Злой король (ЛП) - Блэк Холли - Страница 19

Я помню, как он взял мою руку в своих комнатах.

Я сжимаю зубы, украдкой бросая взгляд на свою голую руку. Он украл моё кольцо. Он украл его, а я не заметила. Таракан научил его, как это сделать.

Интересно, посчитала ли Никасия это предательством? Это похоже на то.

— Пойдём со мной, — говорит он, беря мою руку и проводя меня сквозь толпу. Хобы и григи, с зелёной кожей и коричневыми, разорванными крыльями с одеждами из коры деревьев — весь Народец Эльфхейма появился сегодня вечером в своих разных нарядах. Мы проходим фейри в пальто, сшитом из золотых листьев, другого в зелёном кожаном жилете с кепкой, свернувшейся, как папоротник. Одеяла были расстелены повсюду и завалены подносами с виноградом с размером в кулак и ярко-рубиновыми вишенками.

— Куда мы идём? — спрашиваю я, когда Кардан ведёт меня к краю леса.

— Мне нужно говорить одно и то же много раз, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты знала, что твоей сестры тут сегодня нет. Я в этом убедился.

— А что же запланировал Локк? — спрашиваю я, не желая говорить благодарности или хвалить за ловкость рук. — Он определённо хотел создать себе репутацию в этот вечер.

Кардан корчит гримасу.

— Я не забиваю свою симпатичную голову такой чушью. Ты заботишься о таких вещах. Как муравей из басни, который работает в грязи, пока кузнечик поёт всё лето.

— И на зиму ничего не осталось, — говорю я.

— Мне ничего и не нужно, — говорит он, насмешливо качая головой. — В конце концов, я ведь Кукурузный Король, которого принесут в жертву, чтобы маленький Оук мог занять моё место весной.

Сверху светились шары тёплым, волшебным светом, летая в ночном воздухе, но его слова вызвали у меня дрожь страха.

Я смотрю ему в глаза. Его рука скользит по моему бедру, как будто он может притянуть меня к себе ближе. На какое-то маленькое мгновение что-то мерцает в воздухе между нами.

«Целуй меня, пока я не почувствую отвращение».

Конечно, он не пытается меня поцеловать. В него теперь не стреляют, он не в бешенстве, не опьянён, и не испытывает достаточного отвращения к себе.

— Ты не должна быть здесь сегодня вечером, маленький муравей, — говорит он, отпуская меня. — Возвращайся в замок. — Затем он пересекает толпу обратно. Придворные кланяются, когда он проходит мимо. Немногие, самые смелые и наглые, хватают его за пальто, заигрывают и пытаются втянуть его в танец.

И тот, кто однажды оторвал крыло мальчика прямо от спины, потому что тот не поклонился, теперь решает это всё со смехом.

Что изменилось? Он стал другим, потому что я заставила его измениться? Это потому, что он далеко от Балекина? Или он никак не изменился, а я вижу только то, что хочу видеть?

Я до сих пор чувствую тёплое давление его пальцев на мою кожу. Что-то действительно со мной не так: я хочу того, кого я ненавижу, хочу того, кто презирает меня, даже если он тоже хочет меня. Моё единственное утешение в том, что он не знает, что я чувствую.

Какой бы разврат ни запланировал Локк, я должна остаться, чтобы найти представителя Двора Термитов. Чем раньше мой долг перед их лордом Ройбеном будет оплачен, тем скорее количество их в моем списке сократится. Кроме того, они вряд ли смогут принести мне больше проблем, чем уже есть.

Кардан возвращается на трон, когда появляется Никасия с Гримсеном, заколка на плаще которого была в форме бабочки.

Гримсен начинает говорить речь, которая, несомненно, польстит, и вытаскивает что-то из кармана. Это похоже на серёжку — с одной капелькой, которую Кардан поднимает на свет и восхищается. Я предполагаю, что он сделал свой первый магический предмет на службе Эльфхейма.

На дереве слева от них я вижу сову с лицом хоба, Львиный зев, летящую вниз. Хотя я не могу их видеть, Призрак и еще несколько шпионов прячутся поблизости, наблюдая за происходящим с достаточного расстояния, чтобы, если что-то произойдёт, они были там.

Выходит музыкант, похожий на кентавра, но с телом оленя — он несёт лиру, вырезанную в форме пикси, с крыльями, образующими верхние грани инструмента. Нити, кажется издалека, разноцветные. Музыкант начинает играть, и резьба поёт.

