Против князя Владимира. Дилогия (СИ) - Ли Владимир - Страница 26

    - Это как же? - по загоревшимся глазам Гремислава видно было, какие мысли захватили его. Наверное, уже прикидывал барыши, что мог выручить, если дело сладится.

    - Поставить на притоке Волхова, к примеру, Малом Волховце или Вишере, запруду, на нем особое колесо. Вода будет падать на него и крутить, от колеса же сработает лесопилка - как эта, только больше пил, досок тоже выйдет больше. И тогда не нужно коней, которым часто приходится давать отдых.

    - Ты посчитай, что для того нужно и во что обойдется, а потом вместе обмозгуем, как взяться за такое дело. Ладно, работай дальше. Вижу, что у тебя здесь налажено, только пора уже браться за сыск - мне уже поведали, что есть недовольные новой властью. Когда приступишь?

    - Вои сейчас проходят с отроками выучку, думаю, в этом месяце можно выйти с ними в город, следить за порядком.

    - Хорошо, но не медли больше.

    За прошедшие два месяца отношения между наместником и Варяжко понемногу стали налаживаться. Хотя боярин по-прежнему не считался с мнением юного гридня, но в какой-то мере сменил заносчивость на большее уважение - тот своими трудами и старанием добился немалого в порученном деле. Во всяком случае, нареканий от того его служба не вызвала. Впрочем, также, как и добрых слов, если не считать сегодняшнюю обмолвку - строгий боярин оказался скуп на похвалу не только с Варяжко, но и с другими своими помощниками.

    Появились первые доверенные люди среди купцов и ремесленников. Варяжко не стал обращаться к прежним знакомым и компаньонам, да и вряд ли уважаемые купцы согласились бы доносить на кого-либо из своего круга. Агентов выбрал из тех, кто каким-то образом оказался обиженным на удачливых конкурентов - из-за лучшего места, переманивания выгодных покупателей, тяжб. Их недовольство перевесило сословную поруку, откликнулись на осторожные намеки Варяжко и посулы. Примерно также нашел доносчиков среди ремесленников - кожевников, плотников, кузнецов, - прельстил деньгами, хоть и не большими, какими-то заказами и послаблениями.

    Встречался с ними не на виду, а как бы невзначай - уговорился о самой простейшей конспирации. Вызнал от них имена заядлых бузотеров, идущих по городу слухах, настроении среди черни и зажиточного населения. Так у него появилась информация об отношении новгородцев к введенным наместником порядкам. Как и предполагал, они не встретили у людей понимания, вызвали первые ростки недовольства - пока еще терпимого, но грозящего в будущем перерасти в серьезную смуту. Больше всего возмутили новые сборы и подати на их промысел, заметно выросшие, да и право мытарей наместника принимать суровые меры за какие-либо, даже небольшие, прегрешения - вплоть до конфискации товара или имущества.

    Варяжко не замедлил сообщить боярину о зреющем недовольстве новгородцев, обиняком даже предложил свои меры унять его. Тот же нисколько не встревожился вестью, принял как должное, а на намеки гридня высказался:

    - Потакать этому подлому городу не намерен. А вздумают бунтовать - напою их своей кровью. Ты же следи, а смутьянов веди на мой суд - я им дам окорот, будут знать, как народ баламутить.

    Варяжко промолчал, не стал открыто высказывать осуждение наместнику. И услышал попрек с прямой угрозой: - Вижу - в тебе жалость к этим никчемным людишкам. То делу помеха - терпеть ее я не намерен. Станешь перечить, покрывать бунтовщиков от кары - выгоню со службы, не посмотрю, что князь взял тебя обратно в дружину. Все понял, жалельщик, или слов тебе мало?

    Ответил, стараясь сохранять спокойствие, давя рвущееся из души раздражение и возмущение: - Понял, боярин. Служу честно, спуску смутьянам не дам.

    Уже потом, выйдя от наместника, ушел в глубокие раздумья. Осознавал, что вряд ли ставленник князя чинил самоуправство, против воли своего повелителя. Почти не сомневался, что Ярополк - сам ли или по наущению воеводы, дал прямое указание боярину давить новгородцев всеми средствами. Что стало тому поводом - не знал, как и выгоды князя, только одно объяснение приходило в голову. Подспудный страх перед Владимиром - чувствовал от того прямую угрозу своему правлению. А то, что Новгород переметнется к тому, невзирая на принесенные клятвы - знал наверняка, вот и решил максимально обескровить непокорный город.

