Охотник за душами - Лисина Александра - Страница 27

— Эй, Рэйш, — наконец не выдержал Лойд этого угнетающего молчания и снова завозился под снегом. — А как ты темным магом стал, а?

Я ненадолго прикрыл глаза, мысленно костеря про себя болтливого мага.

И что ему неймется? Тихо, свежо, хорошо вокруг… только лежи и мечтай себе в удовольствие. Я бы, наверное, так и сделал, если б умел. А то, может, и задремал, если бы не надо было следить за периметром. А этого болтуна, видишь ли, на разговоры потянуло. Да и вопрос он, как назло, выбрал отвратительный.

Перед внутренним взором, как наяву, встала картина из моих кошмаров.

Низко нависающий каменный потолок, холодные липкие стены, железная дверь с крошечным, забранным стальными прутьями отверстием. Жесткие нары, тонкий соломенный тюфяк и гнетущая тишина, в которой лишь изредка слышится надсадный кашель из соседней камеры…

В тот день на улице тоже выпал снег — легкий, пушистый, прекрасный. Но если в детстве с его приходом в моей душе каждый раз просыпалось что-то трепетное, светлое, неразрывно связанное с ожиданием чуда, то накануне казни я об этом уже не думал. В тот день я стоял посреди тесного каменного мешка, недвижимо смотрел на брошенный через решетку свежий номер «Столичного вестника» и с холодным равнодушием сознавал, что именно здесь и сейчас моя прежняя жизнь по-настоящему закончилась…

— Рэйш? — встрепенулся Лойд, когда я не ответил. — Эй, Рэйш! Ты что там, уснул? Я вообще-то вопрос тебе задал!

— Я бы не хотел об этом вспоминать, — наконец глухо уронил я, не поднимая головы.

— Понимаю, — невесело усмехнулся маг. — А я вот «потемнел», когда мать схоронил. Сопляком еще был, мне даже десяти тогда не исполнилось. Но она болела сколько себя помню — всегда очень слабая была. Тогда я не знал, отчего так, вот и не ожидал… да и не верил, если честно, что она так быстро сгорит.

— Все мы кого-то теряли, — уронил я, старательно вслушиваясь в шум гуляющего меж обгоревших балок ветера. — Кто-то — родных, а кто-то — себя самого.

— Я не ждал этого, правда, — горько повторил Лойд. — Я вообще тогда не думал о смерти. Только хотел, чтобы мать вернулась. Кроме нее, у меня никого ближе в жизни не было, так что когда ее не стало… знаешь, как я обрадовался, когда снова ее увидел?

Я приподнял голову, но сугроб, в котором спрятался маг, больше не шевелился. А когда я снова улегся, оттуда неожиданно донеслось:

— Видеть призраков в наших краях всегда считалось дурным знаком. Да оно, в общем-то, нигде особенно не приветствуется. Даже в Алтории. Народ-то у нас до сих пор суеверный, в глубинке так и вовсе дремучий, как лес. Так что вся эта магическая дребедень для них все равно что поклонники темных богов для инквизиторов в Лотэйне. Мне, правда, повезло — к тому моменту, когда я рискнул сказать, что вижу умерших, в деревню заехал бродячий маг. Он-то и стал моим наставником, а потом я и в столицу укатил, оформив ученичество как положено. Но с тех уже много воды утекло. Может быть, даже слишком…

Когда маг снова умолк, я тоже не стал тревожить воцарившуюся тишину.

Порой, даже если есть что сказать, слова не нужны. Достаточно простого понимания. Сопричастности. И, лежа на земле под слоем наметенного снега, я, как никто, знал, как это важно и как нам порой не хватает именно этого — иметь рядом того, кто услышит, поймет, узнает, но в нужный момент смолчит.

Какое-то время мы просто лежали, думая каждый о своем и ненадолго забыв, зачем именно сюда явились. Однако потом ветер окончательно стих, и в клетке беспокойно завозилась кошка. Говорят, животные, хоть и не видят, но чувствуют многое, что происходит на темной стороне. И когда рыжая оборванка внезапно распушилась, а затем сердито заурчала, уставившись мне куда-то за спину, мы с Лойдом одновременно встрепенулись.

Правда, сделать что-либо никто из нас уже не успел — в тот же миг шагах в пятнадцати сзади и немного правее меня вдруг что-то с силой бабахнуло. Сперва один раз, затем другой… мгновенно активировавшаяся защита брызнула разноцветными искрами…

На внезапно загоревшемся снегу один за другим вспыхнули сразу четыре защитных знака.

