Повелитель моря (СИ) - Миллерова Агния - Страница 27

— Господь не допустил бы этого, сеньор Анри!

— Почему? — искренне удивился тот, сжав с силой эфес, надеясь, что контесса осознает свою оплошность и отпустит его руку раньше, чем это заметят дуэнья и дон Себастьян.

Также нарушая правила, Эль Альмиранте ненадолго поднял глаза и взглянул на лицо контессы Исабель. Их взгляды на мгновение встретились, ввергнув обоих в краску смущения. Нежная ручка девушки соскользнула с руки мужчины.

— Вы очень хороший человек, сеньор Анри, — мягко сказала сеньорита Исабель. — Я знаю это от своего отца, а он умеет разбираться в людях. А ещё я знаю, что хороших людей Господь бережёт, потому что дорожит ими.

Анри, уже справившись со смущением, вновь уставился на подол чёрного шёлкового платья сеньориты, слегка поклонился, и прижав к груди правую руку, учтиво произнёс:

— Благодарю вашу милость. Если она права, то в таком случае нам можно ничего не бояться, не так ли, дон Себастьян?

— Истинная правда! — с совершенно серьёзным видом подтвердил аристократ. — Даже Кракен понял, что мы под охраной Господа, и не тронул нас!

— Вы тоже его видели? — почти одновременно спросили контессы.

— Так же, как сейчас вижу вас, сеньориты!

— А что было потом, сеньор Анри? — снова повернувшись к торговцу спросила контесса.

Тот пожал плечами:

— Ничего. Утром задул попутный ветер, и мы отправились домой.

Наступила тишина. Женщины обдумывали услышанное, а мужчины вспоминали пережитое.

В этот раз всех из раздумий вывел Анри:

— Думаю, дома вашу милость уже заждались.

— Вы так торопитесь от меня избавиться, сеньор Анри? — удыбнулась контесса Исабель, — Неужели вам так неприятно моё общество?

— Разве общение с вашей милостью может быть неприятным? — молодой человек ощутил, как его обдало жаром и снова смутился. — Я польщён вниманием вашей милости, но не смею отнимать её драгоценное время.

— Я готова для вас найти его сколько угодно! — тихо сказала девушка.

Анри застыл. Даже не зная всех тонкостей строгого испанского этикета он понимал, насколько отважным было это признание. Чувство глубокого уважения смешалось с жалостью. Мысли галопом понеслись в голове. Он не знал, что ответить дочери графа Альменара. «Господи, что же мне сейчас делать?» — послал он к Всеведущему отчаянный вопрос. Услышав шорох шёлка, молодой человек поднял глаза и увидел, как поникшая контесса медленно продвигается к застывшей соляным столпом дуэнье. Внезапно прилив жалости захлестнул сердце Анри. Понимая, что сильно затянул паузу, он окликнул девушку:

— Ваша милость!

Она остановилась и обернулась.

— Я всего лишь необразованный плебей, недостойный внимания вашей милости, кровью и потом зарабатывающий на жизнь. Я уверен, что у такой благородной и замечательной сеньориты, как ваша милость, есть немало действительно достойных поклонников среди настоящих кабальеро[82].

Резко развернувшись, контесса Исабель быстро приблизилась.

— Вы заблуждаетесь, сеньор Анри. — тихо сказала она. По едва заметному дрожанию её голоса молодой человек понял, что она сдерживает слёзы. — Ваши рассуждения о том, кто достоин моего внимания, а кто нет — ошибочны, — продолжала сеньорита Исабель, вглядываясь в опущенное лицо Анри и пытаясь угадать его мысли. — Вы не подумали о том, что это Господь вкладывает в сердце женщины чувство к мужчине, делая его либо наградой, либо наказанием. Поверьте, сеньор Анри — я всегда была послушной дочерью и хорошей католичкой и никогда ничем не прогневала своего отца. Потому я уверена, что Господу незачем наказывать меня или испытывать. Стало быть, мужчина, на которого он указал мне, не может быть недостойным. Что же касается поклонников… — контесса Исабель задумалась на некоторое время, видимо, подбирая правильное слово. — Скажите, сеньор Анри, вы знали, что я креолка?

Анри, получивший уже не первое потрясение за последний час, лишь грустно покачал головой, но, спохватившись, что это невежливо, тихо ответил:

— Нет, ваша милость, не знал. Но разве для дочери графа имеет значение где она появилась на свет — в Испании или Новой Испании?

