Выбери любимый жанр

Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана - Страница 40


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

40

Очень умная, чрезвычайно красивая и слишком хорошо обучаемая…

Именно из таких вырастают самые опасные соперницы. Ну и что с того, что она годится Нийнгааль чуть ли не в правнучки? Богиня щедра к своим прислужницам высокого ранга, дарит им красоту и долгую жизнь. Оченьдолгую. И кому же охота зим через двадцать иметь на свою голову своими же руками созданную проблему в лице умной, красивой и хорошо обучившейся дочери аквилонского короля?

Нийнгааль покачала головой, продолжая улыбаться.

— Нет, Деркэто, она слишком хороша для тебя. Тебе придется еще немного подождать новой послушницы. Я найду ее до возвращения, обещаю. А этой мы порадуем Повелителя. Ты ведь не будешь возражать, правда?

***

— Об этом не принято говорить… Запретный культ. Древняя полузабытая вера. За пределами Шема о нем вообще почти что никто и не знает, и хвала Иштар. Да и у нас уже подзабыли. Везде, кроме Сабатеи.

Добраться до Аббадраха засветло не успели, пришлось ночевать снаружи. Впрочем, прямо перед городской стеной какой-то предприимчивый хозяйчик расположил небольшую таверну с комнатами, как раз для припозднившихся бедолаг, не желающих дожидаться открытия ворот прямо на дороге.

Кормили в таверне неплохо — во всяком случае, сытно. Прислуживали четыре хозяйские дочки — одинаково крепенькие, невысокие и расторопные, умудрившиеся меньше чем за четверть оборота клепсидры накормить и напоить целую ораву голодных мужчин. А кое с кем из них договориться и о чем-то помимо — судя по довольной улыбке Хьяма. Вот же неугомонный, и трое суток скачки ему нипочем, жеребцу асгалунскому!

Стреноженных лошадей отправили пастись на принадлежащий хозяйчику луг под присмотром его младших отпрысков. Крохотных комнатушек, предоставляемых для отдыха двуногим путешественникам, на всех, конечно же, хватить не могло. Но над конюшнями был сеновал, куда с облегченными стонами и завалилась большая часть гвардейцев, уже не разбирая особо, кто из них асгалунские, а кто — аквилонские. Стражу Закарис все-таки выставил. И вот сейчас они сидели у разведенного стражниками костра, потому что спать Конану не хотелось.

Он давно заметил за собой эту особенность — умение в боевой обстановке не спать по нескольку дней кряду, прихватывая четверть оборота в седле или за едой. А решение о том, какая именно обстановка может считаться боевой, тело, похоже, принимало само.

— Золотой Павлин Сабатеи… именно из-за него в город так не любят приезжать купцы. Она питается человечиной, эта птичка. Я никогда не бывал в Вендии, говорят, там есть что-то подобное. Некие катары. Слыхал? Они тоже воруют мирных жителей для жертвоприношений.

— Насчет катаров не знаю. А вот с дарфарскими йогитами как-то раз… пообщался. — Конан хмыкнул, вспоминая давнишнее приключение. — Тоже, знаешь, Митрой обиженные. Еще бы — с таким-то богом! Он им не позволяет есть ничего, кроме мяса, представляешь?! Ни каши, ни лепешек, ни вина. Только мясо. И кровь. А раз в луну мясо должно быть человеческим, иначе вовек не видать им прощения. Хорошенькое божество! Да попробовал бы у нас какой бог такое учудить — вмиг бы без единого жреца остался! Все алтари бы по камушку разметали и пеплом присыпали, чтобы и памяти не сохранилось. А эти глупцы слушаются и исполняют… — Конан поморщился, потер старый шрам. Добавил мечтательно: — В тех местах, где много рабов-дарфарцев, приличному человеку без оружия и на улицу-то ночью не выйти.

Глава 23

Закарис кивнул:

— Очень похоже на Сабатею. Там тоже давно уже никто не гуляет ночами. Да и днем стараются не ходить поодиночке.

— Твоя сестра служит еще и Золотому Павлину?

Закарис невесело усмехнулся:

— Да кто же может это знать?! Его слуги не носят ритуальных одежд — разве что во время жертвоприношений. Они ничем не отличаются от обычных людей. Жрецом может оказаться твой сосед. А ты и не узнаешь. Пока однажды ночью он не ворвется к тебе в дом с кучей младших прислужников… Ведь зачем-то же она поселилась в Сабатее? Нийнгааль ничего не делает просто так.

