Медленное угасание (ЛП) - Лейн Эндрю - Страница 29

Оуэн пожал плечами.

— Быстрый метаболизм? — предположил он и протянул руку к её лицу.

На мгновение Тошико показалось, что он собирается погладить её по волосам, но вместо этого он осмотрел её затылок.

— Кровотечение остановилось. Тебе надо будет промыть рану, когда мы вернёмся. Я дам тебе немного пенки.

— Спасибо.

С тихим шуршанием шин рядом с ними притормозил внедорожник. В его чёрной поверхности отражались склады, подъёмные краны, причал, и уловить присутствие автомобиля можно было лишь по тому, как изображение на нём искажалось. Дверца со стороны водителя открылась, и вышел Йанто, не заглушив двигатель. Как обычно, он был одет в костюм-тройку с галстуком. Его рубашка была с двойными манжетами, закреплёнными запонками. Он носил даже зажим для галстука. Иногда Тошико казалось, что Йанто не совсем реален.

— Надеюсь, я не опоздал, — спокойно сказал он.

— Йанто, ты никогда не опаздываешь и никогда не приходишь слишком рано, — Джек встал и огляделся по сторонам. — Именно за это мы тебя любим. А теперь нам нужно доставить эту юную леди в Хаб и выяснить, что с ней не так. И на случай, если действие различных анестетиков, которые Оуэн ввёл ей, начнёт ослабевать, я рекомендую связать её. Йанто, ты принёс верёвки?

— Я подумал, что они могут вам понадобиться. — Он поднял руку, чтобы показать, что принёс тонкие металлические ленты, которые можно было завязать вокруг запястий и лодыжек пленника и, если их прижать друг к другу, они образовывали путы, которые невозможно было разорвать – невозможно, пока не облучишь их низкоуровневыми микроволнами, которые возвращали их к первоначальному лентоподобному состоянию. Тошико долгие месяцы пыталась разобраться, как они работают – безуспешно.

Йанто передал верёвки Гвен, которая наклонилась и связала сначала лодыжки, а потом запястья Марианны. Затем Йанто и Оуэн подняли Марианну и осторожно усадили на заднее сиденье внедорожника.

— Надеюсь, по пути обратно в Хаб нас не остановит полиция, — сказал Йанто. — Объяснить, почему у нас на заднем сиденье связанная молодая девица, может быть сложно.

Джек улыбнулся.

— Мы позволим Оуэну говорить об этом за нас. Уверен, у него богатый опыт.

Они сели во внедорожник и поехали по тёмным улицам обратно в Хаб. Йанто использовал закреплённое на приборной доске устройство, которое автоматически переключало светофоры на зелёный свет, когда к ним приближалась машина Торчвуда.

Путешествие было коротким, но Тошико обнаружила, что за это время она успела утонуть в грёзах. Огни ночного города соединялись в длинные ленты света, которые переплетались между собой в психоделический клубок. Она чувствовала себя загипнотизированной. Накачанной анестетиками, как Марианна. Часть её осознавала, что это шок от нападения и его последствий, когда её тело подверглось воздействию извне, а потом получило помощь, но другая часть хотела просто свернуться в клубочек и позволить себе потерять сознание. Позволить тьме взять верх, хотя бы ненадолго.

Она пришла в себя, когда они въезжали в Хаб через скрытый вход для автомобилей в подвале парковки на Бьют-Плейс. Когда она выбралась из машины, Йанто принёс каталку. Все вместе они водрузили на каталку Марианну и повезли её по тоннелям Торчвуда к запертым клеткам, где обычно оставляли непрошеных гостей.

По-прежнему потирая глаза, Тошико наблюдала, как Йанто и Джек проводят Марианну в камеру, и Джек убирает металлические ленты с её рук и ног, пока Гвен прикрывает его со своим автоматическим пистолетом. Вместе они покинули камеру, не поворачиваясь спиной к заключённой, и заперли дверь.

В этот момент Оуэн задал вопрос, который, очевидно, занимал всех.

— Ну и что нам теперь с ней делать? Джек скорчил гримасу.

