Пепел Вавилона (ЛП) - Кори Джеймс - Страница 76

Он еще чувствовал гордость за разорение Земли. Мертвецы — это из-за него. Города, утонувшие в пепле, чернеющие моря и озёра, небоскрёб, горящий как факел, потому что некому потушить. Укрепления и храмы его врагов лежали в руинах и под слоем пыли, и всё это сделал он. Тот набег, который он тогда совершил на Каллисто, позволил этому произойти.

Сейчас рядом были и конец, и начало, одно проглядывало сквозь другое, как сложенные вместе два листа пластика. Как плотно сжатое время. Всё та же победа, всё так же его победа, но теперь к ней примешивался странный привкус — как к молоку, которое вот-вот прокиснет.

Признай это как мужчина. Скажи, что ты не справился. Но нет. Это была не его ошибка.

Весёлые девушки поднялись стайкой, смеясь, касаясь рук и, целуясь в щеки. Потом разбежались. Глядя им вслед с желанием и безнадёжно, Филип увидел входящего Карала. Этот старый астер мог бы быть водителем меха, техником или сварщиком. Седые редкие волосы коротко пострижены. Плечи, лицо и руки покрыты шрамами, следами прожитых лет. Он постоял с минуту, осматриваясь, явно не задумываясь, что ищет, а потом заковылял к столу Филипа и уселся напротив, как будто явился на встречу.

— Привет, — сказал старик, преодолевая неловкость.

— Это он тебя прислал? — спросил Филип.

— Да никто меня не посылал, абер я смекнул, что вот надо пойти.

Филип поковырял лапшу. Миска не опустела и наполовину, но аппетит уже прошёл. Как будто медленно подступающий изнутри гнев заполнил место, предназначавшееся для еды.

— Напрасно. Я твёрд как камень. Ещё вдвое крепче.

Это прозвучало как хвастовство. Как обвинение. Филип сам не знал, что хотел сказать, но только не это. Он бросил вилку на кучку лапши и соуса и отодвинул миску на край стола, чтобы забрала обслуга. Но пиво оставил.

— Да я ж ничего такого, — сказал Карал. — Но и я когда-то был в твоём возрасте. Давно, но я не забыл. У нас с отцом так бывало. Случалось, он обдолбается, а я напьюсь, и мы целыми днями орали друг на друга, спорили, кто тупее. Иногда даже дрались. Я как-то раз и нож вытащил, да. — Карал усмехнулся. — Ну, он мне отплатил в другой раз. Но вы с твоим — это ж совсем другое.

— Тебе виднее, — сказал Филип.

— Твой отец? Ну, он не просто твой отец. Он — Марко Инарос, лидер Вольного флота. Большой человек. Так много лежит на его плечах. Столько мыслей, забот и планов. Не то, что я или ты, или все остальные, нам с этим не справиться.

— Да дело не в этом, — сказал Филип.

— Не в этом? Бист бьен. А в чём? — спросил Карал, и голос звучал тепло и мягко, успокаивающе.

Гнев, который чувствовал Филип, казался непостоянным, неустойчивым, как корка на гноящейся ране. Первая и справедливая ярость теперь стала менее достоверной, внутри неё словно появилось нечто иное, гораздо худшее. Он до боли сжимал кулаки, но больше не мог сдержаться. Гнев — даже не гнев, раздражение — ускользал, его место заполняло необъятное чувство вины, такое огромное и болезненное, что невозможно сосредоточиться.

Он сожалел не о том, что без разрешения оставил корабль, не об упущенной возможности сбить «Росинант», не об уничтожении Земли и не о ранах Каллисто. Его сожаление было обширнее. Оно заполняло собой вселенную. Вина больше Солнца и звёзд, и космоса между ними. Что бы там ни было, всё это — его вина и его ошибки. Он не просто сделал нечто ужасное. Прежний Филип остался лишь оболочкой, заполненной чувством потери — подобно тому, как превращается в камень плоть древнего ископаемого.

— Я... я ошибся? — произнёс Филип, выбирая слова, чтобы описать нечто большее, чем позволял язык. — Я чувствую... это как будто...

— Вот чёрт, — хрипло выдохнул Карал. 