Конан помолчал, гоняя желваки на скулах и глядя на огонь, пока не заболели глаза. Потом с обманчивым спокойствием уточнил, словно гвоздь забивая:

— Сколько у нас времени?

— Смотря до чего… — Закарис сгорбился. — Они не станут ее убивать. Во всяком случае, не сразу. До Сабатеи отсюда два дня. Даже если встанем до света и будем гнать, запаливая коней — не добраться раньше полуночи. К этому времени ритуал уже наверняка будет в самом разгаре. Понимаешь, Павлин — птичка маленькая. И ест понемножку. Пара пальчиков, ушко, кусочек пятки… Все, что можно отрезать так, чтобы человек при этом оставался живым. Птичка брезглива и не ест мертвечину. О, они искусные лекари, жрецы Золотого Павлина! Иногда ритуальное кормление затягивается на пол-луны, и человек остается живым и в сознании до самого конца. Вернее, то, что к тому времени остается от человека. Так что в том, что мы отобьем твою дочь живой, я не сомневаюсь…

***

Конан вскинул тяжелую голову, зубами кроша уже готовый вырваться наружу крик. Передернул плечами, прогоняя остатки кошмара, потер лицо ладонью. Несколько раз вдохнул и выдохнул — глубоко, полной грудью. Потихоньку бросил пару осторожных взглядов на спутников и еще раз вздохнул — уже облегченно. Кажется, никто ничего не заметил.

Он опять успел проснуться вовремя.

И не закричать, просыпаясь.

Лошади шли крупной размашистой рысью, ее ритм убаюкивал. И только на ровных участках, где Закарис порою переводил отряд в галоп, становилось немного легче.

Закарис, Нергал побери его потроха!

Стоило киммерийцу закрыть глаза, как перед внутренним взором вставала Атенаис. Растерянная, перепуганная, привязанная за руки и за ноги к каменной плите. А по краю плиты расхаживает мерзкая птица с огромным переливчатым хвостом и круглыми глазками цвета запекшейся крови. У птицы острый золотой клюв, она щелкает им, словно проверяя заточку режущих граней. И хищным глазом примеривается, куда бы клюнуть.

Рядом с плитой застыли жрецы. У них в руках лекарские повязки с кровоостанавливающими и обезболивающими примочками, а также жаровня, на которой алеет раскаленный прут для прижигания ран.

Птица делает шаг, другой. Заинтересованно рассматривает детскую ступню, туго перехваченную грубой веревкой. И вдруг начинает быстро-быстро склевывать маленькие пальчики, словно белые винные ягоды с неожиданно красным соком — он брызжет на камень, на соломенную веревку, на ритуальные одеяния жрецов. И на жаровню, с которой уже подняли алый прут, и несут, приближаясь…

Вот тут-то Конан и просыпался — в холодном поту и с трудом успевая поймать зубами за самый кончик уже почти что вырвавшийся крик.

Каждый поворот клепсидры делился на три-четыре повторяющихся кошмара. Или — один и тот же кошмар. Камень, прикованная к нему жертва и мерзкая птица.

Жрецы иногда проступали четко — так, что можно было различить даже выражения лиц. А иногда сливались с тенями, размывались и почти совсем исчезали. Иногда Атенаис отчаянно дергалась и кричала, пытаясь освободиться или хотя бы увернуться от страшного клюва. В другой же раз веревки растягивали ее тело по камню так туго, что она не могла пошевелить даже пальцем. Только дрожала.

Птица тоже не всегда вела себя одинаково. Иногда она с жадностью набрасывалась на беззащитную жертву сразу же, с утробным демоническим клекотом выдирая куски мяса и откусывая пальцы по одному острым золотым клювом. И тогда сон завершался быстро. Однако такой торопливой мерзкая птица была не всегда.

Далеко не всегда…

Иногда она подолгу расхаживала вдоль распластанного на камне тела, склоняя точеную головку то на одно плечико, то на другое. Словно гурман перед изысканным кушаньем, никак не способный выбрать, с какого именно лакомого кусочка ему начать. И проснуться не получалось. Сердце колотилось, беззвучный крик рвал горло, душил изнутри, и ужас длился и длился. И где-то глубоко Конан знал, что не сможет проснуться — до тех самых пор, пока мерзкая птица не начнет ужин.

40
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело