Плутония. Земля Санникова - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 24

— Это, вероятно, пещерный медведь, современник мамонта, — заметил Каштанов. — Он крупнее всех известных нам представителей этого семейства.

— А он не охотится на пещерных людей? — спросил Папочкин.

— Кости, когти и зубы этого медведя, обработанные пещерным человеком, иногда попадались, — ответил геолог. — Но я не знаю, попадались ли кости и черепа этого человека, обработанные медведем!

— Во всяком случае, с ним лучше не встречаться!

— С таким интересным зверем да не встречаться?! Наши предки, вооруженные только дубинами и каменными топорами, одолевали его, а мы, обладая современными ружьями и разрывными пулями, будем его бояться? Это было бы позорно!..

В стороне от реки исследователи вышли на обширную поляну, поросшую густой, но низкой травой, среди которой пестрели различные цветы.

Остановившись среди кустов на опушке, путешественники увидели, что на поляне пасутся порознь и стадами различные млекопитающие, среди которых сразу можно было различить породы, исчезнувшие на поверхности Земли: здесь были черные первобытные быки с огромными рогами и горбами, исполинские олени с рогами соответствующих размеров, дикие лошади небольшого роста, о косматой шерстью, скудным хвостом я короткой гривой. Пара носорогов уткнулась головами в кусты, а несколько мамонтов стояли небольшой группой и в такт размахивали головами и хоботами, вероятно отгоняя докучливых насекомых. Последних, именно комаров, слепней и мошек, появилось уже довольно много.

Насмотревшись на мирную картину пастбища «живых окаменелостей», Каштанов и Папочкин решили подойти ближе, чтобы сфотографировать некоторых животных. Вдоль опушки они подкрались ползком сначала к группе быков, затем к двум носорогам, которые были сняты в тот момент, когда они играли, неуклюже прыгая друг на друга. Носороги скрещивали свои рога, словно исполинские сабли, вытаптывали траву своими тумбообразными ногами и взрывали почву.

На очереди были мамонты, стоявшие ближе к центру поляны. Но, прежде чем охотники успели подкрасться к ним достаточно близко, в противоположном конце поляны, где паслись олени, произошло замешательство: животные внезапно подняли головы, прислушались и сразу пустились бежать, очевидно испуганные каким-то невидимым, но, несомненно, страшным врагом. Олени пробежали мимо мамонтов, которые, в свою очередь, встревожились и побежали тяжелой рысью, подняв хоботы. И олени, и мамонты бежали прямо в сторону притаившихся охотников.

— Когда олени будут шагах в ста от нас, стреляйте в переднего, — быстро проговорил Каштанов. — Я сфотографирую их, когда они остановятся на мгновение, а затем также выстрелю, не то нас могут растоптать.

Папочкин приготовил ружье, и, когда передовой громадный олень с высоко поднятой головой и тревожно раздутыми ноздрями подбежал достаточно близко, раздался выстрел. Пораженный в грудь, олень с размаху упал на колени, а остальные, напирая друг на друга, остановились кучей, вытянув головы.

В это время Каштанов успел снять эту интересную группу, передал аппарат зоологу и, в свою очередь, выстрелил в другого оленя, повернувшегося к нему левым боком. Животное сделало прыжок вперед и рухнуло на землю, остальные круто повернули вправо и побежали вдоль опушки.

Мамонты, бежавшие позади оленей, в это время приблизились и остановились перед обеими жертвами охотников. Папочкин успел за это время зарядить оба ружья, а Каштанов сфотографировал группу мамонтов.

— Стрелять, что ли? — спросил зоолог дрожавшим от волнения голосом.

— Зачем? Запас мяса у нас теперь достаточный, а мамонта мы уже изучили в тундре. Будем стрелять только в том случае, если они бросятся на нас.

Между тем животные стояли на месте, помахивая хоботами, и словно совещались друг с другом. Их было шесть, в том числе два подростка с небольшими бивнями и более короткой шерстью. Они скоро успокоились и начали играть друг с другом и резвиться вокруг старых, издававших время от времени тревожный рев. Наконец старый самец повернул вправо, и все стадо последовало за ним вдоль опушки поляны, на которой остались еще только два носорога.

