Странники ночи (СИ) - "Онеста" - Страница 61

А Вистольца приняла его именно как мага, там сам воздух был наполнен неведомыми потоками магической энергии, которые просто не возможно не воспринимать. Там любая палка могла бы стать посохом, вобрать в себя рождающуюся где-то в груди магическую мощь и выплеснуть в пространство.

Он намеренно никогда не прикасался к посохам. Он видел, что так легко воспринимаемые им потоки силы для других остаются закрытыми. Маги не питаются ими, они выдирают силу из самих себя, вбивают её в посохи, накапливают в них и лишь потом преобразуют в то, что хотят создать. Это было странным. Странным смотреть, как им трудно даётся колдовство, которое можно почерпнуть просто из воздуха и вложить в любой предмет, пусть это меч или даже собственные пальцы. Очень быстро пришло понимание, что лишь не многие могут колдовать без посоха и Вистольце и здесь во внешнем мире.

Он наблюдал за магией, но закрылся от собственной силы, просто по тому, чтобы не быть неуязвимым. Он не хотел становиться тем, кто сможет слишком легко убивать. Не хотел…. Мальчишка, видевший, как магические бичи разрывают плоть его матери, как осколками сущностей разлетается уже не сдерживающий беспощадную мощь щит и как мириадом брызг наполняет воздух алая кровь. Её кровь. А потом дождём опадает на её одежду, на её волосы, на лицо.

Ты помнишь, отец? Не можешь не помнить, ты живёшь этими воспоминаниями. Я знаю.

Сила шумит в сознании, взмахи десятков посохов гонят её потоки в одно место, чтобы обрушить на единственную цель. У него не было посоха, он никогда не пробовал концентрировать силу в предметах. Сила жила в его собственном теле, в его крови, её просто нужно выплеснуть наружу. И пусть её направляющими станут мечи. Это не важно. В них тоже есть своя мощь, та мощь, что может существовать и отдельно, но сейчас они станут единым целым. Станут Оружием. Потому что они отдадут эту мощь ему.

Взгляд заволокло серебряной пеленой, губы скривились в злой усмешке, обнажающей длинные острые клыки. Ты хотел увидеть каким я стал, отец? Ты увидишь!

Мечи взлетели над головой, жаркой волной щита отражая упавшую сеть магии. От соприкоснувшихся клинков в пространство разошлась яркая вспышка, наполненная вибрирующей отдачей. Сила хлестнула по рукам, обожгла ладони и вонзилась в мечи. Сталь не может её сдержать, она лишь проводник, лишь передающее звено. Мечи по дуге пошли в стороны. Ярси наблюдал за лицами колдунов, сначала торжествующими, уверенными, что единым ударом уничтожат не имеющего здесь власти и силы короля Рееты, потом растерянными и непонимающими, как можно без посоха контролировать эту непонятную мощь, что встала на пути их магии. Потом исказившиеся от страха, вдруг увидевшие в опускающихся мечах свою собственную смерть.

Магия была безумной рекой, его даром, его проклятьем…. Оборотни не могут колдовать, но он родился магом. Ярси с некоторым усилием вёл клинки по кругу, воздух сопротивлялся, когда его рассекала направляемая сталью волна. Его руки держали мечи, и через его руки бежала сила, вытягиваемая из этого самого воздуха, из всех магических потоков, которых не так уж много во Внешнем мире.

В их тела вонзилась не сталь, их щиты пробила энергия, а сгустки магии рассекли плоть на много лучше стали. Кровь алыми брызгами наполнила воздух, чтобы отдать ему жизненную силу, ту силу, что потом преобразуется в магические потоки.

Мы умираем, чтобы жило другое….

Гул заклинаний оборвался, могущественные маги один за другим повалились на камни площади и замерли.

Он больше не смотрел на противников, сквозь туман разрывающих пространство чар, он видел только лицо отца. Видел его глаза, почти с безразличием наблюдающие за схваткой.

Твоя сила слишком огромна, отец, но ты уже отказался от этого мира. Ты больше никогда не встанешь во главе армии и не будешь защищать этих людей. Этот мир потерял своего хранителя.

Ярси опустил оружие, заставляя энергию вернуться в клинки. Вокруг лежали тела колдунов — изломанные, похожие на безжизненны куклы, с обугленными лицами и остатками обгоревших посохов в руках. Мёртвые тела.

