Ведьма и Вожак - Суббота Светлана - Страница 17

Он поднял бровь. Высокий, статный, белоснежная рубашка пенилась мелкими кружевными защипами, уходя в широкий черный шелковый пояс. Галстук был высоко заколот жемчужиной. Мощная челюсть надменно выдвинута вперед.

Я покраснела. Этот хам в который раз ухитрялся одним своим появлением выбить меня из равновесия.

— О какой потере идет речь? Как мне сообщили, вы совершенно безопасны для уединения с девушками.

Вот так! Мы вдвоем, а значит, я могу отвечать на наглые выпады без опаски прилюдно ранить собеседника.

— Безопасен? Меня так быстро списали в утиль?

Он резко разъярился. Я в который раз ошиблась с оценкой психологии оборотней, постоянно забываю, что с ними нужно быть поосторожнее.

В несколько молниеносных шагов он оказался рядом со мной, схватил за руку и дернул к себе.

— Безопасен для репутации?

Теплые жесткие губы прижались к моим, тело сжали железной хваткой. Надо было сопротивляться, но все произошло слишком неожиданно, и я только слабо дернулась. Странный тимьяновый запах закружил мне голову. Поцелуй закончился так же быстро, как и начался, оставив на губах горячий, пощипывающий след.

Громко стучало сердце, так громко, что он, наверно, его слышал.

— Безопасен для уединения, — пробормотал мистер Торваль и — я не могла поверить глазам и ощущениям — провел пальцем по вырезу декольте.

Вскрикнув, оттолкнула его изо всех сил, но это скала какая-то, смогла только на пару сантиметров отодвинуть его от себя.

— Потрясающе, — сказал он, подняв лицо с сумасшедшей улыбкой от уха до уха. И тут же получил хлесткую пощечину по довольному лицу.

Уже выбегая, я слышала за спиной ироничный смех мужчины. В жизни бы не подумала, что импотенты столь темпераментны и жарки в поцелуях.

Мои губы горели, мысли путались. Странный запах до сих пор кружил голову. Выскочив в зал, почти забыв о приличиях и возможной растрепанности прически, я бросилась на открытый балкон.

Высокий третий этаж, прекрасный вид на поместный сад и никого из гостей. Я вдохнула полной грудью, приводя мысли в порядок.

Что со мной произошло? Почему я не смогла дать сразу отпор нахалу?

Мир немного покачивало. И я совсем не удивилась, когда его качнуло сильнее.

И только когда чьи-то руки сильно толкнули сзади в плечи, я, уже выпадая через перила, поняла, что происходит что-то плохое…

Резкий рывок, сопровождающийся треском ткани, остановил мой едва начавшийся полет. Спаситель ловко перехватил материю, подтягивая сначала за юбку, а потом и за верх платья. Кисея не выдерживала, зато шелк хоть и разрывался, но достаточно медленно для того, чтобы я успела обнять руками стойку балюстрады.

От выброса адреналина, или что там разлетается по организму, когда пытаются убить, в голове резко прояснилось, а сердце выстукивало какие-то отчаянные кричалки.

Ухватившись за перила, я подтянулась на дрожащих руках, перебросила ногу и замерла, улегшись на каменной опоре и мелко трясясь.

— Пришлось выбирать: или вас спасать, или давать в лоб этому уроду, — раздался знакомый низкий голос.

Все-таки Торваль пошел за мной, уж не знаю за какой надобностью, но спасибо ему большое.

Я храбрая и, предполагаю, не дура. Но пытались убить меня впервые. И это оказалось дико страшно. А главное, никакой возможности сопротивляться. Убийца даже не думал выкрикнуть предупреждающие слова или нанести предварительный удар.

То ли дело в моем мире. Уважаемый Святослав Игоревич[9] предупреждал печенегов письмом: «Иду на вы!», чтобы знали и не забыли выйти навстречу, дабы побиться в чистом поле. Очень удобно и прилично, и никаких разрушений поселениям. Кто хочет, добро пожаловать, буду ждать вас у овина.

А японцы? Перед первой встречей с японским возможным партнером почитала классику, основу культурного сознания «Повесть о доме Тайра». Подошла армия к воротам, а им сообщают: «Нет чести биться с нами, нас мало. Идите к другим воротам, там защитников много». Армия развернулась и пошла к другим воротам.

