Завидный жених - Д'Алессандро Джеки - Страница 12

• Предыдущая
• 12/75
• Следующая

– Наивным? – Филипп коротко рассмеялся. – Поверьте, мисс Чилтон-Гриздейл, у меня нет иллюзий относительно людей и их поступков. И для того чтобы расстаться с ними, мне не надо было уезжать из Англии. Напротив, во время путешествий моя пошатнувшаяся вера в людей несколько окрепла. В чем-то вы, однако, правы. Хотя я и назвал бы это не наивностью, а непрактичностью. Мне неоднократно приходилось сталкиваться с проявлениями нечестности, но они мало меня занимали. Я был слишком погружен в прошлое, в жизнь давно ушедших людей. Мои сведения о жизни современного общества действительно очень ограничены. А то, что мне все-таки известно, не особенно меня впечатляет. Мередит смотрела на него серьезно и задумчиво:

– А мне кажется, что сейчас люди ведут себя точно так же, как сотни или даже тысячи лет назад.

Ее слова удивили и заинтересовали Филиппа. Он уже собирался возразить, но его снова опередил Бакари:

– Предлагать леди завтрак? Или чай?

Филипп опять рассердился. Что, черт возьми, с ним происходит? Конечно, за годы странствий он отвык от изысканных светских церемоний, но куда делась элементарная вежливость? Приходится признать, что именно мисс Чилтон-Гриздейл действует на него таким отупляющим образом.

– Простите, – сказал он поспешно, – могу я предложить вам завтрак? Или чашку чая?

– Благодарю вас, нет. – Она еще раз критически оглядела его костюм. – Как скоро мы сможем поехать?

Поехать? Ах да. Ящики. Камень. Проклятие. Леди Сара.

– Через пару минут. Я только загляну в кабинет, чтобы захватить свой журнал с записями.

– И чтобы переодеться в более приличную одежду. Он упрямо сложил руки на груди.

– Должен заметить, что меня начинают утомлять постоянные комментарии по поводу моего внешнего вида. Я уже лет двадцать как обхожусь без няньки и отвык подчиняться таким безапелляционным распоряжениям.

Мередит удивленно вздернула брови.

– Безапелляционные распоряжения? Я бы предпочла называть это настоятельной рекомендацией.

– Уверен, что предпочли бы. А с моей одеждой тем не менее все в порядке.

– Да, если бы вы собирались на прогулку по пустыне или по берегу Нила. Милорд, вы только что признались, что мало разбираетесь в жизни современного общества. Я же, напротив, являюсь экспертом в данном вопросе и умоляю вас верить мне, когда я утверждаю, что эта одежда не пригодна для того, чтобы выходить в ней из дома. – Она раздраженно поджала губы. – Или чтобы принимать в ней гостей. Она вообще ни для чего не пригодна.

Филипп обернулся к Бакари:

– Ты тоже считаешь, что я неприлично выгляжу?

Но тот решительно отказался прийти ему на помощь и торопливо покинул прихожую. Пришлось опять повернуться к мисс Чилтон-Гриздейл:

– Если вы думаете, что я упакую себя в тесный, вычурный и неудобный костюм для того, чтобы люди, которых я не знаю, сочли меня «приличным», вы сильно заблуждаетесь.

– Вы живете в обществе и даже если не знаете всех его членов, обязаны с ними считаться. Это основа респектабельности. Как вы можете относиться к этому так легкомысленно?

– А как вы можете относиться к этому столь серьезно?

Она сердито насупилась.

– Я женщина и зарабатываю себе на жизнь собственным трудом, поэтому респектабельность имеет для меня большое значение. Я действительно очень серьезно отношусь к ней. Леди Сара не является для вас незнакомкой. Так же как и ваша сестра, о которой я много слышала. Вы хотите сказать, что их мнение вам тоже совершенно безразлично?

– У Кэтрин хватит ума оценивать человека не по его одежде.

Щеки Мередит вспыхнули при этом едком замечании: – Однако, нравится вам это или нет, ваше поведение неизбежно отразится и на ней, и на вашей невесте. Не говоря уже о вашем отце! Если вы не хотите заботиться о собственной репутации, подумайте о них. – Она язвительно вскинула брови. – Или знаменитые искатели приключений не снисходят до таких мелочей?

