По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 83

— Я вот тут подумала. Ну что ты с Норой церемонишься?

— Салли, не начинай! — опешил Бен, который и без того устал и издергался за текущее время, неосторожно бросая довольно грубым тоном: — Что ты предлагаешь?

— Я подержу ее! — безапелляционно заявила Салли, посмеиваясь, словно бросая все свои силы на то, чтобы казаться плохой, отвратительной. Но Бен не верил, что она способна на такое. Не верил, что потерял ее навсегда в тот день, когда она замахнулась ледорубом. Она ревновала к Норе? Это удивляло доктора, он не понимал:

— Что?! Салиман! О чем ты вообще?!

— Ну, а какого хрена ты себе рабыню купил, а обращаешься с ней, как с принцессой? — развела руками девушка, уставившись невидящими мутными полуприкрытыми глазами в никуда, мимо собеседника, вздрагивая плечами, хихикая, как гиена, наподобие главаря. — Наверное, она очень сильная, и ты ее просто боишься.

— Салли, ты говоришь сейчас не лучше Вааса, — бессильно застыл напротив девушки доктор. Ему хватало потрясений, и такого удара он просто не ожидал.

— Я и есть Ваас, вернее, его марионетка, — зло усмехнулась Салли. И доктор заметил, что ее губы снова подведены той дорогой алой помадой, которую ей бросили из украденной косметички в день первой казни. Доктор не видел больше в этом коварном создании его несчастную девочку. Его Салли. Вместо нее говорил кто-то другой. Какая-то гадкая женщина. Он помнил этот голос, что прорывался порой в речь Салли, когда она рассказывала о себе. Он ненавидел эту вторую, пожиравшую настоящую личность девушки.

— Понимаю, тебе тяжело, тебе страшно, — попытался вернуть ее Бен.

— Ничего ты не понимаешь, — взглядом измученной старухи окинула его Салли, вздыхая невыразимо горько, скорбно: — Бенджи, ты от Бака вот сбежал. Мне бежать некуда, никогда! А эта твоя дура из себя королеву строит, хиппи она, как же, «дети цветов». Какого *** сюда совались вообще?

— Салли! Обещаю! Я найду способ вытащить тебя и всех нас, — подошел к ней вплотную доктор, шепча почти на ухо, надеясь, что их никто не услышит.

— Найдешь… Как же… Ищи-свищи, — фыркнула девушка, отстраняясь. — Все-таки не позволяй этой Норе строить из себя высокомерную повелительницу мира, она ничем не лучше всех нас, просто ей попался ты, а не Ваас. Живет по старым правилам, думает, ей все можно.

— Нет, Салли, я уже почти нашел, — вновь подошел к ней Бен, почти приникая к ее горячей щеке. — Я… я готовлю побег! Для нас всех.

— Понятно, — все еще рычал незнакомый голос. — Для Норы тоже?

— Конечно! И… И для тебя! — шептал Бен, силясь ухватить ту нить, что еще держала от падения в пропасть настоящую его Салли. Ту, несчастную и слабую, но зато чистую и честную, несмотря на все, через что ей пришлось пройти не по своей воле. И его слова подействовали точно весеннее солнце на саркофаг льда, что мешает прорваться на волю первому подснежнику.

— Когда побег? — предстала перед доктором вновь та девочка, которую он всегда знал. Ради нее не побоялся идти на встречу с контрабандистом, мысль о ней позволила выйти из джунглей в грозу. Ради нее доктор согласился сотворить невозможное, пожертвовать собой, даже если на «большой земле» его ждал суд и тюремный срок. Все это казалось малозначительным. А отсутствие плана уже не так пугало, когда он уверенно отвечал шепотом:

— Через полторы недели примерно. Салли, я за тобой заеду, найду причину!

— Как ты собираешься это организовать? Кто меня отпустит? — сияли слабой надеждой глаза девушки. И только теперь Бен заметил, до чего же она красивая. До чего прекрасны эти истертые болезнями и зноем хрупкие черты. Только она, а не та людоедка, которая повелела занести ледоруб над головой Норы. Бенджамин поклялся, что найдет способ, чтобы то адское существо, тот внутренний демон, прилетавший из-за отчаяния, больше не терзал душу девушки. И непроизвольно возник в голове недостающий фрагмент плана:

— Подсыплю всем на «Верфи» снотворного в еду. Может быть, ты в этом мне поможешь? Ты ведь обычно готовишь.