— Кто же напугал мирных травоядных? — спросил Каштанов. — Уж не пещерный ли медведь?

— Или какое-нибудь еще более страшное ископаемое животное из вашего палеонтологического зверинца!

— Кто знает! Но нам, я думаю, лучше не идти в тот конец поляны, потому что зверь может броситься на нас так внезапно из чащи, что мы не успеем даже выстрелить.

— Ну, тогда займемся оленями, их нужно обмерить, освежевать и тащить к лодкам.

Олени, застреленные охотниками, принадлежали к исполинскому виду, исчезнувшему на поверхности Земли, где он также был современником мамонта, первобытного быка, пещерного медведя.

Сняв обе шкуры, охотники отрубили задние ноги меньшего оленя и потащились, тяжело нагруженные, к речке, рассчитывая еще раз вернуться за мясом, если их товарищи окажутся менее счастливыми и если неизвестный хищник, бродивший, наверно, вблизи поляны, оставит им еще что-нибудь.

На месте стоянки они застали Громеко, дожидавшегося их прихода с нетерпением. Он обошел окрестности стоянки, набрал растений, ощипал и поставил вариться к ужину гуся, застреленного утром. Внезапно прибежал Генерал, один, без спутника. На шее собаки оказалась записочка, привязанная бечевкой и посланная Макшеевым, который писал: «Я застрелил крупного хищника, которого не в силах притащить к палатке. Нужно, чтобы Семен Семенович пришел ко мне осмотреть добычу на месте. Генерал знает дорогу, а на всякий случай прилагаю свой маршрут».

На обороте был набросан карандашом путь, пройденный охотником, с указанием направлений и расстояний в шагах.

Отдохнув немного, Папочкин и Громеко отправились искать Макшеева. Генерал вел их хорошо, но на разветвлениях тропы нередко останавливался в нерешительности, и в этом случае выручала записка, на которой все перекрестки были обозначены. Охотники шли быстро в течение получаса и уже были недалеко от места, где находился их товарищ, когда оттуда раздались один за другим два выстрела. Генерал с громким лаем бросился вперед, охотники поспешили за ним, опасаясь, что Макшееву грозит беда.

Вскоре они достигли большой поляны, среди которой возвышалась группа кустов и деревьев. Возле нее они заметили желтоватую массу, над которой виднелась голова Макшеева; впереди же на поляне бегало более десяти красно-бурых зверей, в которых нетрудно было узнать волков.

Генерал остановился на краю поляны, не решаясь нападать при таком явном неравенстве сил.

Заметив вышедших на поляну охотников, волки начали отходить в сторону, а Макшеев крикнул:

— Пустите в них пару зарядов дроби, если у вас двустволка; мне жаль тратить разрывные пули!

Громеко поспешно зарядил дробью свою двустволку и пустил один за другим два выстрела в стаю. Волки побежали к кустам, преследуемые Генералом, который по пути прикончил одного из упавших. Охотники подошли к Макшееву и услышали следующий рассказ:

— Достигнув этой поляны, я остановился на опушке, потому что собака стала ворчать и вздрагивать. На поляне я заметил позади этой рощицы несколько пасшихся оленей и решил поохотиться за ними — ведь подобных зверей мы еще не добывали. Я начал подкрадываться по кустам вдоль опушки и вдруг, поравнявшись с рощицей, заметил крупного желтого зверя, также подстерегавшего оленей, — он подбирался к ним из-за рощицы… Я подумал, что эта дичь еще интереснее оленей, и начал уже следить за ней, спрятавшись в кустах на расстоянии всего сотни шагов. Желтый зверь, увлеченный выслеживанием оленей, не замечал меня или же не удостоил своим вниманием двуногое существо, впервые попавшееся ему на глаза. Подкравшись к самой рощице, он поднялся во весь рост, хищно высматривая себе жертву через кусты, которые отделяли его от мирно пасшихся и ничего не подозревавших оленей. Теперь я увидел на светлых боках хищника темные полосы и узнал в нем крупного тигра. Он стоял ко мне левым боком в великолепной позе, и я поторопился выстрелить в него разрывной пулей, которая уложила его на месте.