Дети, которые хотят умереть (СИ) - Гаd Григорий - Страница 22

Я не знал Охотникова, чуть не сказал Андрей.

Я всего лишь его убил.

3

Рита не заперла дверь. В этой школе, похоже, все ученики мнили себя бессмертными. Если бы они еще при этом не умирали.

Как только Андрей вошел в комнату, сразу застыл на пороге. Непривычным блеском сверкали вымытый пол, приоткрытая оконная рама, белый подоконник, начищенный шкаф на косых ножках. В углу стояли два сложенных рулонами тюфяка, и Андрей чуть не вышел назад, как будто ошибся комнатой. Но яркие рисунки на стенах прошелестели под порывом ветра из окна: «Не ошибся, подойди».

— Значит, опавшие листья клена, — прошептал ученик.

Андрей закрыл дверь, свернул оби Охотникова в пять слоев и положил тряпочный холмик на пол под оранжевой лисьей мордой, нарисованной во весь прямоугольник серого полотна.

Пол-урочника назад, когда Андрей выстелил рыжую голову на тюфяке среди прочих рисунков, на сером полотне предстала мордочка котенка. Андрей с трудом вспомнил это слово. КО-ТЕ-НОК. Слово из мира оранжевых качелей и голубого неба. Темно-рыжие треугольные ушки, размытые розовые глаза без зрачков, черная изогнутая линия рта, золотистые щеки, два вихра под подбородком.

Амурова провела его и здесь.

Котенок с золотистыми щеками оказался еще одной иллюзией красок. Рисунок лежал перед Андреем перевернутым. Сейчас на стене золотистые щеки превратились в большие янтарные глаза, небольшая складка на лбу оказалась ртом, розовые глаза без зрачков — в румяна щек, линия рта — в тонкую единую бровь, уши — в два темных вихра на подбородке, а узкие вихры — в острые уши. Длинная морда взрослой лисы. Личина духа кицунэ. В одних легендах кицунэ соблазняют самураев, в других — жрут людей. Какому из видов принадлежит эта?

В дверь тяжело постучали. Андрей отпер замок, внутрь ввалилась Рита с бадьей в руках. На жестяном дне лежали мокрые белье и сменная форма Андрея.

— Ты хотела только повесить картины, — сказал Андрей.

— Мне было несложно, господин, — Рита склонила голову, — я часто стирала одежду брата.

Так же часто, как и надевала форму на Охотникова. Так же часто, как и сама раздевалась вместе с ним?

— Белье можно повесить сушиться на карниз для занавески, — сказала Рита.

Видимо, у них в семье белье вешал Охотников, раз зеленые камни так выжидающе смотрели на Андрея.

Андрей отодвинул занавеску на край, снял сандалии и запрыгнул на узкий подоконник. На белом пластике поместились только пальцы ног, твердые, с длинными ногтями, словно крепкие корни сосны. Рита подавала белье, Андрей закидывал его на карниз. Когда закончили и Андрей спрыгнул, взгляд синих игл скользнул по двери. По отпертому замку.

Мгновенно босые ноги Андрея пересекли вымытый пол, пальцы руки дернули защелку замка. Щелкнуло — дверь заперлась, только сейчас.

— Закрываться не учили? — крикнул Андрей. Наложница подошла к нему и низко опустила голову.

— Прости, господин, — сказала Рита, — я провинилась. И ты вправе наказать меня, если хочешь.

Она отвела руки в сторону, широко расставила ноги так, что хакама, схваченное на талии оби, натянулось на внешних сторонах бедер.

— Я готова, господин.

Андрей дернулся назад, но запертая дверь толкнула в спину.

Волк ухмыльнулся.

«Ударь ее, — прошипел зверь, — вы оба этого хотите».

Оба?

«Наложница и часть тебя, запертая в клетке»

Ты — не я.

Рита развязала шарф на шее, оттянула ворот кимоно, обнажив белую кожу с фиолетовым пятнышком.

Так ее наказывал Охотников? Избивал?

«Так все наказывают. И ты. Вспомни урок Круга жизни».

Белая шея подалась вперед, плечи слегка сжались, ожидая удар. Веки с тигровыми ресницами прикрыли зеленые камни.

— Брат часто карал меня за слабости, — произнесли тонкие губы, — я так слаба.… За ночь до перевода господина в нашу школу брат испробовал новую кару. Он душил меня, пока я не потеряла сознание.

