Только дождись меня (ЛП) - Запата Мариана - Страница 40

Может, не стоило делать этого?

Я наблюдала с дивана, как сосед исчезает через черный вход в кухне, после чего до меня донесся его хриплый голос, но я не могла разобрать слов.

Когда он не вернулся через двадцать минут, я села и посмотрела через открытую дверь на задний двор. Джош и Луи стояли примерно в пяти метрах от соседа. Мак лежал на траве и лениво наблюдал за ними. Увидев, что Даллас подает Джошу мяч, я улыбнулась, плюхнулась на спину и мысленно прочитала молитву о скорейшем выздоровлении.

Прошло еще двадцать минут, потом десять.

Внезапно кто-то открыл дверь, и сразу же раздались голоса Джоша и Луи. Даллас зашел следом за ними. Только они закрыли дверь, как раздался стук.

— Я открою, — сказал сосед, взъерошив волосы Луи.

— Он заказал пиццу, — пробурчал Джош и упал в кресло, которое стояло перпендикулярно дивану. — С кусочками ананасов.

У меня не было сил, чтобы показать ему язык. Черт, больше всего на свете я хотела оказаться в своей комнате, но я не собиралась оставлять Джоша и Луи наедине с мужчиной, которого едва знала. Мои родители точно никогда не узнают об этом.

— Не понимаю, почему тебе не нравятся ананасы.

— В пицце?

Они с братом произнесли это одновременно, как и всегда, когда мы спорили по поводу начинки в пицце.

— Фу.

— Это у вас лица — фу. — Может, мне было не настолько плохо, если я спорила с ними.

— Нет, только у Джоша, — пропищал Луи, и я фыркнула. Он был слишком мал для подобных реплик, но порой удивлял меня своим остроумием, и мне это нравилось.

Естественно, Джош пихнул Луи локтем, а тот его в ответ. Даллас закрыл дверь и появился в комнате с тремя коробками. Он поставил их на кофейный столик и махнул мальчикам рукой.

— Луи, принеси, пожалуйста, тарелки и салфетки.

Луи кивнул, встал и направился в кухню. Когда он вернулся, Даллас уже открыл коробки.

Оказывается, он купил одну супер большую пиццу, в средней коробке лежала моя любимая — с ананасами — видимо, мальчики сказали ему об этом, а в последней коробке были куриные крылышки.

Даже не спрашивая, сосед оторвал руками два куска ананасовой пиццы и положил их на тарелку, которую ему вручил Луи.

— Сначала дамы.

— Спасибо, — ответила я слабым голосом, который ненавидела.

— Луи, ты что будешь? — спросил он младшего.

Тот показал на мясную пиццу, а потом ткнул пальцем в горячие крылышки.

— Одно. — Я недовольно прищурилась, и он добавил: — Пожалуйста.

Даллас удивленно приподнял бровь, после чего оторвал кусок пиццы и положил на тарелку.

Перед тем, как достать из контейнера куриное крылышко, он уточнил:

— Они острые. Ты справишься?

В том, что ответил Луи, была виновата только я. Потому что он произнес слова, которые не раз говорила ему я.

— Я мексиканец. Никаких проблем.

Ореховые глаза изумленно посмотрели на меня.

— Хорошо, приятель. Если ты уверен. — С этими словами он взял, наверное, самое маленькое крылышко и положил его на тарелку.

— Джош, а ты? — поинтересовался он.

Три минуты спустя мы вчетвером сидели за столиком, набивая желудки. Клянусь, сыр обладает какими-то волшебными целительными свойствами, потому что пока я ела, у меня не болела голова. Джош проглотил три куска пиццы и два крылышка, после чего лег на пол и застонал. Луи был не большим любителем поесть, но тоже навернул достаточно. Не знаю, сколько ел Даллас, но, судя по всему, много. В итоге не осталось ни крошки.

— Голова уже не так сильно болит? — спросил Даллас, сидя на полу возле столика, прямо напротив телевизора. Вид у него был расслабленный и довольный, как у любого человека после пиццы.

— Лучше, чем до еды, — улыбнулась я. — Спасибо. Сколько я тебе должна?

— Нисколько, — твердо ответил сосед.

Я знала, когда спорить было бесполезно. К тому же, мне не хотелось этого делать. Позже, я как-нибудь отплачу ему.

— Тогда спасибо тебе еще раз.

Мне даже не пришлось напоминать мальчикам о манерах.

— Спасибо, мистер Даллас, — по очереди произнесли они, отчего меня переполнила гордость за них.

— Я же сказал, что вы можете называть меня Даллас.

