Дети, которые хотят умереть (СИ) - Гаd Григорий - Страница 41

Андрей вынул меч из руки упавшего. Повертел головой по сторонам и вынул катану из ножен.

— Уходи, — бросил он шестикласснику, — сюда идут двое. Тяжелых.

Шестиклассник пополз по траве прочь, не решаясь встать. Рита подошла к столбу и скучающе поковыряла пальцем дырку в бетоне. Котенок изогнулся дугой, зашипел, она не обратила внимания.

Двое высоких самураев вышли к столбу. Очень высоких, очень широкоплечих. Светлый пух покрывал впалые щеки и волевые подбородки. Зигзаги молний синели на правых рукавах кимоно. Самураев клана Райдэна меньше года отделяло от выпуска. Им ни к чему бесчестные драки. Если не дать повода.

— Сейчас день, — сказал Андрей, низко кивнув. — Сингенин Андрей из клана Охотникова.

Статный выпускник откинул с глаз спутанные волосы с золотистым темно-русым отливом. Так изящно и властно, должно быть, откидывали волосы великие герои времен легендарной войны Гэмпэй. Выпускник посмотрел на Андрея, перевел взгляд на Риту. Никого не замечая, наложница ковыряла пальцами дырки в столбе.

Выпускник улыбнулся и сказал:

— Раздеру рыжую прямо на столбе. А ты, Пырей-сан, прирежь недоростка.

— Ваш Долг сегуну не требует этого, — сказал Андрей.

Вынув катану из ножен, второй одиннадцатиклассник сказал:

— Сделаю, мой дайме.

— Я обратился вежливо, — сказал Андрей, — Долг чести не принуждает вас.

Выпускник с золотистым темно-русым отливом волос широко зашагал к столбу. Андрей бросился к нему, но дорогу перерезал Пырей с голой катаной.

— Долг послушания также нем! Учителя не задают домашние задания кого-то разодрать или прирезать! — крикнул Андрей. — Зачем же? Зачем?!

— Какое забавное оби! Красное! — сказал Пырей. — Прошу, отдай мне его сейчас, пока не запачкал кровью.

Дайме с золотистыми темно-русыми волосами упер ладони в столб над плечами Риты.

— Наложница, если до конца перемены успеешь достойно ублажить меня, может, я заберу тебя в клан Райдэна. Иначе выпотрошу, — сказал дайме. — Приступай живо.

Рита отвернулась от столба, взяла узел на оби дайме, маленькие ладони коснулась его промежности. Твердая и горячая плоть под хакамой самурая напряглась. Наложница ткнула пальцем в выступившую пухлую складку. Дайме дернулся.

— Чего творишь? — крикнул он.

— Крепкая, не гнется. У брата была такая же, — сказала Рита и вздохнула, — а у моего господина будто и нету — ни разу ко мне не прижимал.

Дайме ударил ее. Сам дернул узел оби и спустил хакаму. Риту отбросило к столбу.

Пырей поднял меч над головой и сказал, что заберет оби потом: на красном кровь все равно не выделяется.

Пырей ударил.

Меч летел в голову Андрея. Летел разрубить пополам от самого верха до пупа. По-другому местные бить не умели. Только так: рискуя всем ради удара.

Вскинув вверх руки, Андрей шагнул назад. Клинок Пырея пролетел перед глазами и разрезал только воздух. Следом Андрей метнулся на врага, локти и запястья дернулись, меч опустился.

И отрубленная кисть Пырея упала на мерзлую траву.

Руки Риты уперлись в землю, в колючие стебли. Дайме с золотистыми темно-русыми волосами и спущенной до колен хакамой схватил голову наложницы, дернул вверх, и Рита встала на колени. Лицом напротив голых ног дайме. Ее губ коснулась тугая жирная тыкалка.

Пальцы дайме надавили Рите на щеки, раскрывая ей рот, когда Пырей закричал.

Стальная хватка на лице Риты исчезла, дайме отпустил ее, спешно натягивая хакаму. Но его глаза смотрели не на хакаму и не на Риту, он уставился на что-то впереди.

Дайме не видел в наложнице угрозу. Напрасно.

Стоя на коленях, Рита выдернула вакидзаси из ножен, ее правая рука резко вытянулась вперед. Лезвие рассекло воздух над головой по кругу и уперлось в твердое.

Раненое горло самурая захрипело, кровь забулькала в широкой ране — звуки, что Рита ждала от господина сегодня ночью во время обучения.

Дайме упал на колени. Кровь текла по его кимоно и голым волосатым бедрам. Волосы на ногах и в паху были курчавыми, совсем без золотистого отлива, просто грязно-русыми. А теперь, — искупавшись в крови, — красными. Толстая посиневшая тыкалка дайме все еще торчала вверх, она как бы тянулась к Рите. К ее розовым губам.

Рита посмотрела на мясистую залитую кровью головку и сказала:

— Прости, я уже принадлежу другому мертвецу.

И Рита воткнула вакидзаси в промежность дайме. Острием точно в жесткую головку, точно в отверстие на мясистой шишке. Как бы в утешение.

Рита обернулась. За спиной молча стоял Андрей. Поднимаясь, наложница улыбалась.

— Господин, теперь ты не одинок, — сказала Рита, — теперь я чудовище, как и ты. Убьешь чудовище — и сам станешь чудовищем, так?

Вакидзаси дугой вырастал из паха мертвого дайме. Ветер покачал рукоятку меча точно подсолнух на стебле. Это новое творение Риты намного объемнее ее рисунков на полотнах. И красочнее. Но предварительная работа все та же — кого-то разбудить. Кого-то убить.

— Подойди ближе, господин. Полюбуйся. — Рита посмотрела в сторону. — Господин, почему ты не пробудил от иллюзий самурая, что поверг?

К столбу на трех конечностях полз Пырей. Левая рука его волочила по земле катану, из обрубка правой сочилась красная струя. В пяти шагах от Андрея самурай уткнулся лицом в землю, почти потеряв сознание. В правый глаз ему воткнулся толстый сухой стебель чертополоха. Пырей закричал, затряс головой, но катану не выпустил из целой руки. Если бы он отпустил меч, то мог его больше не найти. Со стонами, проклятиями и травяным стеблем в глазу Пырей пополз дальше. К концу обмана и началу Истинного пути.

— Так ради этого? — закричал Андрей. — Ради того, чтобы я прикончил тебя?

Господин Риты бросился к Пырею и вынул катану из его кисти.

— Ни один постулат в драном листке, что вы называете бусидо, не велел твоему дайме делать этого! Зачем он повалил Амурову-сан? Зачем спустил хакаму перед ее лицом? Почему вы просто не прошли мимо?

Встав на колени, Андрей взял в руки бледное лицо Пырея. Восьмиклассник вгляделся в черный зрачок здорового глаза самурая.

В самом деле, без света нет тени?

Если так, то где в этой черной дыре с темно-серой радужкой по краю хоть одна искра? Или Кодзилькинскую школу построили на дне столь глубокого колодца, в ее опорах заживо замуровали столько сотен сотен жертв, до сих пор дышащих сквозь фундамент страхом и отчаянием, что разумы учеников насквозь пропитали темные воды безумия и жестокие инстинкты? А здешний свет просто умер?

Сенсей, может свет умереть?

Очень похоже на верный вопрос.

Раненый самурай поднял левую руку и схватил восьмиклассника за горло.

Тени заплясали и в глазах Андрея. Он не мог дышать, сознание поплыло прочь.

Голову Пырея бережно держали ладони Андрея, а выпускник из всех сил давил его глотку.

Если на этом поле поставить качели, то ученики будут расшибать ими друг другу черепа.

Андрей резко дернул запястьями. Подбородок самурая без тени света в глазах крутануло вверх. Тихо щелкнуло. Рука Пырея сползла в траву, тело обмякло. Всего-то еще одна кукла, которая скоро остынет.

Подняв глаза к небу, Андрей увидел котенка на столбе.

Подошла Рита. Она сказала:

— Твои слова… Ты не Железногрудый!

«Верно, — хмыкнул волк, — только Широкоротик».

— А будто только поняла? — сказал Андрей, поднявшись. Восьмиклассник вдруг прыгнул на столб, красно-серой вспышкой пронесся наверху и, сцепив котенка, соскочил на землю. Зверь не успел даже зашипеть, только раскрыл изодранную пасть.

— Для чего тебе драная кошка, а? — спросила Рита. — Еда из запасов клана не в пример лучше этой дохлой тушки. А шкура на ней облезла, смотри, как плеши мерзко торчат. Зачем пачкаешь руки?

Андрей поднес к лицу черно-серую мордочку со сломанными усами.

— Слышал? — закричал ученик. — Здесь для всех ты лишь дохлая съедобная туша. Беги! Убирайся! Пока есть лапы! Вали! Пока бежать способен! Кто порвал твое ухо? Сломал усы, разорвал шкуру на боку? Не говори, сам знаю. Убирайся! Пока они не выкололи глаза, пока не вскрыли твой живот. Да, так они играют. Понравившийся цветок вырывают с корнем. Убирайся! Не манись на теплые комнаты и жирных крыс в подвале. Соблазн, обман! Череп твой размажут об стену одной из комнат, а нет, так обглодают. Убирайся! Прочь! Прочь! Прочь!