— Хм… Просто закрывай всегда дверь, — выдавил Андрей. Рита открыла глаза. Камни не мигая смотрели на Андрея.

— М-м… Прошу, — зачем-то сказал ученик и протиснулся мимо наложницы к окну.

Как я могу бить Риту? Я разбудил ее брата!

«Мысли не самурая», — пробурчал волк.

Андрей заслонил ширмой внутреннюю клетку.

— Благодарю, — сказала наложница за спиной. — Господин, ты очень великодушный.

В тихом голосе не звучало ни капли благодарности, только равнодушие и презрение.

— Ты принесла тюфяк из своей комнаты? — спросил Андрей.

— Я смогу лучше служить тебе, если буду спать с тобой, господин.

Андрей приник лицом к открытому окну. Ледяной ветер остудил горевшие щеки.

— К примеру, если тебе захочется пить ночью, я принесу воду, — говорила сзади Рита, и с каждым словом голос ее приближался. — А когда господин снова потренируется умереть и ударится ухом, я наложу на ушиб мокрую тряпку, и оттек быстро спадет.

Голос приближался. И шорох кимоно тоже.

— Тут главное — не мешкать, — доверчиво сказала Рита.

Жесткая ткань тихо скрипнула. На изгибе локтя и подмышкой.

Андрей схватил рукоять катаны и развернулся.

Амурова оборачивала шарф вокруг шеи и продевала концы в образовавшуюся петлю. Наложница едва взглянула на дернувшегося Андрея.

— Снова хочешь, чтобы я бросила тебе вызов, господин? — спросила Рита, и Андрей быстро отпустил катану.

— Лис-сан сказал, что оранжевые повязки для клана делала ты, — сказал Андрей. — У тебя остались нерозданные?

Рита подняла глаза.

— Зачем?

— Сегодня я вступлю в ваш клан, — гордо сказал Андрей.

— Повязка есть, — Рита задумалась. — Но, Сингенин-сан, когда ты передумал отчисляться?

— Ты знала? — выдохнул Андрей.

Сквозь ширму пробился громкий смех волка.

«Похоже, самурай, твои мысли услышал бы даже глухой Косолап-кун».

1

Андрей стоял на коленях перед настольной лампой, единственным источником света в кабинете иероглифописания, и видел лишь блеск глаз в темноте. Лампу взяли с учительского стола Ковырялова, включили и поставили под лицо Андрея. Прямой желтый луч слепил, Андрей не отличал учеников клана Охотникова от тьмы вокруг, зато он для них был как неподвижная светящаяся мишень.

Полночь еще не наступила. Шли по-прежнему вторые сутки пребывания Андрея в Кодзилькинской школе.

— Начнем ритуал, — произнес знакомый вялый голос. В кружок света шагнул Лис и поставил на пол пластиковый стакан и зеленую коробку с рисунком апельсина и белой надписью: «Сердечный».

— Прости, но обменяться стаканами с оябуном ты не сможешь, — Лис улыбнулся. — Уверен, ты понимаешь причину.

Драный шутник.

Ночью облезлое здание Кодзилькинской школы Катаны превращается в место проведения ученических ритуалов и обрядов. В незапертых классах ученики посвящают новобранцев в кланы, отпевают убитых, просят духов и демонов Извне о благодати, устраивают жертвоприношения. Парты, на которые днем кладут тетради, ночью заменяют сцены для безумных плясок, помосты для пения, жертвенные алтари. Так что ни один ученик не удивится, если утром перед уроками увидит на своей парте плохо вытертую кровь. Или забытый уборщиками ошметок мяса. Или осколки зубов. Свежие царапины на столешнице. Вмятины на толстом пластике от ударов в агонии.

Два ряда блестящих пуговок окружали маленький кружок света: первый, над головой Андрея, был глазами дайме, восседавших на стульях, второй, повыше — глазами стоявших за их спинами сэме.

Заскребли ножки стула по линолеуму, и перед Андреем возник Глеб Лютин с кустистыми бровями и синяком на шее.

Глеб откинулся на спинку стула и свысока посмотрел на Андрея.

— Новенький, — сказал он и сплюнул на пол, — налей в стакан «Сердечный» и положи обнаженный меч на колени.

Лис стоял на краю круга и не двигался. Даже в кругу соклановцев маску формального лидера носил Лютин, а Бесхвостый Лис оставался рядовым сэме. Иллюзия трусов.

Андрей первым делом обнажил катану, и ученику сразу полегчало после перевода из класса обычных мишеней к опасным.