Беглянка (СИ) - Егер Ольга Александровна - Страница 37

За час до полуночи, Еремей Федотович, обряженный в просторную, не подпоясанную рубаху, и с гирляндой из цветов на шее, забрался на помост. В правой руке держал он посох с многочисленными цветными лентами, в левой — круг из плетеных веток. Позади супруга встала Полина Иннокентьевна с пустым рогом. Она подула в сей предмет и громкий утробный звук, словно на охоте, огласил начало свадебного ритуала.

— Ступите вперед те, кто согреет друг друга этой зимой и оставшимися до конца ваших дней. — Сказал староста.

Молодые люди и не очень вышли вперед, держась за руки. Лиина отступила назад, спрятавшись по тенью деревьев. Тени оказались на редкость живыми. Зашевелились.

— Ты грустишь! — заговорили они.

— Не правда! — открестилась от подобных слов девушка, посмотрела в черные глаза, улыбнулась, повертелась перед мужчиной, вышедшим из полутьмы. — Красива ли я?

Владарь едва склонил голову в знак согласия.

— Для тебя старалась. — Заявила Лиина, не дождавшись комплимента.

— Ты врешь. — Сразу понял он. — Ты научилась врать здесь.

— А ты так и не научился верить в мою ложь. Жаль. А было бы интересно. — Вздохнула Лиина. — Если пришел напомнить, то я не забыла. — Опередила она, направившись к своему дому.

— Я приду за тобой, когда настает время. — Сказал владарь.

«Конечно, ты-то знаешь, что я забыла путь!» — горько улыбнулась Лиина.

Судя по тишине позади, Квад исчез так же, как появился — бесшумно и мгновенно.

На ступеньке лежал аккуратненький венок из трав, папоротника и цветов. Лиина склонилась, поднимая его и задумалась, кто бы мог его подбросить. Вариантов было не так много. И уж конечно, надеялась она на Варна. Но почему-то не верила собственным надеждам.

Калитка скрипнула. Лиина обернулась. А он и впрямь стоял в лунном свете, смотрел на нее. И надежды расцветали в лунном свете.

— Ты принес? — спросила она.

Охотник кивнул. В душе что-то затрепетало, и девушка невольно вздрогнула, будто замерзла.

— Примешь? — спросил Варн, подойдя поближе.

— Насколько мне известно, это иначе делается… — лукаво улыбалась Лиина.

Мужчина надел на нее венок, и взял за руку. А ей хотелось повиснуть у него на шее балластом и не позволять больше никуда уходить.

— Идем, иначе опоздаем.

Обратно к арке они просто бежали, торопясь заключить и утвердить свой союз, настоящую любовь, которую испытали на прочность и сплетни, и проблемы житейские, и вера.

Староста Еремей как раз спустился с помоста, и уже подходил к каждой паре, чтобы произнести: «Отсель и до конца веков едины вы! Делите на двоих пищу, питье, радость и горе». При том он держал круг из веточек — символ вечности природы — над их головами, а супруга старосты снимала одну ленту и перевязывала ею руки брачующихся. Конечно, добравшись в самом конце до Варна с Лииной она скривилась, однако сделала свое дело, и сделала его на славу — развязать такой узел можно было только при помощи ножа. Охотник сначала скривился от боли, Лиина ойкнула, когда лента передавила руку, а потом оба усмехнулись, решив не ворчать по пустякам.

Снова взвыл охотничий рог. Люди подняли головы и руки к небу. Рог провыл еще дважды. Пару раз собравшиеся громко крикнули, и обряд закончился. А дальше возобновились пляски и пения.

— Вей свое гнездо около меня для наших общих детей! — зашептал Варн перед тем как поцеловать.

Любава ухватила Лиину за руку, вовлекая в круг их общей большой семьи, которая стремительно закружилась под музыку почти до самого утра, наслаждаясь последним днем тепла. А дальше их ждали частые дожди, сырость и тепло печки, не менее горячие объятия, и ни дня в одиночестве!

Зима вступала в права, уже оттесняя осень и чувствуя себя истинной хозяйкой земель: кое-где она притрусила поля инеем. Птицы улетели на юга, хотя некоторые укрылись в Ирие, а отдельные пернатые продолжали притворяться людьми, оставаясь среди смертных.

