Война миров - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 63

— Я бы предпочёл их не освобождать, а оставить во власти Германии. Подлый народец, а немцы знают как вести себя с такими рабами.

— Не нравятся они тебе? — усмехнулся генерал.

— Да, не нравятся.

— Ладно. Суть наших дел я тебе немного пояснил, должен же ты как инициатор всего этого порадоваться нашим победам. Теперь по последнему разговору с товарищем Сталиным. Он желает пообщаться с тобой.

— Что, сейчас? — озадачился я.

— Желательно.

— Не выйдет. Вашими самолётами я сам летать не желаю. Сегодняшний опыт не понравился, а своим средством я предпочитаю пользоваться по ночам. Его в это время просто никто не видит.

— Хорошо, я пообщаюсь с товарищем Сталиным, он решит, как поступить.

— Угу. Кстати, товарищ генерал, у меня тут возникло несколько идей, как немцам испортить жизнь в тылу. Если у вас есть десантные части, с возможностью забросить их в тыл к немцам, потом пообщаемся.

— Это обязательно.

Штаб работал что те пчёлки, без передышки. Информация от частей поступала почти постоянно, и реагировать зачастую требовалось немедленно, так что отойти отдохнуть в такую запарку, было достаточно проблематично, если конечно не было замены для тебя, чтобы отойти и просто прийти в себя, перекурив. К счастью мне работать в штабе не требовалось, хотя я мог, нужные базы имелись, поэтому беспрепятственно покинув здание штабы, последовал за ординарцем генерала в сторону офицерской столовой. Меня собирались покормить завтраком, который я пропустил. Кстати, интересный факт, меня снова то ли сопровождали, то ли охраняли волкодавы из группы захваты особого отдела. Так вот, я решил убрать двух самых назойливых, незаметно выстрелил в них из станера и… ничего. Как крутились под ногами, так и крутились. Проверил зарядку, больше девяноста процентов. Непонятно.

— Вот обалдуи хитрые, — чуть прилюдно не хлопнул я себе по лбу.

Сам же им драже это дал, те наверняка приняли его, прежде чем контролировать все мои действия. Это означало, что после приёма в течение часа усыпить я их не смогу. Потом эффект препаратов сойдёт, однако до того момента станер мне не поможет. Хитрые. Не знаю, кто тут такой головастый, но снимаю шляпу и аплодирую. Мне вот почему-то такая идея в голову не пришла. Видимо просто не о том думал, а тут парни обмозговали мои действия, и нашли выход. Молодцы. В общем лоханулся я с этими таблетками по крупному, мне ясно показали, что теперь я со своим станером мало что стою.

Позавтракав в столовой, время было восьмой час, время завтрака ещё не закончилось, так что накормили до отвала. В столовой я зацепился языком с каким-то майором, не сразу разглядел у того лётные крылышки в петлицах, он видимо был представителем ВВС в штабе фронта. Ругались мы насчёт постов-наблюдателей, которые сообщали в штаб ВВС о случаях пересечения линии фронта самолётами противника. Сам уже не помню, почему мы скатились к этой теме, хотя начинали вроде с атак аэродромов противника, совместно с десантниками, последние на добивание всей инфраструктуры, лётного и технического состава, однако скатились до наблюдателей. Майор утверждал, что постов по одному на каждые двадцать километров вполне хватает, чтобы контролировать небо и держать ближайшие штабы истребительных частей в курсе ситуации в небе, хотя было по одному посту на каждые тридцать пять-сорок километров, что естественно никак не хватало. Я же утверждал, что посты наблюдателей нужно формировать из разведчиков и одного летчика или знакомого с силуэтами самолётов противника, а сами посты рассредоточить в двадцати-двадцати пяти километрах в тылу противника. Тогда наши успеют отреагировать и перехватывать немцев ещё, когда они только будут пересекать наши позиции на земле, то есть не долетят до мостов, переправ, железнодорожных станции и остального, важного для тылового обеспечения наступающего фронта. Это даст экономию в ресурсе летного парка, не потребуется направлять на дежурную охрану массу самолётов, что тоже плюс. Майор же утверждал, что выдвигать посты в такую даль не просто опасно, преступно, будут потери, безвозвратные. Вот мы с ним и ругались, забыв о компотах и сладких творожниках. Не-е, ещё немного и я бы ему вмазал. Да он и сам чуть с кулаками на меня не полез, так мы завели друг друга.

