Отмороженный - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/22
• Следующая

Первыми значение Сережи Горюнова как человека, от которого столь многое стало зависеть в их существовании, раскусили офицерские жены. До этого они с восторгом слушали романсы русских композиторов в его исполнении. Голос писаря строевой части наполнял нежностью их сердца, а теперь они готовы были на все в полном смысле этого слова, когда речь заходила о квартире в новом доме либо о посылке мужа на учебу в академию.

И он, был грех, пользовался. Причем в полку это вскоре стало секретом полишинеля. Мужья скрипели зубами, грозили его пристрелить, но поскольку у самих было рыльце в пушку, только мысленно передергивали затворы, ни разу не нажав на спусковой крючок, – полковые дамы встали бы грудью на защиту всеобщего благодетеля и любимца.

Вскоре Сережа сделался гарантом благополучия этого полка, заброшенного в алтайской тайге, казалось бы забытого Богом и министром обороны. Он взял на себя – не сразу, понемногу, чтобы не слишком нарушать субординацию, – удовлетворение и ублажение всех социальных, материальных и прочих потребностей личного состава с их чадами и домочадцами. Обеспечивал благодаря своим связям лучшими, экологически чистыми продуктами солдатскую столовую, офицерский буфет и военторг. Ставил в наряд офицеров, когда его просили об этом их жены, чтобы дать чуточку свободы на то время, когда другие офицеры отдыхали после наряда.

У него образовались прочные связи – от тайги до британских морей, включая столицу с ее Генштабом, министерством и академиями, – с коллегами, неприметными клерками, такими же, как он, вкусившими сладость тайной власти над своими начальниками.

И они тоже, выполняя его пожелания, составляли нужные бумаги, факсы, зная, как, кому и в какой момент их подать на подпись, чтобы, к примеру, вечно занятому шефу некогда было пробежать ее глазами.

Сережа расплачивался с ними, как правило, пантами пятнистых оленей, коих было в избытке в здешнем заказнике. Эти целебные рога пользовались растущим спросом среди пожилого, тучного комсостава, приходящего в восторг от мысли, что с помощью экзотического снадобья из рогов можно будет наставить рога своим лучшим друзьям и однокашникам.

Благодаря этим связям удалось придержать приказ об отправке на пенсию из рядов вооруженных сил «бати», чего все в полку не могли дождаться. Так «батя» стал его должником. И подписывал теперь любую бумагу не глядя. Касалось ли это графика нарядов, отпусков или распределения запчастей для автомобилей.

Все были довольны Сережей. Врагов у него не было. Он все мог организовать и обеспечить. У него все было схвачено, расставлено и упаковано. Вплоть до сведений о «внезапной» инспекторской проверке – об этом ему из Москвы сообщали заранее. Вплоть до своевременной выплаты офицерского жалованья, к тому времени уже ставшей трудноразрешимой проблемой.

На Сережу молились все – офицерские жены, их обманутые с его помощью мужья и рядовой состав, поскольку в этой части благодаря его связям и стараниям кормили от пуза, лучше, чем в других.

И потому, когда пробил час его дембеля, весь полк чуть не упал на колени. Его просили остаться на сверхсрочную.

Вот когда он впервые задумался над пределом своей отнюдь не легитимной власти. Здесь он может все. А там? Там, в Москве, и без него хватает оглоедов. Там все забито. Палец не просунешь. Но здесь он уперся головой в потолок, но какой высоты потолок? Значит ли это, что он не способен на большее?

В Москве у него есть связи, но чем он будет расплачиваться за услуги? Там придется все начинать сначала.

И все же он верил в свою звезду. И потому – пора откланиваться. Не ждать, когда пройдет его время и все не будут знать, как от него избавиться. Как это происходило на его глазах с «батей». А такой момент обязательно наступит – он знал это точно. Кому он будет потом нужен?