— Мистер Даллас хороший, — произнес Луи спустя несколько часов, когда забирался в кровать.

— Считаешь? — ответила я, падая на край матраса. Голова уже болела не так сильно; по крайней мере, я могла разговаривать.

— Да. — Луи натянул одеяло до шеи. — Джош бросил мяч за забор, а он даже не разозлился. Мистер Даллас сказал, что Джош сделал ничего плохого.

— НЕ сделал ничего плохого, Лу. Ну, это было мило с его стороны. — С возрастом я все больше стала ценить такие качества, как терпение и доброта. Когда я была моложе — и гораздо дурнее — меня тянуло к сексуальным парням с хорошими машинами. Сейчас же я принимала во внимание кредитную историю, места работы и личные качества, которые невозможно определить за ужином или бокалом вина.

— Он сказал, что нам нужно отремонтировать забор.

Я кивнула, мысленно добавляя забор к списку вещей, нуждающихся в ремонте.

— Я знаю.

— Ты скажешь об этом Abuelito?

Я подмигнула ему.

— Не хотелось бы, может, мы справимся с этим сами? Как думаешь?

Милое детское личико мгновенно приняло расстроенное выражение.

— Может, Abuelito поможет?

— Зачем? Считаешь, что мы не справимся? — Признаться, я и сама не была в этом уверена, но что за пример я покажу детям, если буду постоянно обращаться с просьбами к отцу?

Судя по тому, что в следующую минуту произнес Луи, я уже показала им плохой пример. Малыш посмотрел мне прямо в глаза и очень серьезно произнес:

— Помнишь, что было с моей кроватью?

Я закрыла рот и сменила тему разговора.

— Хорошо, что ты хочешь услышать сегодня? — поинтересовалась я, подтыкая под него одеяло.

Луи задумчива хмыкнул.

— Новую историю. — Слава богу, он забыл про кровать.

— Новую историю?

— Да. — Я внимательно посмотрела на него, пока он не добавил: — Пожалуйста. Прости, я забыл.

— Хорошо. — Я провела пальцем по его стопе, зная, что Луи начнет молотить ногами и выберется из кокона, в который я его укутала. — Будет тебе новая история. Хм… — Несмотря на огромное количество историй о Родриго, иногда мне было сложно вспомнить то, что Луи не слышал миллион раз.

Когда отец сказал, что мой брат умер, минуты, последовавшие за этим, казалось, длились несколько миллионов лет. Я никогда не забуду о том, как сидела на кровати, а моя душа рвалась в клочья. Мы все были убиты горем. Я не спала с родителями с тех пор, как была малышкой, но тогда, помню, стояла перед закрытой дверью их спальни часами, отчаянно желая утешения, которые они не были готовы дать мне. И силой заставляла себя возвращаться в свою комнату.

Так было, пока я не увидела мальчиков. Тогда я и поняла, что Мэнди ничего не могла сделать для них. Мне пришлось забыть о горе — по крайней мере, перед ними. Даже при мысли о ней… о тех признаках, которые она выказывала… меня вновь охватило чувство вины. Мы все были виноваты, и я не хотела, чтобы Джош и Луи забыли о Мэнди.

— Ты хочешь услышать смешную историю о папе или… быть может, о маме?

Я чуть не пропустила, как Луи вздрогнул — так было каждый раз, когда я упоминала о Мэнди.

— Смешную, — ответил он. Ничего удивительного.

Я улыбнулась и отпустила тему матери.

— Как-то мы с твоим отцом ехали в Эль-Пасо, чтобы навестить Abuelita и Abuelito. Джош тогда еще не родился. В одном местечке мы остановились, чтобы поесть, но еда была отстойной, Лу. У нас сразу прихватило животы, но мы все равно подмели все подчистую. В общем, когда мы покинули ресторан и поехали дальше… твой отец начал жаловаться, что у него сильно крутит живот и он вот-вот обкакается.

Луи расхохотался.

— Потом он начал угрожать, что сделает это в машине, поэтому я остановилась на первой попавшейся нам заправке, и он побежал в туалет. — Я так ярко представила себе это, что рассмеялась. — Он держался руками за зад, как будто пытался удержать все внутри себя. — К этому моменту мы с Луи смеялись так, что на глазах выступили слезы. — У меня тоже крутило живот, но не так сильно. Где-то через тридцать минут твой отец вернулся весь потный. Честно, Луи. Весь потный. Он залез в машину, я посмотрела на него и поняла, что на нем нет носков. Поэтому я спросила его: «Что случилось с твоими носками?». А он ответил: «В туалете не было бумаги».