— Хорошо! — с энтузиазмом закивала девушка. И изумрудные ее глаза еще больше засияли отвагой и верой в своего героя. Бен отныне просто не имел права предавать такое доверие.

К вечеру Бен перебрал все медикаменты, измельчив и собрав в один пакет все, что служило так или иначе в качестве снотворного. И как он раньше не додумался! Ведь ему предоставлялись невероятные ресурсы! Воли и веры в себя, видимо, не хватало. Теперь он ради Салли и Норы был готов горы свернуть.

Условились, что в следующий раз, когда он прибывал на «Верфи», они с Норой подсыпали в еду пиратам снотворное. То, что аванпост остался бы без защиты, заговорщиков, разумеется, не волновало. В таком случае удалось бы получить доступ к транспорту, картам и прочим нужным вещам. План казался безупречным. Однако через пару дней стычки с ракьят возобновились и Бену пришлось отбыть вместе с Норой. Хотя Джейсон Броди считался мертвым, но дикари сдаваться не намеревались.

Все зависело отныне только от Салли, у которой под матрасом остался заветный мешочек. Но с момента их последнего разговора доктор верил своей несчастной девочке. Бенджамин верил в нее, в его милую Салли.

Однако он, видимо, забыл, против кого пошел…

***

Ей было больно!

Салли сжимала зубы, но стон, переходивший в бессильный крик, все равно срывался с ее губ. И она не знала, из-за чего: что ей больше страданий приносило. То ли очередной исключительно грубый физический контакт, то ли душевные терзания.

Черный Фрегат не появлялся с тех пор, как ее «принц», ее Бен подал ей фантом надежды, ослепительный, неуловимый. Он позволил поверить, что есть иное будущее, иная судьба, кроме участи «личной вещи». Но вот снова прибыл главарь, снова бездумно кинул на грязное тряпье. И впервые делалось от этого невероятно противно! Все из-за того, что сердце ныне звало только одного человека — Бенджамина! А он снова где-то перевязывал пиратские раны вместе… с Норой.

Прошло несколько дней, заветное двадцать восьмое число приближалось. Салли хранила честно под матрасом снотворное, когда на аванпост нежданно-негаданно прибыл Ваас. Со своей «личной вещью» вообще ни словом не обмолвился, жутко злой, даже разъяренный.

Главаря то ли рассердили чем-то, то ли просто он торопился, вообще не задумываясь о том, что чувствует его личная собственность из человеческой плоти. Конечно, кто же задумывается о чувствах вещей!

И никому, ровным счетом никому не было дела до ее боли и унижения. Да никто вообще не знал о ее существовании, не сожалел, не искал. Никто за ней не приходил.

С каждым резким движением главаря в ее теле, с каждой новой болью, девушка злилась на этот мир, злилась на недотрогу Нору, злилась на Бенджамина с его пресловутой жалостью.

Посмотрела бы эта Нора, что делают с существом, которое она так легко обвиняла в грехах! Посмотрела бы, как лапают до синяков истощенное тело длинные пальцы грубых ручищ, посмотрела бы на укусы, которые заменяли поцелуи. Ощутила бы, как относительно человеческие ласки заменяются чисто механическими движениями, которые навязала гадина-природа. Может, не стала бы перед Беном строить из себя принцессу, может, не стала бы обвинять!

Вновь все эти мысли нашептывал Черный Фрегат, но не передавал сил, не позволял сделаться соблазнительницей, покорной Ваасу. Да нет, прежде всего, сам главарь не давал ни единого шанса, словно намеренно доказывая, что его «личная вещь» — это не человек.

Салли ненавидела заодно Бена. Снова! Посмотрели бы сейчас эти двое «интеллигентов», как нелепо они — мертвый человек и его марионетка — напоминают двух собак, беспородных голодных псин, которые бегали в избытке по острову, перенося бешенство, воя до хрипа в ночи. Ощутила бы эта Нора то же, что эта бесполезная марионетка, которая только сжимала зубы, глядя тупо перед собой в прогнившие доски стены, когда ей снова становилось больно от каждого нового рывка ее палача. Нора… Как же она ненавидела эта имя!

А Ваас… Это был просто Ваас, ее мучитель. Для него она не существовала, по всей видимости, не как человек. Только она сама разучилась считать себя человеком практически, и вот такие «встречи» напоминали об этом.