Тут моя охрана подскочила и оттащила меня. Это вот я не понял, почему меня. Майор стоит красный как рак, орёт, слюнями брызжет, а сдерживают меня? Ну-ну… В общем развернись плечо, замахнись рука, красиво охрана моя летала. Бил я осторожно, стараясь не покалечиться, а падали они сами, перекатами, гася скорость и снова вступая в драку. В общем, хорошо мы с майором повеселились, от комендачей уже табуретками спиной к спине отбивались. Отбились бы, тут проходы тесные, массой не навалишься, однако какая-то умная сволочь приказала принести сеть, вон она за спинами бойцов усатая маячит с погонами капитана, так что накинули её на нас и завалили массой. Я бы отбился, но не стал демонстрировать все свои возможности, и так повеселила во всю, отвёл душеньку. Да и местным ребятам драка понравилась. Никто же серьёзно не пострадал.

Наконец когда мы успокоились, что там четыре ведра колодезной воды вылитой на нашу кучу молу спутанную сеткой, майор отфыркался и спросил:

— Ну как, здорово вышло?

— Ага, классно помахались. Видел, как тот солдатик от моего удара в окно улетел?

— А те два бойца из взвода НКВД, которых я табуреткой приложил? — хвастливо спросил майор. — Один двойное сальто спиной назад сделал.

— Не пострадаешь?

— Не знаю. Вообще-то я когда выпью, бывает до драки доходит, меня вхолодную на пару суток спускают, потом дальше работаю. Но там без особистов дело обходилось.

— Кстати, ты чего из-за наблюдателей так завёлся?

— Да братишка у меня командует таким постом. Двадцать лет, лейтенант, шесть сбитых на счету. Но в сорок третьем ногу потерял во время боя на Курской дуге. Считай молодой, а уже инвалид. Да и он по небу тоскует.

— Бывает, — вздохнул я и стал вставать.

По нам уже определили, что мы успокоились, поэтому стали снимать сеть, так что стояли мы мокрые как мыши, но вопле довольные. Майору ещё крепко досталось, на лице точно синяки скоро проявятся, а я без них обошёлся. Не подставлял свою физию под чужие удары, блокировал руками. Так что обошлось.

— Вот что, — слегка ударил я кулаком по крепкому плечу майора. — Помогу я тебе с братишкой. Ногу ему верну.

— Чего? — удивлённо посмотрел тот на меня и его глаза снова начали наливаться кровью. — Юродствуешь?

— Да нет, я вполне серьёзно. Волшебник я и для меня не трудно отрастить новую ногу, или руку, кроме головы конечно. Далеко твой брат?

— На передовой, где ему ещё быть? Тут в шестидесяти километрах, почти рядом.

— Пусть замену себе к вечеру найдёт. Сообщи мне его местоположение, пусть ждёт, с наступлением темноты я его найду и подберу. При нём рация?

— Да, конечно. Машина с рацией. Выносной же пост, передвижной.

— Пусть с наступлением темноты раз в десять минут отбивает ключом тройку. Радист знает как. Я по этому сигналу их и найду.

— Хорошо. Не обманешь насчёт ноги-то?

— А зачем мне это?

— Ну смотри.

Майора попытались увести, но тут я стоял на своём. Пришлось проверить, как с ним поступят. Даже к генералу пробиться. Так что пять суток домашнего ареста это ещё немного. Ко мне чуть позже прибегал молоденький солдат, так же с эмблемами летунов и на словах передал, что товарищ майор всё сделал. Не смотря на то, что он находился под домашним арестом, через своих подчинённых он связался с братом и передал тому всё что нужно. Тут, правда, брат начал крутить, видно думал, что над ним так издеваются, но ничего, уговорили. В полку, за которым тот числился ему даже дали несколько дней отпуску. В общем как вернется, так и закроют.

К обеду обстановка на линии наступления фронта прояснилась, стала более конкретной. Колечко действительно практически замкнулось, хотя через коридор, который не успели закрыть сразу, некоторые тыловые подразделения корпуса успели проскочить, им отдали приказ прорываться к своим, но сейчас этот коридор стремительно ликвидируют. Малиновский туда один из своих резервов послал. По другим направлениям пока шло всё более-менее. Правда начались трудности с подвозом боеприпасов и постоянными атаками немцев. Мы конечно часть их резервов, что стояли в этих местах разбили, но другие были на подходе, так что приходилось маневрировать, вступать в бой, всё это сказывалось на темпах наступления. Однако при этом пленных уже было взято порядка двадцати тысяч человек. Из них две трети на тех позициях, где я усыпил немцев.