По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 31

— А-ха-х! ***! Эт перебор, меня так в жизни не звали, — рассмеялся пират и до неприличия дружелюбно протянул самокрутку. — Ок, Гип, косячок?

— Эм… Нет. Спасибо, не надо, — как можно более незаметно отпрянул от дымившегося “бычка” доктор, надеясь не портить сразу отношения, раз уж удалось настроиться на чью-то волну, а хотя бы шапочно знакомый союзник ему не помешал бы в любом случае.

Но второй Бен уже нахмурился, басовито и развесисто возмущаясь:

— Ты меня не уважаешь? Ну че ты такой, вроде тезка, вроде только общаться начали. Ты спас меня от челюстей, все дела, — и снова начал наседать. — Че, не уважаешь на***?

— Уважаю, уважаю, — немедленно шел на попятную доктор, как щит, выставляя перед собой ладони, горбясь на месте пассажира. — Ну, я просто по делу еду.

— К Баку трезвым лучше не соваться… Хе-хе, — приподнялся уголок губ собеседника, который словно отгонял тень или смахивал какую-то склизкую гадость с головы, торопливо заявляя: — Я тебя там подожду недалеко, если что.

«Что “если что”?!» — все больше поднималась тревога в сердце доктора, от него явно что-то скрывали все вокруг, а он понятия не имел, чем опасен этот “кореш” и почему именно для него.

***

Тронулись на север, в объезд высоких водопадов, затем свернули на запад, пересекая плотину, направляясь к Бедтауну, возле которого и обитал этот некий Хьюз. По дороге попадалось много рек и заводей, в них приникали длинным корнем ко дну крупные водяные лилии, а кувшинки распластывались огромными изумрудными овалами листьев, словно приглашая пройти по ним, как по дороге. Но неосторожный шаг увлек бы на самое дно любого безумца, поддавшегося их внешнему спокойствию и надежности. И таким здесь являлось все: ослепительно красивое, смертельно опасное. Любой незнакомый фрукт с замысловатыми узорами цветной шкурки мог нести в себе яд. А смолкавшие или растревоженные птицы с дивными голосами и ярким оперением чистых ангелов часто предвещали ураган или начало перестрелки.

Поэтому Бенджамин никогда не мог в полной мере увидеть красоту природы, которая казалась ему враждебной, а ракьят он расценивал как ее часть, “дети джунглей”, почти не люди, отсталые, агрессивные. И что им мешало убраться с острова, себе не вредить и другим не мешать? Бен совершенно не понимал, ради чего проливать кровь, если можно отступить. Он не привык бороться, не задумывался о том, что значит потерять родину и считал, что не сопротивляться злу силой — это правильно. Но сопротивлялся ли ему духом?

Его не-борьба приводила вечно на заваленные трупами врагов аванпосты или в зловонные закоулки оставшихся городов. На этот раз они прибыли в Бедтаун. Если и существовало место более омерзительное на архипелаге Рук, то разве только Тростон, находившийся на южном острове. Там творилось еще большее безобразие. А что, собственно? Да ничего особенного. Просто сдавшийся город, в котором хозяйничали пираты. В Терстоне — наемники.

Бедтаун же представлял собой одну с половиной улицу, составленную из разваливающихся бунгало. Разделяла городок загаженная обмелевшая река, уходившая от водопада и сливавшая стоки в более крупные водяные артерии. В ней ловили рыбу обкуренные, почти сумасшедшие местные жители. Вокруг нее располагались таверна, публичный дом, откуда и доставляли в форт девиц, оружейная лавка и рыбный магазинчик, владелец которого всегда утверждал, что у него свежий товар, забывая о том, что у покупателей тоже есть свой нос. Жилые дома с провалившимися крышами напоминали курятники, которые стояли подле них, разве только населялись устало кудахтавшими всякую околесицу людьми, а не тощими курами.

Жалости на местных не хватало, они представали просто тенями. Часто можно было видеть на улицах тех, кто испытывал передозировки от самых дешевых наркотиков, а кое-где подолгу лежали и трупы тех, кого убили безнаказанно пираты в ходе пьяной драки или так… для развлечения, подражая главарю. Из интересных личностей в городишке обитали контрабандисты, которые залегали на глубокое дно. Один вроде как проживал в обшитом листами шифера и железа доме с чучелом птицы над дверью. Но к нему как-то не совались, он тоже пиратов не доставал.