— Не-е-ет! — Ликор на бегу выхватил огромный двуручный меч, занёс его в широком замахе и обрушил на ненавистного мальчишку. Ярси парировал белым клинком, тот не останавливаясь прошёл сквозь чужую сталь, превратил оружие в обломки и скользнул по человеческому телу — рассекая на части, проходя насквозь, обрывая жизнь…. Он переступил через останки советника и шагнул к лестнице.

Опущенные вниз клинки задели камни площади, беззвучно в них погрузились и оставили за собой глубокие борозды. Вперёд, опережая оборотня, метнулись белые молнии. Искрящийся узор изломанных линий быстро достиг лестницы и побежал по ступеням, Ярси двинулся следом.

Его взгляд застилала серебряная пелена, зрение двоилось, и фигура отца казалась похожей на одинокое деревце, выросшее посреди пустыни.

Король Бортан смотрел мимо него. Ярси знал к чему прикован его взгляд — к опустошённым трупам колдунов, к их безжизненным оболочкам с высушенными внутренностями. Губы отца кривились в усмешке, на застывшем лице читались удивление и только сейчас пришедшее понимание.

Ярси медленно поднимался. Каждый шаг набатом отдавался в голове. Твоя сила в другом…, в другом…, другом…. Воздух встал потрескивающей стеной, щит Проводника имел совершенно чуждую для этого мира структуру. Мышцы мгновенно захлестнула горячая волна боли, превращая каждое движение в пытку…. Ты ждёшь меня, отец?

Белые молнии истончившейся паутиной достигли ног короля Бортана, он вздрогнул и, наконец, перевёл взгляд на сына. Ярси остановился, отдёрнул уже сомкнувшиеся в кольцо сверкающие полосы. Король Бортан просто повёл рукой, заставляя их погаснуть. Воздух ещё больше сгустился, Ярси с трудом устоял на ногах, пошатнулся и с кривой усмешкой посмотрел в глаза отца. И увидел в них бездну, клубящейся пеленой замершую во тьме междумирья. Нити энергии дрожали, почти рвались от переполнявшей их мощи. Слишком давно не используемой мощи, способной не только дать могущество её владельцу, но и привести к последней грани, за которой притаилась смерть.

Ты уже перешагнул её, отец? Или перешагнёшь сейчас, подарив, то единственное, что ещё можешь — разрушительный вихрь, что уничтожит на своём пути всё живое?

Бортан сжал кулаки, казалось, его лицо ещё больше побледнело. Сейчас они оба слишком ясно понимали, что неважно какими силами они обладают, неважно, кто из них могущественней и опытнее, в этой битве не будет победителей.

— А в тебе ещё меньше человеческого, чем я думал, — король Мироса усмехнулся, всматриваясь в серебряные глаза. — Значит, Мэтжер всё же решился и дал тебе свою кровь. Неожиданно для него, — он качнул головой. — Я уже признал тебя наследником, Ярослав, и не собираюсь менять своего решения. Добро пожаловать домой, Странник, — он мягко улыбнулся и сделал шаг назад.

За его спиной воздух подёрнулся дымкой, потёк, раздвигаясь в крутящуюся воронку портала. Ярси шагнул за ним, мечи хищно сверкнули, почувствовав, как в них вливается энергия хозяина.

Бортон вновь улыбнулся, наблюдая за сыном, всматривался в его лицо, несущее столь знакомые и родные черты единственной женщины, которую он любил в своей жизни. Как издевательство, как насмешка. Почему он так похож на неё? Этот мальчишка, этот монстр, его сын? И её сын. Слова ничего не изменят и всё же он их произнёс.

— Твоё сердце сжигает ненависть. И ты прав, я и сам себя ненавижу…. Я не буду сопротивляться, Ярослав, я слишком устал. Наша битва не состоится. Решай!

Ярси молчал, в его руках смертоносными клинками застыли оба меча. Когда-то он уже видел такой взгляд у отца — живой взгляд, в котором присутствовали чувства, присутствовали боль и ужас потери. Таким взглядом он смотрел на раздираемое вспышками магии тело своей жены, когда они оба пытались остановить то, что сотворили в порыве гнева…. Таким же взглядом он взглянул на своего последнего сына, когда понял, что не может обуздать разрушительную стихию….