А тут — фу. Без слов, без объяснений выкинули девушку с балкона. Причем убийца — мужчина, скорее всего, слишком сильно и жестко толкнули. Хотя и в нашей истории сволочей-толкальщиков в спину достаточно. Хватит ныть и наговаривать на мир.

Я осторожно сползла с перил в руки Виктору. Он обнял.

— Истерики не будет?

Придерживая меня, гладил по голове, прижимал к теплому, надежному телу.

Понемногу дрожь унялась.

— Истерика — не мой стиль. Мой стиль — поджечь, потом зайти проверить, ничего ли не забыла, — грустно поделилась я.

— Да уж, — неопределенно пробормотал он.

И вдруг опять я почувствовала необычный, едва уловимый, тонкий запах тимьяна. Тут же начавший кружить голову.

Я с изумлением подняла глаза и заметила жаркий, но тут же с трудом отведенный мужчиной взгляд. Он был нацелен вниз, на коленку в порванном чулке. Ножка выглядывала из разорванной дыры в юбке. Но хуже всего — лиф тоже порвался, и одна из розовых вершинок груди задорно торчала в эффектном окружении порванной кисеи.

— О небеса! — услышала я слабый, шокированный возглас.

В дверях балкона стояли обе мои тетушки, видимо, решившие меня поискать. Вот и нашли.

Мои тетушки не были бы Бизо, если бы не умели мгновенно брать себя в руки и перестраивать планы. Веера у них в руках загудели разозленным пчелиным ульем.

— Вас, кажется, зовут мистер Торваль? — дрожащим голосом спросила тетя Клара. — Сейчас самое время немедленно сделать невинной девушке предложение!

— Женитесь! — дала горькое согласие тетя Гвен, скорее всего, рассчитывающая на другого жениха.

Они обе сделали угрожающий шаг вперед, невольно заставив нас с оборотнем отшатнуться.

— И не подумаю! — грубо возразил им Виктор, даже не пытаясь выпустить меня из рук.

— Вот еще! — громко возмутилась я, одновременно стараясь запахнуть ворот.

Почему-то перед Виктором мне не было особенно стыдно. Мужик и мужик, наверно, перевидал грудей в своей жизни. А вот тетушки — создания нежные, да еще мои родственницы. Вон как пыхтят, неприятно им смотреть.

— Вы не хотите за меня замуж? — возмутился Виктор.

Вот это настоящая мужская логика. Он не хочет, а я, значит, должна кипятком исходить от одной идеи видеть его топорную физиономию ежедневно за завтраком. Кстати, куда-то исчез странный запах, и думать сразу получилось яснее.

— Отпустите меня, — сказала я строгим голосом. И уже обращаясь к тетушкам: — Этот мистер меня спас. Голова с непривычки закружилась, и я чуть с балкона не упала. Но моя благодарность не работает по принципу «жизнь за жизнь», поэтому подарим хороший артефакт, поблагодарим от души, и мистеру хватит.

Только в кино видела, как красиво может отпасть челюсть, и вот сейчас в первый раз удостоилась лицезреть вживую. А челюсть у Виктора была внушительная.

Но что мне еще оставалось делать?

Пугать тетушек на балу сообщением о покушении? Убийца-то давно убежал. Я потом им все объясню, деликатно и в спокойной обстановке. Пообещать вселенскую благодарность спасителю? И так нафаршированному надменностью и собственной значимостью, надави пальцем — и поползет из него.

— Мои благодарности, — кивнула я. — И будут еще большие, если откроете мне дверь вон на том соседнем балкончике. Не выходить же мне через зал в таком виде.

Я хотела развести руками, но, поймав охотничий взгляд Торваля, передумала. Не заслужил.

— А что мне за это будет? — поинтересовался мистер благородство.

Тетушки возмущенно заквохтали.

— Вы подлец, а не джентльмен, — сорванным голосом сказала тетя Клара. Ее широкая, старинного фасона юбка заколыхалась, изображая бурное море. Рядом пыталась закатить глаза тетя Гвен, но поняла, что так пропустит дальнейшие события, и прекратила.

О, если и дальше будут препираться, уйти через балкончик мне еще долго не светит. А там забредет сюда какой-нибудь зевака, и поди ему объясни, чем мы тут занимаемся.