    В какой-то мере Варяжко разделял подобное убеждение Ярополка - даже при лучшем его отношении город все равно встанет на сторону беглого князя, стоит тому объявиться здесь с сильным войском. Но самому провоцировать город на бунт, а затем залить его кровью - такая политика нынешнего князя вызвала бурю противоречивых чувств. Досада от обманутых ожиданий, гнев на Ярополка, оказавшимся далеко не милостивым и кротким, смятение от порушенной веры в принятый на себя долг. Встал со всей очевидностью вопрос, даже два, которые он прежде старался замять, чтобы не смущать свою душу - за кого он и что же ему делать?

    Хоть какое-то приемлемое решение далось не сразу, думал о нем не один день - на службе, дома. Милава заметила озабоченность мужа, невнимание к ней и дочке, к которой привязался до сей поры. Поняла по-своему, спросила однажды вечером: - Варяжко, у тебя есть зазноба? Или опять к Любаве похаживаешь? Я же вижу, как она норовит к тебе прижаться своими телесами, даже средь бела дня. Мало ей одного дитя, поди, опять захотела!

    Варяжко не сразу отошел от дум, сначала не понял вопрос жены. После засмеялся, обнял ее и проговорил успокаивающе: - Нет у меня никакой зазнобы, кроме тебя. А к Любаве я не хожу - ведь обещал тебе.

    - Почему же тогда на меня не смотришь, не приласкаешь? Лану тоже лишний раз на руки не берешь, только когда заплачет.

    - То по службе у меня заботы, Милава. Извини, буду больше с вами водиться, вот прямо сейчас, - с этими словами поднял жену на руки и понес наверх в спальню, а та, довольная, засмеялась и прижалась к мужу, крепко обхватив его за шею.

    Только через неделю после приема у наместника созрела мысль о возможном компромиссе - все же остаться на стороне Ярополка, но помешать тому устроить бунт и резню в Новгороде. Строил планы, как того добиться - более-менее реальные или вовсе фантастичные. Первым пришло намерение убрать боярина - как-то вывести из строя или вовсе погубить, после отказался от него. Такой шаг ничего не давал, кроме лишних сложностей - не будет Гремислава, придет другой ставленник Ярополка и все пойдет по-прежнему, если не хуже. Реальных путей повлиять напрямую на князя также не оказалось, да и вряд ли уговоры поменяли бы тому убеждение. Рассматривал вариант предупредить новгородцев о грозящей опасности, но и его отбросил - ситуацию к лучшему он не менял, а себя подставлял.

    Задача казалась невыполнимой, Варяжко пока оставил все, как есть - жизнь сама подскажет, как ему поступить. Да и новая затея заняла его, она пришла к нему во время разговора с Тихомиром. Как-то поделился с ним своими думами, тот высказался в ответ:

    - Варяжко, вот ты толкуешь, что будет буча, весь город поднимет бунт. А что нам делать, биться с ним? Так сомнет же - нас всего ничего. Тут даже дружина у посадника может не справиться - целое войско нужно!

    - Гибели воев допустить нельзя - уйдем к дружине или прорвемся из города, - ответил хмуро юный гридень. А потом, почти без перехода, высказал только что родившуюся мысль: - Надо нам ладью свою построить - будем ходить на ней через Волхов на ту сторону, да и по реке можно уйти, если нужда заставит. Только соберем ее не на колоде, а всю из досок - с ними у нас теперь заботы нет.

    - Как же без колоды - на нее же набиваются доски? - переспросил отрок, уставившись в друга широко раскрытыми от удивления глазами, - Или навроде драккара варяжского?

    - Нет, не драккар. То будет наша ладья, только вместо колоды будет цельный брус, к нему крепится по бокам остов из гнутых веток, а уже на них навешиваются доски. Не железными гвоздями и скобами, как на драккаре, а нагелями, да и дно будет плоским, без выступа - так легче пройдет по отмелям.