Вторая дорога. Выбор офицера (СИ) - Гришин Алексей Иванович - Страница 47

Однако Богарэ неожиданно смутился и опустил взгляд – вы можете себе представить смущенного медведя? - Нет, Марта – нет. Она из гильдии вышла.

- Мэтр, в чем дело? Что с ней?

Богарэ спокойно допил вино и рассказал.

- Родила она недавно, пару месяцев назад. И как-то не просто там все было, пришлось большие деньги врачам платить. Все потратила, влезла в долги… С ребенком же в охране не поездишь. В общем, ростовщик ее в бордель продал.

Вот от этой новости счастье и ужас накатили одновременно. Ребенок-то, скорее всего, мой! Господи, я теперь не один в этом мире! Но его мать в борделе! И кто в этом виноват? А главное – что теперь делать? Барон, блин, благородный.

- Кого? Куда? Она что теперь, проститутка??

Вероятно, что-то в моем лице изменилось, потому что Богарэ заговорил очень быстро.

- Нет, конечно, нет. Убирается она там. Полы моет, стирает. Нет, шлюхой она не стала, но все же в публичном доме работает, а народ же, сами знаете, Ваша Милость, разбираться не будет. Так что на улице ее часто шлюхой называют, тут уже никуда не деться.

И Богарэ назвал мне адрес борделя, находившегося, по иронии судьбы, недалеко от места расположения штаба армии.

Вот зуб даю – знает он о том, что у нас произошло на подъезде к Амьену. Знает, но вслух об этом никогда не скажет, ибо феодальная иерархия незыблема, а даже намекнуть барону на неподобающее поведение, со стороны простого человека – потрясение основ. За это простолюдину можно не то что в рыло – кинжалом в брюхо получить. Конечно, на дворе просвещённый век, можно сказать демократия, барона даже пожурят или вообще на трое суток под домашний арест посадят, но покойнику-то от этого легче никак не будет.

Вот и не хочет Богарэ проблем, в дипломата играет.

Но ситуацию он мне объяснил подробно, а дальше мое дело, как ее разруливать.

- Мэтр, от имени командования я благодарю Вас за содействие. С Вашего разрешения я немедленно откланиваюсь и вместе с рекомендованными Вами командирами направляюсь в расположение штаба армии.

- До встречи, господин барон. И еще – она ван Ставеле.

- Простите?

- Марта ван Ставеле. У фламандцев приставка ван не признак дворянства. Еще раз до свидания, – дипломат, однако. Но мне действительно пора идти.

По дороге познакомился с будущими командирами взводов, рассказал о своей прошлогодней эскападе, без интимных подробностей, конечно. А что скрывать – от Богарэ они эту историю уже завтра узнают, зато сразу договорились о порядке и дисциплине, и это хорошо. Не дай бог драться придется – там меряться должностями и опытом некогда будет, там без субординации не выжить.

В штабе армии найти лейтенанта де Фронсака оказалось непросто. Сей великий воин, видимо, с молоком матери впитал солдатский завет – подальше от начальства, поближе к кухне. Поэтому вместе с тремя такими же лейтенантами сидел в трактире напротив штаба и, как я понял, разрабатывал стратегию грядущей компании на манер знаменитой лекции Чапаева. Только вместо картошки использовались бутылки вина. Поскольку заседание началось недавно, де Фронсак был относительно трезв и на ногах стоял довольно устойчиво.

Выслушав мой доклад, сказал, что будущие командиры взводов его устраивают заранее, поскольку их подбором занимался курсант Клиссона, после чего послал меня по двум адресам. Первый был мне хорошо известен еще по российской жизни, а второй – к казначею тылового обеспечения. Таким образом, вся работа по комплектованию роты легла полностью на мои плечи. Выступить посредником в жестоком торге с армейским казначеем, организовать подписание контрактов с командирами, лично проинспектировать будущих бойцов, отсеять тех, кто казался неспособным к строгой армейской службе, наладить занятия по боевому слаживанию во взводах и между взводами.