— Нам нужно разобраться, что с ней случилось. Не знаю, физическое это или психологическое, но она неожиданно начала испытывать этот зверский голод, который ничем невозможно утолить. Оуэн, надо найти способ взять у неё образец крови, который ты смог бы проанализировать. Лучше бы сделать это побыстрее, пока лошадиная доза транквилизаторов не рассосалась. Пусть Йанто тебя подстрахует. Ищи что-нибудь, что сможет объяснить её поведение. Гвен, ты должна поработать над её личностью. Она сказала, что её зовут Марианна Тилл. Проверь, местная ли она, и не заявлял ли кто-нибудь о её исчезновении. Она ещё упоминала о том, что укусила мужчину в баре; проверь, не было ли об этом заявлено как о преступлении. Я хочу, чтобы был установлен маршрут её передвижений по городу. Я хочу, чтобы он был установлен в обратном порядке, чтобы понять, откуда она начала. Тош, я хочу, чтобы ты поработала с неинвазивными сенсорами, которые могут показать нам, что происходит у неё внутри. Микроволны, ультразвук, магнитно-резонансная томография, рентген... Всё, что работает в шестифутовом диапазоне через алюминиевый экран. Я знаю, что это сложная задача, но мы не можем позволить себе отправлять сюда людей, чтобы проводить тесты. Тогда они очень скоро станут обедом. Что кое о чём мне напоминает. Йанто, позвони в «Jubilee Pizzas». Нам нужно всё, что у них есть. Просто скажи им, чтобы они приготовили пиццы с тем, что у них там есть, и доставили их нам. Скажи, что у нас вечеринка.

Оуэн, Йанто, Гвен и Тошико повернулись, чтобы уйти. Джек остался на месте, глядя на девушку. Уходя, Тошико услышала, как он говорит:

— Оставайся с нами, Марианна. Мы поможем тебе преодолеть это.

В последней в ряду клетке жил долгоносик. Когда Тошико заглянула в его камеру, её сердце замерло. На мгновение клетка показалась ей пустой, и она запаниковала, решив, что долгоносик сбежал. Потом она присмотрелась внимательнее и расслабилась. Долгоносик был по-прежнему там, он прижимался к стене.

Мгновенная расслабленность сменилась более серьёзным беспокойством.

Долгоносик стоял, прислонившись к стене, дальней от камеры Марианны, и его голова была повёрнута в сторону. Казалось, что он изо всех сил прижимается к кирпичной кладке. Тошико никогда не видела, чтобы он так себя вёл. Он был испуган. Он был в ужасе.

Что же они привезли с собой в Хаб?

Утро наступало медленно, омывая пляж волной янтарного света. Рис постепенно просыпался, медленно переходя из состояния глубокого сна к бодрствованию, что заняло у него почти целый час – на него постоянно наваливалась дремота, но в конце концов он пришёл в сознание, открыл глаза и перевернулся на спину, уставившись в потолок.

Утро и бессонница прогнали дремоту. Он пытался хвататься за неё, но всё, что он получил – обрывки эмоций и изодранные картинки. Он припомнил, что там было что-то о том, как он был беременным: он шатался по квартире, огромный и неуклюжий, сшибая вещи с полок. Это был странно. Даже в состоянии полусна он понимал, что не стоит рассказывать об этом Гвен; вопрос о том, заводить ли детей, пока не поднимался, и он пока не хотел говорить об этом. И ещё там были фрагменты истории о бобовом стебле или виноградной лозе, которые росли быстрее, чем он мог взобраться на них, хотя у него было ощущение, что на верхушке бобового стебля находится что-то нехорошее, что-то, что он не хотел бы видеть. Может быть, это был великан. Одному Богу известно, о чём был тот сон. Гвен, наверно, сказала бы ему, что этот сон означает, что Рис выбрал дорогу, в правильности которой он не уверен. Но насколько он сам понимал, это означало, что он съел слишком много сыра накануне вечером.

Мысли о сыре и прошлом вечере неожиданно вызвали поток воспоминаний, которые были спрятаны в глубине подсознания, пока он спал. Рис вздрогнул, вспомнив, как после ухода Гвен они с Люси съели ужин, потом десерт, а потом тосты с сыром в качестве закуски, пока они смотрели «Ньюснайт»[44]. И ещё они выпили две бутылки вина. Господи, и он ещё собирался похудеть! Проблема была в том, что он постоянно чувствовал себя голодным. Люси ничуть не помогала; она могла уничтожать еду так же быстро, как и он. И самое прискорбное заключалось в том, что она оставалась тощей, как жираф.