Повелитель моря (СИ) - Миллерова Агния - Страница 33

— Как же велика фантазия Господа, сотворившего такую красоту! — вторил ему не менее поражённый увиденным Анри.

— Прошу прощения у ваших милостей что не сразу заметил их, — скрипучим старческим голосом произнёс садовник, низко кланяясь.

— Где ты нашёл это чудо? — поинтересовался дон Себастьян.

— Вот эту, — старик указал на уже приделанную жгутом из пальмовых листьев к другой ветке орхидею с мелкими, но весьма многочисленными жёлтыми цветами-мотыльками, — я нашёл сам в лесу всего в лиге от города, а вот эту, — он ласково погладил ещё не закреплённое на ветке чудо природы, — я сегодня получил от одного знакомого индейца.

— Как долго ты в Белизе… — Анри сделал паузу, дав возможность старику назвать себя.

— Меня зовут Хосе Гальего, благороднейший сеньор. Его милость сеньор Фернандо — да продлит Господь его дни — привёз меня сюда дней десять назад.

Анри задумался. За несколько дней до его ухода на Сахарный островок из очередного патрулирования вод Гондурасского залива вернулся Фернандо. Из его доклада Анри знал, что Птичья армада встретила тогда двух приватиров. После боя их корабли вряд ли бы выдержали путь в Белиз, поэтому коммодор приказал забрать с них всё и всех и отправил пиратские пинк и барк на вечный рейд на дне залива. Вспомнил Анри и то, что, кроме пиратов были доставлены в город и спасённые из пиратского пленения испанские крестьяне, отправившиеся из Севильи искать счастье в колониях Нового Света.

— Ты был в плену у пиратов? — решил уточнить свою догадку Анри.

— Да, сеньор! Эти нечестивые англичане напали на корабль, который вёз моего сына, его жену, детей и меня вместе с другими испанцами из Веракрус в Гольфо-Дульсе. В день, когда мы впервые после долгого плавания в море увидели берег и уже готовы были возблагодарить Господа, корабль этих нелюдей вышел нам навстречу, и не успел наш капитан прочесть «Отче наш», как на нас посыпались эти слуги Преисподней! — скрипучий голос старика задрожал. Помолчав, он, испросив у сеньоров разрешение завершить работу, ловко привязал орхидею к ветке и, низко опустив голову, поинтересовался:

— Ваши милости желают слышать продолжения моего рассказа? — получив утвердительный ответ, откашлялся, прочищая горло, и начал:

— Я не видел сам бой, ваши милости. Я прятался со снохой и её детьми в темноте корабельного чрева, тогда как мой сын решил храбро погибнуть в битве с этим еретическим отродьем! — голос старика снова предательски задрожал. Утерев рукавом навернувшиеся слёзы, садовник продолжил: — когда эти чудовища стали выволакивать нас наверх, там уже никого не было в живых. Всё вокруг было усеяно трупами. Думаю, они добили раненых, потому что никто не стонал, — садовник вновь замолчал, шмыгнул носом и, утёршись рукавом, продолжил: — сначала они заставили нас под присмотром нескольких… — старик запнулся, потом сплюнул себе под ноги и, перекрестившись, проскрипел: — Не могу называть их людьми, прости меня Господи и Пресвятая Дева! Они хуже зверей! Пока под пинки и побои некоторых из них мы выбрасывали в море мертвецов, другие развлекались с женщинами. Потом нас согнали на заднюю часть корабля и их главный вспорол живот моей бедной снохе, которая была на сносях. Смеясь, он обмазал её плачущую малышку Марию кровью матери и приказал привязать к ноге моей единственной маленькой внучки верёвку и бросить её в море. А нас, кто всё ещё был жив, заставили смотреть на то, как эти проклятые еретики, продавшие души врагу рода человеческого, дёргая за верёвку, окунают ребёнка в воды, кишащие огромными чудовищными тварями, пока одна из них не схватила своей жуткой пастью голову бедной девочки…

Вытиравший дрожащими руками льющиеся слёзы и шмыгавший носом, старик вдруг показался внимательно слушавшим его двум мужчинам восставшим из могилы мертвецом. Сердце Анри поочерёдно заполняли то жалость к бедолаге, ставшему свидетелем жуткой смерти всех его родных, то гнев к негодяям, совершившим эти гнусные преступления. Вместе с доном Себастьяном он терпеливо ожидал продолжения, глядя на беззвучно плакавшего старого садовника. Вскоре тот взял себя в руки и вновь заговорил:

— Эти нечестивцы сделали из убийства забаву, ваши милости! Они убивали нас одного за другим, выбирая наугад того, кому пришла очередь принять мученическую смерть. Когда один из них остановился передо мной, я уже даже не молил бога о быстрой смерти. Здесь её не получил никто. Но почему-то Господь пощадил меня. Когда этот позор рода человеческого указал на меня пальцем, откуда-то сверху раздался крик. Все повернулись туда, куда повернулся и этот вероотступник. И я тоже. И, да прославлен будет Спаситель наш Иисус и мать его Пресвятая Дева, я увидел корабли. Много кораблей. Потому, как забегало это отродье, забыв о горстке оставшихся несчатныых, это могли быть лишь испанские корабли! И так и было, ваши милости! — старик снова вытер слёзы, но его скрипучий голос стал торжествующим: — это был мой спаситель его милость сеньор Фернандо! Всё время, пока бравые солдаты его милости кромсали на куски проклятых английских нелюдей, мы, забившись в щели, как крысы, молили бога о отмщении наших погибших родных. И Господь, наконец-то, услышал нас!

Похмурневшие, как грозовое небо, мужчины молча смотрели на человека, прошедшего Ад. Повисшую тишину нарушало лишь едва слышимое постукивание друг о друга тёмно-зелёных плотных, кожистых, размером с мужскую ладонь, листьев «Жезла Марии» и поскрипывание раскачиваемых вечерним бризом фонарей.

— Как же ты оказался на службе у идальго Фернандеса? — нарушил тишину тихий голос дона Себастьяна.

— Нас доставили сюда, в этот город, — послушно продолжил свой рассказ садовник. — Кто помоложе — ушли искать себе работу, а я слишком стар, чтобы тешить себя надеждой. Вот я и отправился в лес, отдав себя в руки Господа и полагая, что не имею права жить, когда мой сын, его жена и дети мертвы. Но Господь не хотел забирать мою жизнь. Ни одна дикая тварь не тронула меня. Более того, милость божья позволила мне увидеть вот это чудо на одном из деревьев, — старик повернулся к дереву и направил трясущуюся руку в сторону указанной им ранее жёлтой орхидеи. — Я смотрел на неё и плакал — своей красотой она напомнила мне мою сноху Мануэлу и её малышку Марию. И тут я услышал его: «Почему ты плачешь, старик?». Он говорил на испанском, но как-то особенно.

— Кого «его»? — взволновано спросил Анри, вдруг вспомнив странный голос в голове во время сегодняшнего богослужения.

— Индейца, — удивлённый нетерпеливостью сеньора ответил старик.

— Индейца? — переспросил Анри, всё ещё сомневаясь, что отпущенные на сегодняшний день чудеса уже закончились.

— Ну да, ваша милость. Это был настоящий индеец — краснокожий, с большим носом, длинными и чёрными, как древесный уголь, волосами. Он подкрался ко мне сзади, как тень. Но я не испугался. Я был готов к смерти. Но этот индеец не собирался меня убивать. Он просто снова спросил меня, почему я плачу. И я ответил. Я рассказал ему всё то же, что и вашим милостям. Он слушал меня, сидя на земле, скрестив ноги. Когда я закончил, я спросил его: «Ты христианин?». Он сказал, что его крестили ещё младенцем. Тогда я попросил его помолиться за души невинно убиенных на «Святом Диего». Он пообещал, а потом вдруг залез на дерево, бережно снял с него это воистину божественное растение и отдал его мне со словами: «Привяжи его к дереву, под которым ты будешь чтить память своей семьи» и вывел меня из леса на дорогу обратно в этот благословенный город. И ещё он сказал, что через пару дней, если я снова приду в лес, он принесёт мне ещё один цветок, ещё красивее. И что, если я не найду себе пропитания в городе, он возьмёт меня в свою деревню, где они все выращивают дары этой богатой земли и что у них всегда найдётся маисовая лепёшка для одинокого старика.

— И что было потом? — решил ускорить долгое повествование дон Себастьян.

— Я вернулся в город, ваша милость, и первый, кого я встретил, был его милость сеньор Фернандо. Я сразу узнал его! Он увидел в моих руках этот дар божий и спросил, не хочу ли я его продать. Я ответил, что такому достойному сеньору, как их милость, я готов отдать это живое чудо даром, в благодарность за спасение и за месть за моих бедных детей и внуков. Тогда милосердный сеньор спросил, знаю ли я, как заботиться о саде, и я ответил, что да. Тогда он и предложил мне стать его садовником. С тех пор я не перестаю…