Однако путь Бенджаминов лежал за Бедтаун, который прилепился одной стороной к высокому холму. За ним на отшибе обнаружился еще один дом, окруженный низким разваливающимся заборчиком. На вид одноэтажная вытянутая хибара, рядом с которой гнила машина-седан, не представляла ничего интересного, разве только крыша у нее была не соломенной, а железной, как и дверь, то есть, в случае чего, она могла стать небольшой крепостью, так как окна от жары и от случайной пули тоже закрывали ставни.

— Ну… Вот это и есть… Берлога Хьюза, — как-то неуверенно протянул водитель. — Я тебя тут подожду, ок? А то еще джип сопрут, ты же знаешь.

Бенджамин от тона пирата поежился, но заставил себя выйти, ступив немного затекшими ногами на некошеную траву. Чем ближе доктор подходил к дому нового клиента, тем неуютнее делалось у него внутри, будто все органы связали в узел, прилепив друг к другу, отчего сводило зубы и не различалось пространство в джунглях, все смазывалось в одну картинку, хотя ничто не предвещало смертельной опасности.

Доктор крался почти бесшумно к обиталищу маньяка. Что имели в виду под этим словом? Лучше не ведать, быть может, никакой опасности и не было, просто в пираты или киллеры Хойта подавались явно не праведники. Но все-таки Салли говорила “опасен для тебя”…

Молодой человек покрывался холодной испариной, кудри прилипали к высокому лбу, а майка к спине, и на незаметно побледневшем лице выступали ярче обычного приоткрытые губы, с которых срывались нервные выдохи, как от удушья. Но все-таки он решительно подошел и тихо постучал в дверь, устыдившись и испугавшись немедленно слишком громких ударов о железные листы. Реакция обитателя дома ждать себя не заставила.

— Кто там? — вполне миролюбиво отозвался некто мягким баритоном или даже басом.

— Ваас сказал, что вы просили подъехать… хирурга, — мысленно ругал себя за косноязычие Бен, более твердо заявляя. — Я — доктор.

— Доктор-х***ктор, — тут же матерно срифмовал некто за дверью, прошипев и рассмеявшись, а потом снова мягко вкрадчиво пригласил. — Входи, — но снова в его голове предупреждающе рокотала гроза. — Впредь обращайся ко мне “сэр”. Ясно?!

— Есть, сэр! — невольно отчеканил фальцетом, вытянувшись по струнке, Бен, не видя, как на месте водителя второй Бен щурится и трясет головой, будто его неспелый лимон заставляют есть.

Доктор выдохнул, не успев мысленно попрощаться со всеми, кого знал, дернул на себя дверь, но она не поддалась, тогда он попробовал еще раз, и еще.

— З-заперто, сэр! — икнул мужчина.

— “От себя”, тупица-***ца! — разозлился хозяин, что подействовало на Бена, как выстрел, он навалился, затаив дыхание, на дверь. И очутился в темноте… Вернее, в полумраке жилища с небольшой лампочкой на потолке.

У стены возле двери стоял стол с табуретом. Хозяина вздрогнувший от неожиданности невольный пришелец заметил не сразу, точно Хьюз нарисовался из воздуха, как Чеширский Кот.

Бак оказался худощавым жилистым мужчиной лет пятидесяти, по всем признакам военной выправки, но все-таки уже не совсем, будто он долгое время не был на посту, да и в частной армии Хойта никем не командовал.

Носил он обтягивающие узкие джинсы и расстегнутую чрезмерно пеструю гавайку-рубашку, которая обнажала большую цветную татуировку головы оленя, покрывавшую грудь с мелкими, местами седыми волосами.

А потом Гип просил мысленно, чтобы его кто-нибудь ущипнул, дабы убедиться, что он не в нелепом сне: провозглашенный маньяк со знанием дела держал в руке томик А.С. Пушкина в переводе, в другой руке красовалась бутылка темного пива, которое он до прихода Бена неторопливо потягивал, видимо, так же неторопливо… читая стихи.

Гипу вдруг стало жалко великого поэта, будто прикосновение таких людей к его творчеству порочило его память. Но что было не так с Хьюзом, который поглаживал светло-каштановые бакенбарды, Гип сказать пока не мог. Острые, довольно симпатичные, черты покрытого легкими морщинками лица несли в себе совершенно недобрый оттенок, даже когда казалось, что хозяин жилища хитро улыбается.