Пепел Вавилона (ЛП) - Кори Джеймс - Страница 63

Приглушённый звук голосов отгораживал его как стена. Он колебался. Можно просто взять миску к себе в каюту. В самом деле — ведь они не хотели его прогонять. Это всё оттого, что им здесь так тесно и они расстроены проигранным боем. Он сделал шажок к коридору, собираясь уйти. Но остановился и оглянулся — вдруг где-то найдётся щель, уголок скамьи, который он пропустил. Место для него.

Он поймал взгляд Мирала. Тот кивнул, и, как с облегчением увидел Филип, подвинулся, освобождая рядом немного места. Филип не бросился туда как мальчишка, просто быстро пошёл, опасаясь, что просвет закроется прежде, чем он туда доберётся.

Напротив Мирала сидели Карал и другие, зажатые меж незнакомцами. Женщина с тёмной кожей и шрамом поперёк верхней губы. Тощий тип с татуировкой на шее. Женщина постарше — седые короткие волосы, кривая недобрая улыбка. Только Карал, он один, признал Филипа, и то лишь буркнул что-то невнятное и кивнул.

Когда пожилая женщина заговорила, она, казалось, продолжала начатый до прихода Филипа разговор, но с наигранной, неслучайной небрежностью.

— Если верить мис койо с «Шинсакуто», на Церере их флот навсегда. Земля далеко от Земли.

— Навсегда — это долгий срок, — сказал Мирал, окидывая взглядом стол, будто оценивал ситуацию. — Мы можем думать, будто знаем, что случится за год, два или три, абер это всё только вздор и догадки.

— Будущее не узнать, — ответила женщина. — Зато мы знаем, что там сейчас, так?

Филип сунул в рот ложку чересчур солёной лапши. Он слишком долго ждал, собираясь есть, и лапша уже наполовину раскисла. Пожилая женщина улыбнулась — она выиграла очко, и склонилась вперёд, облокотившись о стол, так что стала заметна татуировка на запястье — разомкнутое кольцо АВП. Как будто она её демонстрировала.

— Я только хочу сказать, что, может, пора уже хоть что-то завоевать? Церера, Энцелада. А то до сих пор удавалось пнуть только Мичо Па, да и то не ее саму.

— Мы разбили Землю, — произнёс Филип. 

Он хотел, чтобы это выглядело как небрежная реплика, случайно брошенная в разговоре. Но вышло резко, как будто он огрызался, защищая возможно даже себя. Слова безнадёжно повисли в воздухе. Пожилая женщина холодно и неприятно улыбнулась в ответ. Или, может, это ему показалось. Так или иначе, она убрала со стола локти и поднялась. И ушла, всем видом подчёркивая, что стоит на своём, что бы это ни значило.

Карал откашлялся, покачал головой.

— Не волнуйся ты так, Филипито.

— Да с чего бы? — спросил Филип, набирая ещё лапши.

Карал развёл руками — вот всё это и все вокруг.

— Это результат боя, видишь?

— Да, — сказал Филип. — Бист бьен. Я понял.

Мирал и Карал переглянулись, он сделал вид, что не заметил. Остальной экипаж «Кото» сидел в молчании.

— Брось, койо, — Мирал тронул Филипа за плечо. — Доедай и пойдём. Поможешь мне кое-что починить, да? Есть кое-какие проблемы между корпусами.

Филип кончиками пальцев оттолкнул от себя миску.

— Да я уже всё. Идём.

Повреждения «Пелле» нанёс не один удар, а плотная группа снарядов ОТО. Если бы они прошли прямо — было бы легче. Верхние части корабля над рубкой и командной палубой были скошены и дополнительно укреплены — как раз для такого случая. Ну, отогнуло бы кусок обшивки на корпусе, а удар вышел бы чертовки громкий, но нутро корабля уцелело бы. То, как всё получилось — поток снарядов пришёлся в борт корабля — оказалось значительно хуже. Пострадали размещённые там маневровые двигатели «Пеллы», ОТО, сенсоры и внешние антенны. Как будто кто-то продрал большим острым скребком по боку корабля, оторвав при этом всё, что только можно. В результате повреждения в их орудийной защите появилось слепое пятно, однако прорвавшаяся через него торпеда не взорвалась. Если бы детонатор сработал, корабль просто переломился бы пополам, и той старой суке из камбуза оставалось бы только надеяться на милосердие внутряков, чтобы её дряхлая задница не потонула в их собственном отработанном воздухе.

