Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 2

— Вот ты где! — почти пропел льор бархатным тоном. Портал в мир Земли давал янтарному чародею невероятные преимущества по сравнению с другими правителями Эйлиса. Но Раджед не злоупотреблял путешествиями в параллельный мир, разве только для личной забавы. Из-за новой задумки и случилась очередная ссора с гостем.

Сумеречный Эльф с глухим ворчанием предпочел удалиться, растаяв в воздухе. Вновь и вновь разыгрывалась драма чужих жизней, но не его. Он лишь вечно наблюдал. И на этот раз снова злился от бессилия.

«Неужели настали те смутные времена, когда мир жив только во сне? Ох, Эйлис-Эйлис, где же твоя душа?» — устало подумал Эльф, рассматривая иссохшие земли каменного мира, паря над ним в облике черного ворона, пока его друг наслаждался началом новой опасной игры.

Комментарий к Часть I. Пролог: этот мир обречен?

Если хотите сразу узнать, откуда сила у Сумеречного Эльфа, загляните в рассказ “Тайна тринадцати проклятых”, но это тогда уберет 50% всей загадочности образа:

https://ficbook.net/readfic/3610844/12796497#part_content

========== 1. Софья-София ==========

«О, нет! Опять!» — расширились синие глаза Сони. Она схватилась за голову, нервно теребя заколку в длинных русых волосах.

— Прекрасная София, зачем же снова вы молчите? Ведь когда обещают золотые горы, надо говорить либо «да», либо — «да, конечно!» — отчетливо вырисовывалось на чистом альбомном листе, лежащем перед ней.

В тот день город плавился от июльской жары, над Москвой висел легкий смог от сотен машин. Солнце раскаляло асфальт, просвечивало через листья деревьев. Завесой ему не служили даже опущенные занавески, закрывавшие окно небольшой девичьей комнаты. Софья Воронцова не любила часы до полудня, когда яркие навязчивые лучи светили прямо в глаза, мешая читать или рисовать. Но ныне не это заставляло нервно кусать карандаш и заодно небольшие губы.

Настали школьные каникулы, поэтому шестнадцатилетняя девочка собиралась посвятить день рисованию. Получалось у нее не слишком профессионально, но фантазией владели далекие миры. Часто она выписывала филигранными штрихами неведомую башню посреди леса. Но с возрастом пейзажи становились все более мрачными. Почему-то рощи и дубравы сменились пустыней из камней. Не оставалось ярких красок, только тусклые карандашные линии.

Родители списывали все на подростковую депрессию. Да и сама Софья не считала смену настроения в картинах чем-то необычным. Она была замкнутой. Ее тяготил двадцать первый век, наполненный слишком быстрой сменой событий. Она же точно затерялась во времени, ошиблась эпохой, самим образом мыслей. Даже в ее гимназии слушать исключительно классическую музыку и читать в шестнадцать лет творчество Сартра и Фромма казалось чем-то ненормальным, за что она и прослыла странной, слишком «заумной».

Из друзей — всего две-три такие же чудачки, которые любили читать и не ходили по дискотекам. Скромная и осторожная, как барышня из девятнадцатого столетия, спокойная и рассудительная, она не нажила врагов. Но среди людей нередко чувствовала себя невидимкой, отдыхая душой только в кругу семьи. Остальные люди, сверстники, почти не донимали, поэтому устраивало и одиночество. Ни друзей, ни врагов.

Но вот снова на чистом листе проступили письмена. Кому могло прийти в голову разыграть ее? Кто мог оказаться в ее комнате без ведома домашних? Никто!

Странные послания начали появляться в конце мая, однажды вечером, когда закат играл оранжевыми переливами. Первая запись, возникшая в альбоме, гласила: «Я — янтарный льор-чародей Раджед Икцинтус. Согласна ли ты стать моей королевой, прекрасная София?»

Она решила, что это и правда чья-то шутка. Даже ответила с иронией: «Нет, господин льор. Мне и дома хорошо».

Тогда Соня закрыла альбом, рассмеялась и забыла на какое-то время о странном приветствии. Но на следующий день обнаружила новое, где некий Раджед расписывал красоты своего королевства, настойчиво убеждая, что она многого лишится в случае повторного отказа. Тогда захотелось разузнать у близких и знакомых, кто ведет с ней такую иносказательную переписку. Но все только отнекивались.

Настоящее оцепенение Софья испытала, когда в ответ на ее очередной отказ бумага проявила сама собой буквы. Сначала они напоминали не то видоизмененную арабскую вязь, не то иероглифы. И лишь спустя пару мгновений изменялись в привычный алфавит, словно какая-то неведомая сила работала переводчиком.

«Магия!» — самое верное слово, которое возникло в сознании. И участница странного спектакля восприняла это отнюдь не с восторгом, особенно когда пожелала показать «переписку» родителям, а альбомные листы нежданно опустели, словно кто-то подменил их, пряча свои неоднозначные наглые предложения.

Тогда-то Софья и вовсе испугалась, ведь это лишь в глупых фильмах герой с радостью принимает как данность попадание в другие миры. В обычной жизни человек впадает скорее в ступор от необъяснимых и пугающих явлений. Больше всего томило, что никто не видел этих писем. А то, как они возникали, первоначально наводило на мысли о собственном помешательстве.

Она выбросила свой старый альбом, но настойчивый льор оставлял письма в школьных тетрадях, в блокнотах, иногда на магазинных чеках и случайных обрывках бумаги. Один раз даже на запотевшем зеркале в душе, чем вызвал негодование. И никто, кроме нее, не видел насмешливых сообщений.

Вот уже второй месяц Софья жила в безотчетной тревоге. Некий янтарный чародей обладал нездоровым чувством юмора и нечеловеческой настойчивостью, раз так упрямо возникал в совершенно неожиданных местах. Сердце сжималось от предчувствия чего-то недоброго.

С каждым днем обращения становились все более нетерпеливыми, порой напоминая угрозы. Софья иногда не отвечала, но некто упрямо заваливал ее вопросами. Порой он сам пропадал на несколько дней, однажды отсутствовал неделю, в течение которой казалось, будто все закончилось. Видимо, у льора по ту сторону миров возникали свои дела. Соня скоро поняла, что это создание не житель Земли. Хотя не верилось, что за завесой привычной реальности хранятся тайны, о которых помышляли лишь фантасты и мечтатели.

Если бы только перенести в этот серый мир хоть каплю сладости всех грез. Вместо веселья и захватывающих приключений с прекрасным рыцарем «принцесса» получила только бессонницу, темные круги под глазами и нескончаемый испуг.

Порой он проходил, отпускал и забывался, ведь ничего страшного не происходило. Но порой накатывал, словно волна цунами, сметая самоутешение и разумные доводы. Может, и правда безумие? Галлюцинации? В это проще поверить десятикласснице из Москвы двадцать первого века. Проще усомниться в своей вменяемости, нежели принять факт того, что она недвусмысленно понравилась чародею из другого мира. Час от часу не легче! Оба варианта не устраивали; оставалось только гадать, почему именно ей выпал этот нелегкий жребий.

И вот в этот погожий день, когда все впитывало ликование жизни от тепла, Софью бил мелкий озноб. Все ее существо сжималось от предчувствия чего-то жуткого. Нечто приближалось к ней, нависало, словно огромный паук.

— Мама… Мамочка… Ну, возьми же трубку! — шептала отчаянно Соня, едва попадая по клавишам простенького смартфона, едва не плача. Страх щекотал в горле, сдавливая голову. Ведь на ее попечение оставили трехлетнюю сестру Риту, которая безмятежно возилась на диване, рассказывая мягким игрушкам неразборчивые сказки.