Белые розы (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 21

— Я не мелкая! — возмущаюсь я. — Хватит называть меня мелкой, просто я не на каблуках!

— Хм… — Он сдерживает смех. — Ещё раз прости. Ты так на этих столичных штучек похожа, что с ручными собачками приезжают. Вся нафуфыренная, стоит и дрожит, как та собачка.

Уж не знаю, надо ли мне обижаться. Думаю, вряд ли он собирался меня обидеть.

Наконец, мы доезжаем до отеля. Джип тормозит, и водитель помогает пассажирам выбраться из кузова. За время поездки их прилично так занесло. Сашка на ходячий сугроб стал похож. Он протягивает водиле купюру.

— Спасибо вам! — говорит.

— Да не за что! — отвечает водитель. — Красивая у тебя девушка, ты только береги её.

— Хорошо, — отвечает Сашка и на меня смотрит.

А я стою, как будто не при делах, как будто они не меня здесь обсуждают. Мне, конечно, приятно, что он красивой меня назвал, но с другой стороны, это как-то странно.

— Чего застыла? — Сашка хватает меня за руку. — Идём.

Мы заходим в двухэтажный коттедж и попадем на ресепшн.

— Александр Колесников и Юлия Саваш, ваши паспорта!

Мы протягиваем документы и ждём.

— Можете присесть пока, — показывает консьерж на диван. — Вам принести чего: кофе, чай, горячий шоколад?

— Я бы от шоколада не отказалась. — Смотрю на Сашку и говорю как бы в своё оправдание: — Я, между прочим, замёрзла.

— Это я в кузове трясся, пока ты глазки водиле строила, — недовольно ворчит на меня Сашка.

— Что-о-о?! Да как ты мог такое подумать?! — Возмущаюсь. — Ты действительно считаешь, что я за твоей спиной буду глазки строить первому встречному? Такого ты обо мне мнения! — Мне так обидно — словами не передать!

— Ну всё, всё, успокойся, извини, просто поездка была тяжёлой, вот я на тебе и сорвался. — Он обнимает меня.

— Не надо на мне срываться. — Я высвобождаюсь из его объятий и сижу, обиженная. Ну как у него язык повернулся такое сказать?! Я в нём души не чаю, я же вчера… Вспоминаю наш вчерашний секс, и улыбка начинает играть на моих губах.

— Всё, — говорю. — Я тебя простила. Не могу на тебя долго злиться. — И продолжаю сюсюкать: — Только, пожалуйста, не говори обо мне такого, мне неприятно.

— Прости, прости, моя ласточка! — Сашка целует меня. — Это больше не повторится.

— Прощаю, любимый! — улыбаюсь в ответ.

Консьерж приносит полотенца и ключи от номера.

— Александр, Юлия, можете проходить, там всё готово.

Комнатушка не то чтобы маленькая, но, скажем так, не хоромы. Стены оббиты вагонкой, в углу — душевая кабинка. За окном — великолепный пейзаж снежных гор. В комнатке стоит сильный запах древесного сруба. Посредине — огромная кровать, раза в два больше, чем у меня дома, даже больше, чем у Сашки. Я, никого не спрашивая, прямо в одежде падаю на кровать и закутываюсь в одеяло.

— Как же тут хорошо! — улыбаюсь.

Сашка бегом распаковывает вещи.

— Вставай! Ты что, сюда валяться в постели приехала?

— Ну, когда ты меня пригласил, я думала, что так и будет.

— Вставай, засоня, мы идём на гору.

Он начинает снимать с меня угги, как с маленькой. Я не сопротивляюсь, мне так приятно, когда любимый обо мне заботится. Он стягивает с меня джинсы, но дальше не продолжает. А мне хочется продолжения: прошёл первый шок от неудачного секса в поезде, и я готова ко второй серии.

Но Сашка уже одет. Он надевает свой чёрный комбинезон и выглядит в нём, как настоящий гвардеец, только погон и лычек не хватает.

— Давай-давай! — сгоняет он мне с кровати.

— Отвернись, — говорю я, стягивая с себя колготы. Он послушно отворачивается. Хотя, если подумать, чего он там не видел? Но я почему-то стесняюсь.

+++

Не знаю, куда он спешит. Лично мне хотелось поваляться в постели после поезда — в постели с ним, конечно: не выношу одиночества. Но Сашка куда-то всё время торопится, и через пятнадцать минут мы уже на улице возле подъёмника. Вокруг — куча лыжников и сноубордистов. Рядом — прокат снаряжения.