Никасия подходит к кузнецу. Она одета в пурпурное платье, которое переливается как синие перья павлина на свету. Её волосы заплетены в косу вокруг головы, а на лбу — цепочка, с которой свисают десятки бусин в сверкающих пурпурно-синих и янтарных тонах.

Когда Гримсен поворачивается к ней, черты его лица будто становятся светлее. Я хмурюсь.

Жонглёры начинают подбрасывать в воздух различные предметы — от живых крыс до сверкающих мечей. Повсюду раздают вино и медовые пирожные.

Наконец, я вижу Дулкамару из Двора Термитов. Её красные, словно маки, волосы заплетены в кольца, а двуручный меч привязан к спине. Серебряное платье развивалось вокруг неё. Я иду к ней, стараясь не показаться запуганной.

— Добро пожаловать, — говорю я. — Чем мы обязаны честью вашего визита? Ваш король нашёл то, чего он хочет попросить взамен…

Она перебивает меня, смотря на Кардана:

— Лорд Ройбен хочет, чтобы ты знала, что даже в низших дворах мы слышим кое-что.

На мгновение в моём разуме появляется тревожный список всего того, что могла услышать Дулкамара, затем я вспоминаю о слухах народца по поводу того, что Кардан застрелил одну из своих любовниц для собственного удовольствия. Двор Термитов — это один из немногих дворов, в котором есть и благие, и неблагие фейри. Я не уверена, что они возражают против причинения вреда придворным или просто по поводу нестабильности Верховного короля.

— Даже без лжецов это может быть просто ложью, — осторожно говорю я. — Какие бы слухи вы не услышали, я могу объяснить, что на самом деле произошло.

— У меня есть причины тебе верить? Я думаю, нет. — Она улыбается. — Мы можем потребовать долг в любое время, смертная девушка. Лорд Ройбен может послать меня к вам, например, для личной охраны. — Я вздрагиваю. Под «охраной» она явно подразумевает шпионаж. — Или, может, мы попросим твоего кузнеца, Гримсена. Он мог бы сделать для лорда Ройбена клинок, который разрушает клятвы.

— Я не забыла о своём долге. На самом деле, я надеялась, что вы позволите отплатить мне сейчас, — говорю я, взяв себя в руки. — Но лорд Ройбен не должен забывать…

Она обрывает меня рычанием:

— Смотри, чтобы ты не забыла.

С этими словами она уходит, заставляя меня раздумывать о том, что мне было лучше сказать. Я всё еще в долгу перед Двором Термитов, и у меня всё еще нет возможности продолжить нашу сделку с Карданом. Я до сих пор не знаю, кто мог предать меня или что делать с Никасией.

По крайней мере, эти мысли не кажутся хуже того, что придумал Локк, чтобы похвастаться сегодня. Интересно, получится ли мне сделать то, чего хочет Тарин, и, в конце концов, убрать его с должности Мастера Пирушек просто за то, что он скучный.

Как будто Локк мог читать мои мысли, он хлопает в ладоши, заставляя толпу замолчать.

Музыка замирает, а вместе с ней танцоры, жонглёры и смех.

— У меня есть еще одно развлечение для вас, — говорит он. — Настало время короновать монарха сегодня. Королеву Веселья.

Один из лютистов играет весёлую импровизацию. Зрители смеются.

Холодок пробегает сквозь меня. Я слышала об игре, хотя и никогда не видела, как в неё играют.

Это достаточно просто: похитить смертную девушку, напоить её волшебным вином, рассказать волшебную лесть и подарить пару волшебных поцелуев, чтобы убедить её, что её коронуют короной — в то время как они издеваются над её запутанным разумом.

Если Локк привёл сюда смертную девушку, чтобы повеселиться за счёт её разума, то я не выдержу. Я сброшу его за чёрные скалы Инсвила, чтобы русалки проглотили его живьём.

Когда я всё еще об этом размышляю, Локк говорит:

— Но, наверное, только король может короновать королеву.

Кардан встаёт с трона и спускается по камням к Локку. Его длинный пернатый плащ скользит по полу за ним.

— Тогда где же она? — спрашивает Верховный король, подняв брови. Кажется, он не удивлён, и я надеюсь, что это закончится так же быстро, как и начнётся. Какое удовлетворение можно найти в подобной игре?