Я могу быть лучшей версией тебя (ЛП) - Фишер Таррин - Страница 28

— Или она психопатка и соотносит себя с ними, — бросил я.

Она закатила глаза.

— А может, это ты псих и все валишь на нее?

Я откинулся на подушки, положив руки под голову.

— По крайней мере сейчас я знаю, что ты меня слушаешь.

Я ухмыльнулся.

Джолин не купилась на всю эту психологическую абракадабру, как она ее называла. Каждый раз, когда она это говорила, мне казалось, что она не воспринимает меня всерьез. Забудьте о тех восьми годах, которые я провел, убиваясь над докторской, о диссертации размером в восемьдесят тысяч слов — все это лишь абракадабра. Было неважно, что я говорил, ведь если Джолин решала кого-то полюбить, весь здравый смысл вылетал в окно. Я был главным примером этому. Ни один человек из всех живущих не мог отговорить ее. Хорошее отношение к дебилам всегда заканчивалось по-дебильному, но она принимала людей без единого вопроса. В нашей абракадабре мы называем это попустительством.

Но вернемся к фильмам. Самым любимым фильмом моей жены был «Дом из песка и тумана» — депрессивное начало, депрессивный финал, и куча всего депрессивного в середине. С Джолин все было о действиях и их последствиях. Она видела людей эдакими сломанными поездами, сошедшими с рельс, с кучей вагонов и неспособных двигаться дальше. Не знаю, когда она решила стать проводником, но в этом ее заслуга — она помогает поездам снова встать на рельсы. Я уважал ее за это, но на этот раз мне казалось, что стоит ее предупредить.

— Она сказала мне, что у нее рак, — сказал я, пробежавшись пальцем по ее ключице.

— Что? Ты это серьезно?

Она резко села в кровати.

— Почему она мне ни слова не сказала? С ней все в порядке?

Я лег на спину и уставился в потолок.

— Не знаю. Почему она рассказала мне?

— Ты психотерапевт, у тебя аура особая.

Я рассмеялся. Ей нравился мой смех. Она снова легла и прижалась ко мне, целуя мою шею.

— Ей одиноко и, наверно, страшно. Я поговорю с ней. Нужно ей помочь.

Черт возьми. С новым днем приходит новый проект. Я так зарабатывал себе на жизнь, а Джолин занималась этим в свободное от работы время. Это нас и привлекло друг в друге. Я хотел изучать людей, она хотела им помогать. Но когда она занималась новым проектом, он проникал во все сферы нашей жизни. Я же оставлял свою работу в офисе.

— Ты не слишком впутывайся в это. С ней что-то не так. Ты подписана на нее в Инстаграме?

— Да, но какое это имеет отношение к тому, что с ней что-то не так?

Она явно не принимала меня всерьез. Забудем о том, что у меня докторская степень в абракадабре, забудем о том, что я пытаюсь ее предупредить.

— Я пролистал ее профиль до ее фото, когда она только переехала. Когда вы познакомились, она стала ставить маленькие белые коробочки вокруг фотографий, совсем как ты.

— Значит, шпионишь за ее Инстаграмом?

— Я всего лишь пытаюсь тебя предупредить, — сказал я. — Ты слишком легко доверяешь людям.

Я уже видел, что проигрываю. Со своим талантом управления словами Джолин могла опровергнуть любое самое логичное утверждение.

— Хорошо, вот она подписалась на меня и ей понравился мой стиль, — она отодвинулась от меня, совсем позабыв о моей шее.

— Ты выложила фотографию своих кроссовок, и день спустя она выкладывает свои. Ты пообедала в ресторане, и день спустя она идет туда.

— Я хочу спать, — сказала она, выключая лампу на ночном столике. — Давай пока не будем называть Фиг сталкером. Вы ведь только познакомились.

— Сталкер... — прошептал я. — Сталкер... Сталкер... Сталкер...

Глава 27. Кое-что покрепче

Я постучал ручкой по своему желтому блокноту и подавил зевоту. Сегодня понедельник, в кресле пациента сидела Сьюзан Норинг, которую я про себя прозвал Скучной Сьюзан. На вид лет тридцать пять, неестественный блонд, тонкие губы... Совершенно не на чем задержать взгляд, пока я делаю вид, что слушаю ее бурчание. На ногах коричневые мокасины. Сьюзан признавала только два вида обуви — мокасины и белые кеды. Последние всегда были идеально белыми, даже на подошве ни одного пятнышка. В этом была вся Скучная Сьюзан — никуда не ходила, ничего не делала, даже не могла решиться добавить цвета своим кедам. Она приходила один раз в неделю и оставалась в холле после сеанса, держа в руках все ту же чашку кофе, с которой пришла. Интересно, было ли в той чашке что-то кроме кофе, но от нее никогда не пахло алкоголем. Моя секретарша считала, что ей просто было любопытно посмотреть на других пациентов, но я уверен, что поход к психотерапевту был для нее событием недели.

Пришел мой черед задавать вопросы.

— Как вы думаете, почему вы это чувствуете?

Этот вопрос означал, что они продолжат говорить последующие минут десять, до самого конца сеанса. Еще два клиента после нее и привет, выходные.

— Я чувствую, что меня осуждают — что бы я ни делала, куда бы ни пошла.

Она начала трагично заламывать руки, как и всякий раз, когда мы начинали разговор об осуждении. Я сомневался в правдивости ее историй, ведь непонятно, за что ее осуждать. По-настоящему интересные люди открывают простор для этого, но Сьюзан никогда не плыла против течения. Впрочем, сомневаться в ней — не моя работа, от меня требуется лишь слушать и подсказывать.

— В отношении чего вас, как вам кажется, осуждают?

Сьюзан снова заломила руки и вперила в меня свои большие влажные глаза. Их выражение всегда было удивленным, и сразу вспоминалась Фиг. Сьюзан не могла похвастаться умом, как наша новая соседка. Немного воображения — и дело в шляпе.

— Я чувствую, что меня недостаточно. Я вижу это во всем — как они смотрят на меня, что говорят.

— А может, вы просто проецируете на них собственные слабости?

У нас уже был этот разговор. Она никогда не признавалась, и ей даже удавалось сменить перспективу на какое-то время, но разве здоровые люди ходят к психотерапевтам? Найти личностные расстройства — намного сложнее, чем поймать Санта Клауса, спускающегося по дымоходу.

— Все так и есть. Я чувствую, что меня недостаточно, — удрученно произнесла Сьюзан.

— Для кого? — спросил я, положив ногу на ногу. Психологам нужно излучать спокойствие, но мне обычно сложно усидеть на месте.

— Для себя!

— А, ясно.

Я бросил взгляд на часы с виноватой улыбкой, будто мне ужасно жаль, что время вышло. В моих часах даже батарейки не было — они мне были нужны в качестве реквизита. Сьюзан тоже выглядела виновато. После этого она еще долго рылась в сумке в поисках ключей от машины, прежде чем выйти из моего офиса. Интересно, сколько раз она мастурбировала, представляя меня. Я представил ее тонкие бледные пальцы в скучном влагалище Скучной Сьюзан. Мне оставалось только ее поманить, и она откроется для меня, как цветок. В качестве дополнительной услуги могу даже немного испачкать ее безупречные кеды.