Кроме того, у казначея сержанты выторговали приобретение за счет казны «чеснока» – страшного оружия, состоящего их четырех скрепленных штырей, каждый сантиметров по десять. Участок, на котором он разбросан, становится непроходим для кавалерии – один шип всегда смотрит вверх и наносит ногам, копытам лошадей неизлечимые раны.

Нет в этом мире булл и эдиктов о запрете этого оружия, все решается проще – тех, кто использует «чеснок», просто не берут в плен. Но нам без него нельзя. Силами роты удар кавалерии не отразить. Да и не собирались мы использовать его в бою, мы обозники, наше дело сидеть в тылу и защищаться от мародеров. А чтобы не оставлять эту гадость после себя, колючки связали веревками метров по тридцать. Встали на стоянку – растянули на опасных направлениях, собрались в поход – смотали и уложили на телегу.

Только договариваться с кузнецами, отвечать за оплату и принимать работу - все на моей ответственности, казначей за каждый динарий отчитаться заставил.

За все это время де Фронсака я видел раза три-четыре, причем привлекать его к служебной деятельности мне показалось нецелесообразным – пусть пока так полежит. Пять дней крутился как белка в колесе и только на шестой смог перепоручить основную работу командирам взводов и позволить себе заняться личными делами.

Задержка объяснялась не моим наплевательским отношением к Марте и нашему ребенку, ведь я еще даже не знал его пола, а ясным осознанием того, что обеспечить их будущее смогу лишь безупречной службой.

Утром свободного дня я отправился в королевский замок в надежде найти виконта Транкавеля. Наивный.

С грехом пополам удалось выцепить какого-то гвардейского сержанта, который, за небольшую мзду, сообщил, что личный врач королевы-матери раньше шести часов вечера во дворце не появляется.

Примерно через час у него начнется сортирный прием в его собственном доме, но попасть туда без предварительной записи невозможно. На мой вопрос, что значит сортирный прием, опытный царедворец посмотрел на меня с сожалением и, как маленькому, объяснил, что по утрам благородные господа восседают на специальные стулья для оправления естественных физиологических потребностей и используют это время для приема желающих.

Длительность приема определяется длительностью процесса, после чего господин виконт изволит завтракать в тесном кругу семьи и уже только после этого едет с запланированными визитами к другим знатным господам или в казенные учреждения. Поскольку пропуска во дворец у меня нет, я, как благородный дворянин, могу попытать счастья увидеть господина виконта в любом месте, которое мне понравится.

Вот так вот, а Вы что хотели, барон? Чтобы Вас ждали как дорогого гостя? А на хрена Вы кому сдались с Вашими проблемами?

В другой ситуации я бы попросту махнул на все рукой. Поправка – в другой ситуации я сам бы к виконту не сунулся – я по нему не соскучился. Но сейчас… Она та, какая есть, а значит добиться своего необходимо. Что же, приобретаем в ближайшей лавке конверт уставного образца, делаем его похожим на пакет из штаба армии (только близко никому не показывать!) и нагло шагаем к дому Транкавеля. Риск? Ну да, присутствует, но, как говорил папа: «Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут». А я по-любому в боевых порядках буду недели через две-три, так что вперед!

У решетчатой ограды построенного буквой «П» роскошного двухэтажного дома, скорее дворца, богато украшенного лепниной, с огромной мансардой и большими застекленными окнами, стало понятно, какое высокое положение занимал мой «крестный отец».

У ворот стояла пара вооруженных лакеев, которым я представился курьером.

- Господа, прошу доложить благородному господину, что барон де Безье прибыл с пакетом из штаба армии. Приказано вручить лично.

Лакеи не двинулись с места, но один из них позвонил в висевший на входе колокольчик. На звон вышел их коллега, которому я повторно представился и сообщил о цели визита. Пускаясь в эту авантюру, я рассчитывал, что виконт примет меня в своих покоях, на «специальном стуле» и уже там предоставит возможность рассказать о возникшей проблеме.