Но всё же торпеда довольно серьёзно повредила внешний корпус «Пеллы». И теперь предстояла долгая и нудная работа — поиск каждого болтающегося кусочка. Оставленные между корпусами обломки керамики и металла могли привести к катастрофе при любом включении маневровых двигателей. Поэтому Филип и Мирал натянули скафандры, проверили герметичность, кислородные баллоны и респираторы, и полезли в тесное пространство между корпусами. Марсианские конструкторы спланировали всё весьма тщательно и упорядоченно — всюду виднелась разметка с данными проверки и сроков замены. В белом свете ламп Филип рассматривал погнутую панель наружной обшивки и зазубренную пробоину, сквозь которую виднелись звёзды. Из чёрной темноты поднималась плоскость галактики, сияющая золотым и белым. Трудно не остановиться и не заглядеться.

Смотреть на реальные звёзды — совсем не то, что на точки, светящиеся на экране. Филип всю жизнь провёл в кораблях и на станциях. Поглядеть своими глазами на миллионы немигающих огоньков удавалось, только когда он выходил наружу — для ремонтных работ или на операцию. Это всегда казалось прекрасным и вечно тревожило. А на этот раз выглядело почти обещанием. Вокруг них простиралась бесконечная бездна, шепчущая, что вселенная куда обширнее корабля. Больше, чем все корабли на свете. Человечество сможет водрузить свой флаг на тринадцать сотен из всего множества этих точек — меньше миллионной доли процента. Империя внутряков сражается и умирает за контроль над ними. А в сотни тысяч раз больше звезд глядит на них сверху.

— Эй, Филипито, — сказал Мирал по внутренней связи. — Очнись. Кажется, у меня тут есть кое-что.

— Сейчас иду.

Мирал нагнулся над проводкой массива сенсоров. Свет его фонаря чуть поблёскивал на внутреннем корпусе. Короткая, яркая полоса там, где что-то его процарапало. Мирал тронул её перчаткой, полоска размазалась. Значит, керамика.

— Так, гадёныш, — сказал Филип, проводя лампой вдоль провода. — Куда же ты делся?

— Смотрим дальше, — ответил Мирал, цепляясь за поручни.

Когда они достигнут Паллады, ремонтники займутся более полным обследованием. У них есть инструменты, чтобы загнать в каждую трещину корабля азот и аргон и выдуть всё, что застряло. Однако лучше сделать побольше до возвращения. И между обшивками нет никого, кроме них. Из всех работ на «Пелле» эта — самая уединённая. Одной этой причины достаточно.

Короткий довольный выдох Мирала привлёк внимание, и Филип подобрался поближе, туда, где тот сгорбился над находкой. Мирал вытащил из-за пояса плоскогубцы, наложил на проводку, где зиял разрыв, потом отстранился. Сквозь щиток шлема Филип видел его ухмылку. Обломок размером с ноготь, одна сторона зазубрена, другая гладкая.

— Здоровенный, — почтительно присвистнул Филип.

— А то, — ответил Мирал. — Оставить эса дрянь здесь болтаться — что из пушки пальнуть, да?

— Одним меньше, — сказал Филип. — Посмотрим, сколько ещё мы найдём.

Мирал сжал кулак в знак согласия, потом сунул осколок в карман.

— А знаешь, кем я был в твоём возрасте? Пьяницей был. Проводил время с одним койо, который вечно болтал о драках. О том, как часто сам в них встревал. Любил подраться, надо думать.

— Ага, — Филип спускался всё дальше, водя лучом фонаря по креплениям маневровых двигателей. Он не понимал, куда клонит Мирал.

— Тот койо говорил, что чаще всего всё закручивалось потому, что ему приходилось выделывался перед другими, понимаешь? Даже если не хотелось махать кулаками, он просто не знал, как вырулить, чтобы команда слабаком не считала.

Филип нахмурился. Может, Мирал намекает на то, что произошло на Церере? Временами это до сих пор тревожило Филипа. Уже не ярость, оставались только слабые всполохи унижения из-за того, что девушка его бросила. И ему совсем не хотелось тратить время на рассуждения.

— Что с того? — сказал он, надеясь что этого будет достаточно.

Но Мирал продолжил:

— Мужик делает так, когда боится потерять лицо, понимаешь? Из-за этого и болтает про то, чего делать не собирается. Делает сам не зная чего.