По течению (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 9

— Ну что, у***ще, сколько лет, сколько зим, хе-хе. Соскучился? Да, приятель, здесь контингент не тот, что там у тебя. Вот видал, а? Я им добро делаю, бабло плачу, ширево даю и шлюх. А они - заговор! О***ли совсем, а? И ни*** не втыкают, что без меня разбегутся не хуже тараканов. Рыжих мерзких тараканов! Так и бывает… Ты им добро, они тебе зло. Потом ты им зло в ответ — сразу ты во всем виноват, ты плохой. Так все и живут, все эти уроды, которые называются твоей семьей, друзьями и прочей ***ней. Безумие, гребанное повторение бессмысленных действий. Но ты-то поумнее, а, одноклеточное? Короче, я к тебе, да-да, прямо к тебе с деловым предложением. Помнишь ту дуру с южного аванпоста “Верфь Келла”? Хе-хе, кажется, этого Келла я когда-то прикончил… ***! Не суть, я о другом! — точно остановил себя главарь, осклабившись.

“Он говорит о Салли!” — вдруг понял Бен, ощущая, как холодеют пальцы, а под сердцем неуютно гнездится тоска.

— Так вот, — продолжал главарь. — Я решил, что будет весьма расточительно, если она околеет после очередной нашей… небольшой “игры”, а ты весьма ловко достаешь, как пескариков, покойников с того света. Короче, буду приглашать тебя поглазеть на пытки, потом будет тебе работа, ну, подлатать ее слегка. Все-таки эта девчонка - подарок мне от Хойта. Нехорошо подарками босса разбрасываться, как считаешь? ***! Гип! Если я что-то спрашиваю, почему нельзя сразу ответить? Совсем о***л тоже? Теперь ты моей милостью пренебрегаешь, ***?!

— Нет-нет, ни в коем случае, Ваас. Я все понял, — машинально выставил вперед согнутые в локтях руки Бен, будто сдавался, ужасаясь переменам, которые происходили на лице главаря. Только миг назад пират был почти мирно настроен (если такое вообще возможно), но уже немного погодя во взгляде его читалось почти неконтролируемое желание вцепиться в собеседника, порвать зубами, задушить голыми руками. Приходилось отвечать, однако доктор ощущал, как земля под ногами тает, погружая его в болото, все глубже в трясину. Салли… Снова глядеть на ее страдания! Ваас решил, что будет отныне таскать с собой Бена каждый раз по приезде на тот аванпост. Для описания того, в кого обещал превратиться, не находилось даже слов. Вспоминался совершенно жуткий рассказ про безумный суперкомпьютер и горстку людей, которым он не давал умереть с одной лишь целью — мучить их. Называлось произведение “У меня нет рта, чтобы кричать”, но мужчина злился на себя: “А у меня есть рот! Есть язык! Почему я не кричу? Почему не могу закричать так, чтобы стало слышно всему миру? У меня нет голоса”.

Так и правда казалось, потому что за любое неосторожное слово Ваас мог убить, измучить, наказать, ведь говорить все, что вздумается, имел право только он. Но даже он в присутствии Хойта очень осторожно подбирал слова и контролировал свое поведение. Бен как-то раз видел вертолет, из которого вышел человек лет пятидесяти в белом костюме. Даже издали неприятно делалось от ледяного, абсолютно бесстрастного взгляда акулы. Вот это и был Хойт, их босс, прилетевший проверить, как идут дела со сбытом товара. В его присутствии поведение главаря разительно менялось, Ваас начинал юлить и паясничать, точно забавная обезьянка, лишь изредка позволяя вырваться сквозь эту маску гневу и ненависти ко всему живому. И, что заметно, после отбытия Хойта пират делался еще злее, срывался на всех без попыток даже найти виноватых и тогда уже ширялся наркотиками покрепче марихуаны, которую курили все в тех или иных количествах. Замкнутый круг, мерзкие правила иерархии без единого шанса на изменение. Впрочем, кто уверен в том, что оно несет хоть что-то позитивное? Бена вот повысили — так посчитали все пираты — ведь теперь он был переведен в форт и стал чем-то вроде приближенного Вааса; теперь его не мотали по всему острову, а посылали прямым приказом главаря, да еще предстояло лечить собственность пирата. Только самому доктору не стало легче от таких изменений, особенно когда везли его по направлению к “Верфи Келла”, где небольшие желтые грузовички, наподобие тех, что возят коробки на складах, грузили на катер у причала свежую партию переработанной конопли.