Ну и зануда! Раздражение, охватившее Филиппа, только усилилось от того, что он вынужден был признать справедливость ее слов. В Лондоне его поведение неминуемо отразится на близких. Десять лет он позволял себе роскошь не думать ни о ком, кроме себя. С момента отъезда из Англии он делал и говорил все, что, черт возьми, хотел, не заботясь о мнении света или отца. Он купался в этой свободе и дорожил ею, как ничем другим. Но он скорее позволил бы кобре укусить себя, чем согласился огорчить Кэтрин.

– Я переоденусь, – сказал Филипп, не скрывая досады. Мередит ответила ему удовлетворенной улыбкой, отчего он разозлился еще больше. Бормоча себе под нос ругательства в адрес деспотичных особ женского пола, Филипп удалился в спальню и через несколько минут вернулся, переодевшись в «приличную» пару брюк и натянув поверх все той же рубашки сюртук, который демонстративно оставил незастегнутым.

Заметив, что Мередит опять недовольно поднимает брови, Филипп взорвался:

– Я еду на склад работать, а не в мастерскую художника, который будет писать мой парадный портрет. Больше – го вы от меня не дождетесь. Я либо поеду так, либо разденусь вообще.

Она, казалось, на мгновение испугалась, потом презрительно сощурилась:

– Вы не посмеете.

Филипп угрожающе приблизился к ней, но Мередит твердо стояла на месте, и только глубокий вздох выдал ее волнение.

? Знаете ли вы, что жара в Египте и Сирии бывает настолько сильной, что ее можно видеть. Работая, я привык ограничиваться минимумом одежды или обходиться вовсе без ее, поэтому не стоит меня провоцировать, мисс Чилтон-Гриздейл.

Мередит покраснела и оскорбленно поджала губы:

– Если вы хотите шокировать меня, лорд Грейборн, то напрасно теряете время. Если вы желаете опозорить себя, свою сестру и невесту, я не могу помешать вам. Я могу только надеяться, что вы не перейдете границы приличия.

Филипп театрально вздохнул:

– Вероятно, это означает, что я не должен раздеваться прямо в прихожей. Какая жалость! – Он предложил ей свой локоть. – Пойдемте?

Он смотрел в ее бирюзовые глаза, напоминающие своим цветом Эгейское море, и видел в них решительность и упрямство и что-то еще, не поддававшееся легкому определению. Наконец он решил, что, если не ошибается – а лорд Грейборн редко ошибался в таких вещах, – ее глаза скрывают какую-то тайну. Эта тайна плюс ее привычка носить камни в изящном ридикюле сильно раззадорили его любопытство. Эта женщина похожа на интересную головоломку!

А он всегда питал к ним слабость.

Удобно расположившись на сером бархатном сиденье экипажа, принадлежавшего лорду Грейборну, Мередит внимательно изучала своего попутчика. Сначала она делала это исподтишка, притворяясь, что интересуется только магазинами и пешеходами, наводнявшими Оксфорд-стрит, но очень скоро заметила, что внимание лорда полностью поглощено содержимым истертого журнала в кожаной обложке, и, отбросив хитрости, стала рассматривать его с откровенным любопытством.

Мужчина, сидевший напротив, несомненно, являл собой полную противоположность юноше, изображенному на портрете, который Мередит видела в кабинете его отца. Его кожа уже не казалась бледной, но имела тот теплый, золотисто-коричневый оттенок, который появляется только после долгого пребывания под южным солнцем. Светлые выгоревшие пряди эффектно оттеняли густые темные волосы, которые он время от времени нетерпеливо откидывал со лба. Вот и сейчас Филипп поднял руку и рассеянно запустил пальцы в свою и без того растрепанную шевелюру.

Мередит медленно перевела взгляд. Взрослого лорда Грейборна нельзя было назвать ни пухлым, ни нескладным. Напротив, он был худым, подтянутым и мускулистым. Темно-синий сюртук хоть и был порядочно измят, туго обтягивал его широкие плечи, а светлые брюки, в которые он переоделся, так элегантно подчеркивали стройную мускулатуру ног, что Мередит непременно восхищенно вздохнула бы, если бы относилась к тому сорту женщин, которые позволяют себе подобное.

К счастью, она не принадлежит к тем женщинам, которые восхищенно вздыхают.

• Предыдущая
• 12/75
• Следующая