— Вот твой пропуск на весь сегодняшний день. — Сашка протягивает мне пластиковую карточку. — Не потеряй.

Я снимаю рукавицу и аккуратненько укладываю пропуск в кармашек моего новенького комбинезона. Мы подходим к пункту проката лыж.

— Сорок третий и… — говорит Сашка и смотрит на меня. — Какой у тебя размер ноги?

— А ты разве не знаешь? — немного комплексую я. Не хочу говорить, что тридцать восьмой.

— Откуда? Я же не могу на ощупь определить размер твоей стопы, — улыбаясь, шепчет он.

— Тридцать восьмой, — говорю.

— Ого, вот это у тебя лапа!

Мне так обидно становится, ну хоть плачь! И в сексе я бревно, и ноги у меня не такие. Пытаюсь губки надуть, но на морозе это не так эффектно выходит.

— Надевай. — Он протягивает он мне две громадных салатовые бутсы. Я и поднять-то их не смогу не то что надеть.

— Саш, а ты же мне поможешь? — с надеждой смотрю на него.

— Да Юлечка, да, маленькая моя, конечно же, помогу. — Он заправляет под шапочку выпавшую прядь моих волос. Он таким нежным умеет быть! А я покорно жду, когда он свои ботинки застегнёт и примется за меня.

— Садись, — показывает он на лавочку. Становится передо мной на колени и снимает с меня угги. Трёт мои стопы, пытается согреть их своими руками. Зная, как он любит мои ножки, мне так приятно. Он надевает на меня бутсы и застёгивает все застёжки

— Больно, давит сильно! — Жалуюсь. — Я не смогу в этом ходить.

— Давай чуть ослаблю. — Он, как с маленькой, со мною возится, как будто я не девушка его, а его доченька. Интересно, а с дочерями он будет таким же заботливым?

— Спасибо, — шепчу ему. Мне льстит его внимание.

Я встаю и делаю пару шагов. Смотрю по сторонам — остальные как-то легко в этих бутсах ходят, а я, как пингвин, переваливаюсь на них с боку на бок.

Сашка смеётся:

— Давай, тебя щёлкну на память.

— Давай, — говорю, выпрямляю спинку, чтобы не горбиться, поправляю волосы и улыбаюсь. Я знаю, как надо улыбаться, я тысячу раз фоткалась.

Мы становимся поближе, прижимаемся друг к другу и я делаю несколько селфи на свой смартфон. Целую его в щёку; обожаю фоткаться когда кого — то целую, я такая классная выхожу!

Подходим к подъёмнику и занимаем очередь.

— Сейчас подъедет кресло, сядешь, и сиди, пока на вершину на завезёт, — говорит Сашка. — А я повезу твои лыжи и палки.

— Спасибо, Сашенька! — улыбаюсь я. Боже как же я его люблю! Как мне с ним повезло! Какой же он всё-таки идеальный!

Подъезжает кресло. Я едва успеваю сесть и пристегнуться, прежде чем мои ноги отрываются от земли. Меня тянет вперёд и вверх, поднимает всё выше и выше. Внизу — яркий белый снег, такой, что даже слепит. Ёлки, деревья, какой — то овраг… Снежинки проносятся прямо перед глазами. Я надеваю очки, и мне почти не задувает, только холодно немного.

«Мало каши ела, вот и мёрзнешь», — вспоминаю слова мамки. Я кашу действительно не люблю. Я люблю суши и пиццу. Нужно будет пословицу переделать: «Мало суши ела».

Сижу и наслаждаюсь пейзажем: вдалеке — горы, и небо укрыто плотными облаками, как снегом, а кругом — изморозь. Я хочу выхватить телефон и сфотографироваться, но вовремя вспоминаю, что при моей неуклюжести он полетит вниз вслед за перчатками, которые я сниму, чтобы его достать. А кататься без перчаток нельзя — живо околеешь. Я смотрю вниз, под моими ногами — пропасть. Мне реально страшно — так тут высоко. Я оборачиваюсь назад и вижу Сашку.

— Сашка! — машу я ему. Он машет мне в ответ.

Подъезжаю к холмику и собираюсь слезать, но меня останавливает какой-то мужик:

— Рано… это ещё не вершина. Вот там вершина. — Он указывает вдаль. Туда, где ледяной пик, как из фильмов про Эверест. А над ним вороны кружатся и молния сверкает. Ну, про воронов и молнию я загнула — но реально жуткое место.

— Это там я буду учиться стоять на лыжах? — бормочу себе под нос. — Мама, забери меня обратно, здесь со мной плохо обращаются!