Из трубы охотничьего домика, уединенного в лесу, валил дым, а в окнах горел свет. Женские крики перемежались с указаниями и советами, изредка изобилуя матерными словами для подбадривания. Слушая очередной вскрик охотник, протоптавший новую тропинку от ступенек до высокой ели, замер. Не на долго женщины замолчали, а потом снова закричала его жена.

Варн стиснул кулаки. В таких ситуациях он не знал, как поступить и чем помочь. Боль женщины терпели сами и разделить ее на двоих, как велел обряд венчания, можно было лишь мысленно. Хотя, если б он только мог, то Лиина никогда не испытывала даже боли от малейшей царапинки.

Вдруг инстинкты охотника подсказали ему, что на опушке он не один. И мужчине не стоило даже голову поворачивать, чтобы увидеть внезапного напарника по ожиданию.

— Я не отдам. — Сразу предупредил он.

— Ты не можешь ничего противопоставить мне. — Ответил владарь птичьего края.

— Она будет страдать там, без нас.

— Через пару веков это пройдет.

— Откуда тебе знать? — хмыкнул сердитый муж. — Известно ли тебе, что такое разлучиться с ребенком?

Владарь мог бы ответить на это: «Я позволю ей прилетать не на долго». Но понимал, что не позволит. Он больше не выпустит Аглаю за пределы Ирия. Он не выпустит ее даже за пределы замка. А Варн, понимая, что и впрямь ничем не может угрожать такому сильному существу, просто попросил:

— Оставь ее мне. Мне и ребенку. Она нужна нам больше, чем тебе. Намного больше. Наша жизнь коротка, твоя — вечна. Не отбирай у нас ее.

Лишенные эмоций глаза владаря встретились с полными отчаяния глазами охотника. Что изменило его решение — не знал и сам Квад — властитель Ирия произнес следующее, будто язык стал непослушным:

— Я могу дать лишь немного времени…

Детский плач, словно колокольчик в руках новой жизни, прозвучал бойко и уверено. Женщины в доме ликующе кричали, хвалили роженицу и рассказывали младенцу, какой он распригожий. Охотник не знал себя от счастья, хотя думал потребовать большего — оставить Лиину себе целиком и навсегда. Но отвлекшись на мгновение, понял, что требовать уже не у кого. Он даже не успел поблагодарить владаря за маленькую услугу, за скупую щедрость и просто за понимание.

— Иди скорей, дочь у тебя! — распахнув дверь, окликнула Радмила, вытирая мокрые руки о передник.

В доме прибрали, навели порядок, омыли малышку и торжественно вручили замотанное в свеженький платок чадо измочаленной родами матери. Лиина, красная от стараний, мокрая и улыбающаяся сидела на кровати. Варн присел рядом, взглянул на морщинистое личико крошечной девочки.

— Это твой папа, — знакомила их Лиина. — Слушайся его и присматривай за ним, когда…

— Когда мама будет отвлекаться. — Перебил ее муж, объяснив. — Нам дали еще немного времени.

Он нежно поцеловал ее в лоб, поблагодарив за труды и рождение дочери. А она с трепетом в душе, прижалась к его груди.

Владарь смотрел на картину, достойную холста, по другую сторону окна, где и свет не такой теплый и яркий, где не подвывает ветер. Он стоял один, никем не замеченный. А с неба сыпался первый снег в этом году, и в лесу становилось очень тихо.

Месяц за месяцем, год за годом… Они казались бесконечными. Они насыщались светом и улыбками, запахами пряностей и сушеных трав в крепком чае, ароматами выпечки, детским плачем и детским смехом, мягкими снами, пушистыми подушками, хрустящим снежком и капелями.

Раз в месяц владарь спускался на землю. Он видел, как она — его избранница играет в снежки с маленьким мальчиком, с какой любовью смотрит на мужа, слушал как поет песни вместе с названной матерью, когда собиралась ныне большая семья.

— Ты уже проходила все это. И, похоже, забыла, чем все окончилось в прошлый раз. — Приговаривал он, взмывал в небо, улетая прочь оттуда, где давно перестал быть желанным. Да и был ли вообще?