Его взгляд остановился за спиной Филипа. Выхватил что-то в ленте новостей. Филип обернулся, вытянул шею, чтобы лучше видеть экран. Со стены смотрел Джонсон — темноглазый, спокойный и мрачный. Внизу, на красной полоске, текст: «Признан погибшим при атаке Вольного флота». Развернувшись обратно, Филип увидел, что Карал уже вытащил ручной терминал и торопливо, насколько позволяют скрюченные пальцы, листает ленты новостей. Филип подождал, потом извлёк свой терминал. Новость оказалось несложно найти. Она заполняла все ленты — и Пояса, и внутренних планет. Источники из корпорации «Тихо» на Земле подтверждали гибель Фредерика Джонсона, в прошлом служившего во флоте ООН, известного политического деятеля, общественного организатора и представителя Альянса Внешних планет. Скончался в результате травм, полученных при внезапном нападении сил Вольного флота...

Филип читал, боясь, что чего-то недопонимает. Это был просто поток слов и картинок, не имеющий отношения к его жизни — до тех пор, пока сидевший напротив Карал не ухмыльнулся и не заговорил.

— Мои поздравления, Филипито. Выходит, ты его всё же достал.

На «Пелле» из всех корабельных динамиков неслась весёлая музыка — барабаны, гитары, радостные торжествующие голоса. Сарта, первая, кого Филип встретил, выйдя из шлюза, обхватила его, прижимаясь щекой к щеке, оставив у него чувство неловкости от прикосновения её груди. Она поцеловала его — быстро, но в губы, и Филип ощутил привкус дешёвого мятного ликёра.

Столовая была заполнена как на вечеринке. Похоже, перед лентой, объявляющей о гибели Палача станции Андерсон, собрался весь экипаж. Комната казалась душной от жара тел. Его отец, улыбаясь, расхаживал между людьми, с важным видом похлопывал по плечам — как счастливый жених на свадьбе. С его лица исчезло выражение угрозы и недовольства. Едва увидев вошедшего в набитую комнату Филипа, он сложил у сердца обе руки — удвоенный жест поздравления.

Филип понимал — после атаки на Землю это стало их первой настоящей победой. Да, Марко продолжал говорить об успехах, но они отступали, беспорядочно дрались или казнили мятежников, вроде «Аэндорской волшебницы». С той поры, как они оставили Цереру, Вольный флот нуждался в прочном, неоспоримом успехе, и вот этот момент настал. За него сейчас наверняка пили даже самые трезвенники.

Программа новостей исчезла, на её месте появился логотип Вольного флота, и рёв экипажа стал ещё громче — каждый говорил соседу, чтобы тот вёл себя тише. Кто-то вырубил музыку и вместо неё включил звук на экране. Когда там появился Марко, ещё более горделивый и важный, чем тот, что в комнате, его голос загремел по всей «Пелле».

— Фред Джонсон утверждал, что представляет интересы тех, кого подавлял. Он начал карьеру с убийства астеров, а потом объявил о желании стать их голосом. Те годы, когда он представлял АВП, отмечены просьбами о снисходительности и терпении и постоянными отсрочками освобождения Пояса. Его судьба постигнет каждого, кто поднимется против нас. Вольный флот будет защищать Пояс и охранять от врагов, как внутренних, так и внешних, отныне и навсегда.

Речь ещё продолжалась, но экипаж зааплодировал так громко, что Филип больше не слышал слов. Марко поднял руки — не призывал к тишине, просто купался в шуме. Его сияющий взгляд снова нашёл Филипа. Отец заговорил, и Филип прочёл по губам: «Мы это сделали».

Мы, думал Филип. В него врезался Ааман, сунул в руку грушу с каким-то спиртным. Мы это сделали. Когда он говорил об ошибке, она была только моей. А победа — наша.

Он затих посреди бурлящего шторма веселья. В памяти мелькнула картинка, яркая и отчётливая, как во сне. Он не мог припомнить, откуда она, и подумал — должно быть, старый фильм, драма. Ослепительно красивая женщина, глядя в камеру сквозь туман, произнесла странным голосом: «Он замарал кровью и мои руки. Решил, что так проще мной управлять».

— Доброе утро, солнышко, — сказала Сандра Ип.

Алекс моргнул, закрыл глаза, а потом приоткрыл левый. Ему как раз снился сон, когда в систему охлаждения корабля, похожего одновременно и на «Росинант», и на его первый корабль в марсианском флоте, поступал яблочный сок. И хотя подробности потускнели, осталось ощущение, что нужно всё исправить. Обнаженная Сандра улыбнулась и замолчала, а