— Имеет, сеньор Анри. Мало того, что я родилась в Пуэрто-Вьехо-де-Таламанке, но ещё и моё приданное будет намного меньше, чем у сестры. Спросите потом у дона Себастьяна, много ли у меня шансов найти «достойного» мужа. Надеюсь, он будет столь любезен, что объяснит вам это, — конец фразы был сказан в сторону нахмурившегося аристократа.

Анри тоже посмотрел на своего спутника. Тот молчал. Зато подала голос дуэнья:

— Исабель, дорогая, нам надо идти. Во дворце уже непременно заметили наше слишком долгое отсутствие. Вы же не хотите, чтобы ваша матушка послала отряд солдат на наши поиски? — с этими словами сеньорита Лаура приблизилась к своей подопечной и, схватив её под руку, попыталась утащить в сторону губернаторской резиденции. Но девушка вырвалась и снова повернулась к застывшему со склонённой головой мужчине:

— Почему же вы молчите, сеньор Анри? — в её голосе слились мольба, надежда и отчаяние.

— Я не знаю, что ответить вашей милости, — честно сказал Анри и вопреки этикетным формальностям посмотрел в лицо девушки, стараясь поймать её взгляд.

— Тогда я не буду торопить вас, сеньор Анри. Но только поклянитесь мне, что это не последний наш разговор! — в этот раз она взяла его за руку, державшую перчатки, и крепко сжала ему кисть.

— Клянусь честью моей матери, ваша милость! Я обязательно приду к вашей милости, чтобы завершить этот разговор.

— Я буду ждать, сеньор Анри, — тихо сказала сеньорита Исабель, ещё раз сильно сжала его руку и, повернувшись к дуэнье, вдруг жёстким приказным тоном бросила: — Пойдёмте, сеньорита Лаура. Нас действительно заждались, — сделав пару шагов, девушка обернулась и так же твёрдо сказала в сторону мужчин: — Благодарю вас, сеньоры! Дальше вы можете не провожать нас, — и, взяв дуэнью под руку, направилась во дворец с высоко поднятой головой — гордая и отчаянная.

Некоторое время мужчины стояли, будто пригвождённые к земле, но когда контессы отошли на небольшое расстояние, не сговариваясь отправились следом, полные решимости довести до конца долг кабальерос.

Пока обе дамы не скрылись под аркадой, Анри и дон Себастьян шли молча. И лишь когда две облачённые в чёрное женские фигуры исчезли за тяжёлой дверью, Анри повернулся к своему спутнику.

— Думаю, нам надо выпить, — голос молодого человека прозвучал сухо, словно у него действительно высохло в горле. — Вы составите мне компанию, капитан?

Аристократ кивнул и показал рукой в направлении, противоположном трактиру «У Сандро»:

— Две улицы отсюда есть таверна «Кордовский бык», там всегда мало народа, к тому же там варят отличное пиво.

— Ведите, капитан.

И тот повёл…

В таверне было пусто — время обеда давно прошло, а время ужина ещё не наступило. Рабочие — завсегдатаи этого заведения, были заняты своими обязанностями, а моряки предпочитали кантоваться поближе к порту и загородным борделям.

Зал был небольшим и довольно чистым. Высокий худощавый хозяин подрёмывал, облокотившись о деревянную колонну у тлевшего очага. Заслышав входящих, он приоткрыл глаза и, осмотрев двух забредших в его владения богатых сеньоров, встрепенулся и услужливо засуетился.

Заняв небольшой столик, приставленный к окну и уютно отделённый от остальных полотняной портьерой, явно рассчитанный на беседу без любопытных глаз, мужчины заказали у тавернщика пиво. Пока тот бегал за сим пенным напитком, одинаково популярным среди всех сословий Испании, посетители сидели молча, наблюдая за бившимся в небольшое решётчатое окно жуком.

Уже немолодой сеньор Бенито оказался расторопным и мигом вернулся к богатым посетителям с двумя кувшинами, прикрытыми ещё тёплыми ароматными кукурузными лепёшками.

Отхлебнув несколько раз из глиняной кружки действительно отличное пиво, Анри, наблюдая за доном Себастьяном, понял, что тот не начнёт разговор первым. Сделав ещё один глоток, с решимостью ныряльщика, ухватившего большой камень, Анри прыгнул в неприятную ему тему, как в глубину: