Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 30

Мисс Донеган не спешила с ответом и старалась не встречаться с «гостьей» взглядом. От которой не укрылось, как дрожат пальцы хозяйки Блэкстоуна, когда та принялась поправлять веточки магнолии в хрустальной вазе, усыпанные розовыми бутонами-звёздочками.

— Это были волки. Лугару.

Почувствовав слабость в ногах, Мишель опустилась обратно на кровать.

— Но ведь они давным-давно покинули Юг. Убрались за горы или куда там ещё… Как они вообще сумели пробраться в дом?

Катрина продолжала терзать ни в чём не повинные цветы, пока с нежных бутонов не начали осыпаться лепестки.

— Раньше эти земли принадлежали очень могущественному племени. Шейвари. Слышала о таком?

Мишель неуверенно кивнула, воскрешая в памяти то немногое, что было ей известно о коренных жителях этих краёв — о людях, способных превращаться в волков.

— На месте, где построен Блэкстоун, раньше было их святилище. Лугару поклонялись здесь своему божеству — Чёрному Ворону. Приносили ему жертвы; иногда человеческие. И черпали здесь Силу. В розарии за домом сохранился полуразрушенный жертвенник. Я специально посадила вокруг него кусты. Когда розы цветут, его почти не видно. — Оставив в покое веточку магнолии, на которой почти не осталось бутонов, Катрина обернулась к пленнице и грустно усмехнулась. — Лучше бы его вообще здесь не было.

— У нас в Лафлёре такой тоже имеется, — стараясь заполнить повисшую после рассказала мисс Донеган паузу, сказала Мишель. — Правда, от него почти ничего не осталось. Так только, обломок камня… Но ты говорила о волках, — попыталась вернуть собеседницу в нужное русло.

— Время от времени, в полнолуние, они являются сюда. Даже спустя почти два века, миновавших с основания поместья, всё ещё жаждут мести. За свой потерянный дом и за утраченные способности.

— А защищаться не пробовали? — Мишель недоверчиво посмотрела на девушку, как будто намеренно выставлявшую свою семью жертвами лугару. — Уже давно б подкараулили и перестреляли тварей. Из-за этой вашей непонятной беспечности вчера погиб человек!

Меланхолия во взгляде Донеган сменилась яростью, полыхнувшей в обычно таких холодных серо-голубых глазах.

— Конечно же, защищаем! Магией. И никто вчера не погиб. Ты от страха сознание потеряла, а потом всю ночь ворочалась и даже кричала во сне. Мне спать не давала, — насупившись, попеняла пленнице хозяйка Блэкстоуна. — А теперь выдаешь свои фантазии за действительность. Всё, тебе пора идти! Пока Гален не понял, где ты ночевала. Я велела прибраться на чер… Наверху, в общем. — Катрина поморщилась. Ей явно претило такое обращение с гостями, пусть и нежеланными, но пойти против воли брата она не решалась. — Там теперь чисто и вполне сносно.

— Катрина, послушай. — Мишель приблизилась к девушке, с мольбой заглянула ей в глаза и заговорила вкрадчиво, стараясь, чтобы в голосе звучало как можно больше слёзных ноток: — Помоги мне отсюда выбраться. Обещаю, я ничего никому не скажу! Ради тебя, ради Аэлин буду молчать. В благодарность за то, что ты была так ко мне добра, и защитила меня.

Первое, что намеревалась сделать Мишель, оказавшись на свободе и вытащив из зачарованной куклы иголку — это разорвать помолвку старшей сестры с Донеганом. Для этого достаточно будет сознаться во всём родителям. Пусть Гален действовал под приворотом, но он и без всяких чар тот ещё мерзавец. Недаром слуги и даже сёстры его боятся. А значит, нечего Флоранс с ним связываться!

Но это будет потом. А сейчас она готова была наобещать что угодно, лишь бы выбраться из дома, капканом сомкнувшегося над ней.

В порыве таких противоречивых чувств — смутной тревоги, что Катрина откажется, и отчаянной надежды, что всё-таки согласится, — Мишель схватила девушку за руки. Та вздрогнула от прикосновения горячих пальцев и, отведя взгляд, отступила к окну, в струящиеся сквозь него потоки света.

— Это ваши с Галеном дела. Я не желаю в них вмешиваться, — отчеканила нервно. — А сейчас иди! Если брат проснётся и застанет тебя здесь… Хочешь, чтобы тебя по-настоящему наказали?

При мысли о наказании у Мишель противно засосало под ложечкой. Вспомнился позорный столб и рыдающая от боли полуобнажённая рабыня. Нет! Лучше она умрёт, чем допустит подобное над собой унижение!

— Давай скорее, помогу одеться.

Мишель скрипнула от досады зубами, но спорить с упрямицей не стала, мысленно пообещав самой себе, что они ещё обязательно вернутся к теме побега. Подгоняемая Катриной, облачилась во вчерашнее платье. Хотя предпочла бы сначала помыться и сменить одежду. Однако мисс Донеган слишком торопилась выставить «гостью» из своей спальни, а потому не предложила воспользоваться ванной. Да и Мишель тоже решила здесь не задерживаться. Ей не терпелось остаться наедине со своими мыслями, посвятить утро размышлениям о сказочке про лугару, безнаказанно разгуливающих по поместью.

«Где это видано, чтобы оборотни забирались к людям в дома? Это ведь не какая-нибудь лачуга посреди дремучего леса, где волкам самое место, — размышляла Мишель, спеша по коридору к лестнице, что вела на чердак. — И видно же, что не первый раз оказывают Донеганам «визиты вежливости». Раз у них даже комната ритуальная имеется, в которой они прячутся от этих тварей. А слуги? Этих бедняг, похоже, и не думают прятать».

Мишель передёрнуло от ужаса, стоило вспомнить отчаянный женский крик. Нет, конечно же, ей ничего не привиделось! И, если бы не страх случайно напороться на ублюдка Донегана, спустилась бы вниз и сама всё проверила.

Погружённая в свои переживания, девушка уже почти миновала комнату, дверь в которую была приоткрыта. Но заметив дорожный саквояж, тот самый, с которым приехал незнакомец, замерла как вкопанная.

— Значит, вот она, твоя комната.

Обрадованная неожиданной удачей, подталкиваемая любопытством и вновь затрепетавшей в сердце надеждой получить помощь, хотя бы от кого-нибудь, Мишель просочилась в приоткрытую створку.

Заметила оставленную на кресле плоёную рубашку, поражавшую своей белизной. Скользнула заинтересованным взглядом дальше: от платяного шкафа к широкой разобранной кровати. И чуть не закричала от неожиданности, когда перед ней, будто из-под земли, вырос загадочный гость и теперь, чему-то усмехаясь, смотрел на неё сверху вниз.

В кофейного цвета бриджах и чёрных до колен сапогах для верховой езды. Не хватало только рубашки, которая, по мнению Мишель, должна была прикрывать не спинку кресла, а грудь незнакомца.

Почувствовав, как щёки, да и всё внутри пылает, от смущения и стыда, будто это её только что застали полураздетой, пленница опустила взгляд. Который, прежде чем сфокусироваться на до блеска начищенных сапогах гостя, против воли скользнул по его рельефному животу и расстёгнутым пуговицам на бриджах.

Смешавшись, пленница пролепетала, отступая в коридор:

— Ошиблась дверью. Прошу простить меня за… — Закончить не успела.

Хищно осклабившись, незнакомец схватил её за руку и притянул к себе.

— Не так быстро, красавица, — ожёг дыханием, соскользнувшим с оказавшихся в опасной близости губ.

А в следующий момент у Мишель за спиной захлопнулась дверь.

— Тебе здесь всё равно спешить некуда, малышка, — уколол насмешкой и взглядом, крепко удерживая Беланже за талию, словно та была легче пёрышка.

Прижимая ошеломлённую девушку к своей груди, молодой человек не догадывался, что тем самым её пугает. А может, наоборот, прекрасно понимал, какие чувства в ней вызывает, и наслаждался смятением юной красавицы.

— Что это вы себе позволяете?! — едва не задохнулась от возмущения пленница. — Пустите меня немедленно! Пустите!!! И никакая я вам не… малышка!

Мишель мутило от столь фамильярного обращения.

По лицу незнакомца ядовитой змеёй расползлась усмешка.

— Тогда, может, крошка? Крошкой ты была, когда я уезжал. Крошкой и осталась. Такая же хорошенькая и строптивая. — Взгляд, пристальный и горячий, прошёлся по лицу мятежницы, по плавному изгибу шеи. Лаская, скользнул по покатым плечикам, чтобы потом задержаться на напряжённо вздымающейся груди.