Под каждым сперва разлетелся в стороны снег.

Затем вверх выстрелило густое облачко снега.

Неведомая тварь словно пробовала защиту на зуб, жадно тыкаясь в нее носом и каждый раз смещаясь ко мне чуточку ближе. Но ни Оглушение, ни Замедление, ни даже Страх на ней отчего-то не сработали. А вот после того, как по глазам ударила ослепительно-красная Боль, на темной стороне раздался пронзительный, до отвращения тонкий визг, словно кто-то полоснул по стеклу ножовкой.

От мощной звуковой волны меня аж перекорежило и появилось желание поскорее зажать уши. Запертая в клетке кошка уже не шипела — она дурниной орала, тщетно пытаясь вырваться. Приподнявшийся на локтях Лойд до рези в глазах всмотрелся в поплывшую над сугробами снежную дымку. А потом вытянул руку в совершенно другую сторону и торжествующе гаркнул:

— Вот она, Рэйш!

После чего я обернулся и наконец впервые взглянул на нашего загадочного убийцу.

Неведомая тварь стояла шагах в тридцати от меня, прямо у входа в созданными нами магический коридор, ведущий к бешено царапающейся, тщетно рвущейся на волю и отчаянно воющей кошке.

Нежить и впрямь оказалась невелика ростом — всего-то с локоть в высоту, и то я немного преувеличил. Большая часть ее тела скрывалась под слоем снега, но голову я все-таки рассмотрел и понял, почему в прошлый раз она показалась мне похожей на клубок перепутанных нитей.

Дело в том, что на башке у этого монстра был надет… самый обыкновенный носок. Или какая-то очень похожая, грязно-серого цвета тряпица с рваными краями на концах. Внизу она была перетянута шелковой лентой наподобие тех, которые девчонки вплетают себе в косы. Чуть выше неопрятными клочьями из тряпицы торчали нитки, похожие на скверно завитые локоны. А на самом верху, словно съехавший набок парик, виднелась толстая снеговая шапка, под которой, словно неумелой детской рукой, были намалеваны большие черные глаза и пришита на место носа крохотная синяя пуговица.

Если уж совсем подключить фантазию, то я бы сказал, что передо мной оказалась… кукла. Самая обыкновенная, небрежно сделанная и откровенно потасканная. Вместо туловища у нее имелся лишь обычный тряпичный мешок, а вместо рук красовались тоненькие костяные палочки.

Ног ее я не видел — тварь наполовину зарылась в снег. Однако когда она вдруг юркнула в сугроб и с невероятной… немыслимой даже для нежити скоростью помчалась в сторону истошно воющей кошки, я с холодком понял, что у нее там не ноги, а наверное, колесики. Или целая прорва подвижных щупалец, которыми она молотила с такой скоростью, что вокруг нее взлетали целые снежные облака.

— Приготовься, Рэйш! — заорал Лойд, когда тварь, проделав в снегу глубокую борозду, ринулась к вожделенной добыче. Несчастная кошка при этом испуганно взвыла и бешено заметалась, едва не опрокинув клетку. Я напрягся, впервые за долгое время чувствуя, как потеют под перчатками руки. Маг присел на корточки, чтобы лучше видеть убийцу. Почти прозрачная ниточка заклинания в его руке опасно натянулась…

Как вдруг на темной стороне что-то изменилось.

Не добравшись до насмерть перепуганной кошки каких-то пятнадцати шагов, тварь внезапно дернулась и остановилась. Случайно или нет, но при этом взрыхленный ею снежный бугорок замер точно напротив нас с Лойдом. До наружного круга ловушки оставалось всего ничего. Истекающее кровью мясо все еще выглядело соблазнительно. Давящееся собственным криком животное и вовсе было похоже на вкусный десерт…

Но тварь отчего-то насторожилась.

И, поколебавшись несколько долгих ударов сердца, вдруг начала медленно и осторожно отступать.

Почему она не сделала этого одним прыжком, я не знаю. Она ведь могла, мы оба видели. Да и просто вильнуть задом и со свистом умчаться ей тоже было вполне по силам. Но вместо этого она вдруг высунула из-под снега жутковатую голову и, повертев ею из стороны в сторону, внезапно уставилась прямо на меня.