве что посветлее, потому и не бросалась эта красота в глаза.

— Я не против. Всю жизнь от моего дара было больше проблем, чем реальной пользы. — Вздохнув, я продолжила столь же решительно: — И если сейчас он будет бонусным приложением к возможности быть рядом с тем, к кому меня неудержимо тянет, — пускай.

— Неудержимо? — первым делом, словно тут же позабыл про муки совести, уточнил Шериф.

— Пойдем за ту дверку, — я вульгарно ткнула рогаткой пальцев в сторону спальни, — немедленно продемонстрирую.

Не привыкший к такой прямоте мужчина явственно смутился вторично.

— Я же не прошу у тебя рубашку на плечи, — нетерпеливо пожала я плечами, опасаясь, что вот-вот случится какая-нибудь очередная пакость, способная отвлечь любого из нас от движения к горизонтальной плоскости.

— А приняла бы? — тихо, но очень-очень проникновенно спросил Шериф.

— У тебя? Без сомнений, — согласилась я и, полуприкрыв глазки, принялась вдохновенно перечислять (хочет мужчина, чтобы его похвалили, — получит, тем более ни словом не солгу): — Ты спокойный, порядочный, рассудительный, теперь еще и обеспеченный. И, наконец, самое главное — просто красавчик!

Послышался тихий, очень довольный смешок, и на мои плечи легла рубашка — старинный знак брачного предложения на Фальмире, символ готовности защищать и просьба разделить жизнь.

Я осеклась, споткнувшись на очередном правдивом комплименте, и положила ладонь на еще хранящую тепло тела Шерифа рубашку. Тот молча и серьезно смотрел. Погладив ладошкой ткань, я решительно выдернула из косы ленту и повязала на запястье мужчины, давая согласие, и с надеждой уточнила:

— А теперь пойдем? — Так хотелось погладить не рубашку, а горячие плечи, грудь со светлыми кучеряшками волос и…

— Бам! Уи-и-и-и! — раздалось откуда-то слева.

Вопль Фильки и традиционно кобылий мат Кирта намекали на очередной облом в немедленном построении личной жизни. Ну ничего-ничего, сейчас мы с Шерифом дадим им по ушам, быстренько женим, а потом я запру этого шикарного мужчину в спальне и не выпущу как минимум сутки, пусть даже дверь сам Последний Гость, Ольрэн и все семеро его гонителей ломают.

Хватит мотаться по дорогам и собирать пазл мирового значения. Квест закончен! Хочу личную жизнь! А приходится даже ночью вести общественную!

Мы с Шерифом не сговариваясь понеслись на шум. И, едва не столкнувшись с вооруженным кинжалом и подштанниками Кертом, ворвались в комнату. Понятно, посторонних монстров и грабителей не нашлось. Филя сидела на ковре у трельяжа и задушевно рыдала, терла лоб, рядом валялась рубашка, полуобнаженный Кирт переминался с ноги на ногу, впервые, кажется, утратив дар молоть языком без умолку в любой ситуации.

— Стукнулась об эту хреновину и плачет, — признался Кирт, беспомощно лупая глазами.

Я присела на колени рядом с Филей и спросила:

— Чего ревем? Больно?

— Не-э-эт, — хлюпнула носом новоявленная принцесса. — У меня ленточки нет!

— И?

— А он рубашку, — пожаловалась девушка.

— И?

— А ленточки нет, — пошла по второму кругу жалоб Фиилора. — Зонтик в карете остался.

— Ага, и в трельяже ленты нет? И в комоде нет? У тебя в багаже этого карнавального добра несколько дюжин было, — припомнила я.

— Там есть, а у меня нет, — разревелась Филя, проявляя чудеса логики.

— Кирту уйти или найдешь ленточку? — уточнил Керт.

— Найду, — упрямо хлюпнула девушка и стеснительно уточнила: — А так считается? Первоматерь про ленту из волос заповедала…

— У тебя в воспитателях наместник Ольрэна, как он скажет, так и будет считаться! — решительно объявил Шериф.

Филя просияла, вытащила из комода ворох лент и, не обращая внимания на наливающийся на лбу синяк, метнулась к Кирту:

— Вот!

На щитовика принялись навязывать ритуальные узлы. И не один, а чтобы с гарантией — еще пяток. Хоть руки за спиной для пущей надежности не скрутила, и то радость!

— Кажется, теперь мы тут лишние, в ленточках и рубашках без нас разберутся. — Подцепив Керта и Шерифа под локоток, я потянула их к дверям.

— Вас тоже поздравить можно? — смекнул догадливый щитовик, когда мы аккуратненько прикрыли дверки снаружи.

— Еще не знаю. Если в ближайшее время на замок не пойдут приступом фанатики семи богов, не потребуют срочного решения очередной проблемы Филя и Кирт, не заглянет с официальным визитом Последний Гость или забывший любимую шляпу Ольрэн, не случится землетрясения, пожара, наводнения…