“Неужели снова будут пытать ее?” — холодел Бен, и трясло его хуже, чем от тропической лихорадки.

Комментарий к 4. Предатель

Перевод эпиграфа:

“Я ненавижу то, чем я стал.

Кошмар только начался”.

========== 5. Бессмысленная гонка ==========

Poussière brulante, la fièvre eu raison de moi.

Je ris sans rire, je vis, je fais n’importe quoi…

© Mylene Farmer «A Quoi je Sers…»

Но в тот вечер ничего не произошло, вернее, так показалось сначала.

Ваас просто решил проконтролировать лично, как идет погрузка товара, потому что в последний визит Хойт был недоволен, ссылаясь на то, что издержки начинают сокращать прирост прибыли. В переводе на простой язык для пиратов это означало уменьшение доз наркотиков и частоты посещения публичного дома, из которого в форт выписывались лучшие девушки, умевшие танцевать стриптиз. Такие шоу устраивались по праздникам, которые не были согласованы с календарным циклом, скорее с очередной победой над ракьят или удачной продажей рабов.

И при таком образе жизни излишки быстро уничтожались, один только Бен не принимал почти в этом участия и зачем-то копил, однажды вдруг осознав, что на службе у пиратов можно неплохо подзаработать. На что только? Может, он надеялся, что удастся выкупить себя? Или, например, Салли, и если не отпустить, то хотя бы оставить себе, чтобы ее не мучили больше? Оставить себе… Спасти или уподобиться врагу в своем благом намерении? Чтобы хотя бы кого-то спасти… Но бесполезно. Остров не отпускал никого, порой делая предателями без воли и права выбора.

И прибытие доктора на аванпост теперь не предвещало ничего хорошего для девочки, а она-то почти радостно кивнула, когда заметила Бена, но говорить не осмелилась, ведь Ваас не позволял, а она была покорна воле этого монстра, что, по здравому рассуждению, оказывалось и безопаснее, чем абсолютно бессмысленное проявление характера. Впрочем, покорность тоже не несла ровным счетом никакого облегчения: главарь являлся той пугающей до ступора породой зла, что не имеет определенных и хоть немного предугадываемых закономерностей своих действий.

Именно поэтому Бен сжался, глядя, как мускулистый мужчина приближался к до дистрофии щуплой дрожащей девочке. Впервые за много дней в душе доктора пробудилось желание борьбы. Сокрушить главаря!

Не глядеть на эти изумрудные пальмы, что кивали кудрявыми головами, соглашаясь с любыми бесчинствами. Не вдыхать гнилостность ила стыли водопадных вод, а выхватить скальпель и полоснуть по шее, перерезав жилы, чтоб враг захлебнулся своей кровью, чтобы в глазах его запечатлелся ужас умиранья и беспомощности, который Бенджамин видел сотни раз в затравленном взгляде пленников. Разве только ударять лучше не колющим, а режущим способом.

Да, в голове доктора совершенно четко нарисовался план молниеносного исполнения приговора, что он вынес Ваасу в тот миг, когда сам стал предателем. Два шага, один бросок, одновременно поднять руку, предварительно перехватив поудобнее лезвие верного инструмента, который надлежало вытащить незаметно. Замахнуться для удара, отведя резко локоть, — и как смычком по струнам, разве только надавливать грубее.

Бен едва сдержал улыбку, ядовитую, ненормальную: нет, это единственное убийство не могло являться нарушением клятвы, потому что послужило бы скорее лечением, удалением гнойного фурункула, готового перерасти в опасное заражение крови. Он уже видел, как падает набок его враг, как давится кровью, а Бен торжествует… А что дальше? Этот проклятый вопрос остановил стольких людей, отвратив от великих дел, судьбоносных странных решений.

Дальше его убьют дюжие молодцы с автоматами, изрешетят так, что только вермишель отбрасывать, только это вовсе не смешно, когда внутренности полезут наружу кровяными трубками и оболочками, если еще вздумают выпотрошить, как паршивого цыпленка.

А судьба Салли тоже могла стать еще хуже, ее убивать не стремились, а вот бесплатная «бывшая личная вещь» пригодилась бы голодным до плотских утех отморозкам, которые от избытка ежедневного адреналина не смотрели уже ни на фигуру, ни на лицо, ни на возраст: хватало того, что женщина. Участь Салли обещала стать хуже смерти…