Его подвезли на «газике» командира полка до аэропорта в Барнауле…

И вот тут он впервые увидел своего ангела-хранителя, который скорее был похож на черта – черный, небритый, с длинным кривым носом, с северокавказским акцентом. Он подошел к Сереже вплотную и сказал, настороженно озираясь:

– Земляк, хочешь заработать?

– А в чем дело? – спросил Сережа. Этот усатый ему сразу не понравился.

– Будь другом, пронеси одну маленькую вещичку. Мы с тобой летим на Москву, там нам ее отдашь. Ты дембель, тебя шмонать не будут.

Теперь пришла очередь оглянуться Сереже. Сзади прохаживалась еще парочка таких же небритых и усатых, в кепках, надвинутых на глаза.

– Не бойся, земеля! – впервые улыбнулся собеседник. – Я сам служил, сам был дембелем. Знаю, как и что. А я с товарищами за тобой в очередь встану. Ну? И без шуток, да? А то под землей найду!

«Ну» прозвучало угрожающе. Сережа смекнул, что если откажется, то станет для этой тройки нежелательным свидетелем. Сунут перо в бок – и в толпу. Ищи-свищи. Он бегло осмотрел зал. Парочка молоденьких милиционеров балагурила с отлетающими девушками. Несколько пожилых, нагруженных сумками и мешками мужиков. На кого тут рассчитывать в случае чего? То, что дембелей не шмонают, он знал. И все-таки…

– Сколько? – спросил Сережа, чтобы что-то спросить, ни на что уже особенно не надеясь. Тем более времени на раздумье не оставалось.

– Пятьсот, – сказал собеседник. – Половина сейчас, остальные потом. Риска никакого, сам видишь…

И, еще раз оглянувшись, сунул ему картонную коробочку, наверно, от шампуня.

– «Наркота», – подумал Сережа машинально, не считая, принимая тонкую пачку долларов.

Это была первая в его жизни валюта, которую он держал в руках.

Он пожал плечами и двинулся к стойке, где проходила регистрация.

Девушка в форме ему улыбнулась, пропустила, не глядя на чемодан, который сейчас обжигал ему руку. Он прошел с ним дальше, чувствуя спиной взгляды своих работодателей. Потом, услыхав, что происходит что-то неладное, оглянулся.

Их взяли прямо в очереди невесть откуда набежавшие омоновцы и грубо, пиная, потащили от стойки регистрации к выходу.

Только «ангел-хранитель» успел обернуться и крикнуть: «Тебя в Домодедове встретят!»

Омоновцы тоже оглянулись, выискивая глазами, кому тот мог крикнуть. Но Сережа тут же отвернулся, продолжая идти ватными ногами к самолету.

Но сначала их собрали в накопителе, где предстояло ждать посадки. Сережа стоял сам не свой. Встретят в Домодедове? А как его узнают? И что подумают? Ведь он прилетит один. Кто даст им знать?

Но раз так сказано, значит, встретят. Кто? Как выглядит этот посыльный? Вот ввязался! А если проверят с собаками, которые наркоту чуют сквозь металл? Им, собакам, без разницы, дембель ты или не дембель.

– Где тут у вас туалет? – спросил он дежурную.

– Скоро посадка, потерпите, – улыбнулась ему девушка.

– Я скоро! – заверил он, приплясывая для понта, чтобы показать, насколько подперло.

– Только быстро. – Она открыла ключом дверь в аэровокзал. – Налево и по лестнице наверх. Там увидишь. Донесешь, не расплескаешь?

Любят в нашем народе солдатиков, что и говорить…

Он только кивнул и побежал, крепко держа чемодан, наверх.

Туалет был пуст. Он зашел в кабинку, лихорадочно путаясь в ключах, стал отыскивать нужный. Наконец открыл чемодан, достал коробочку.

Коробочка как коробочка, обыкновенная упаковка. Только слово «шампунь» и можно разобрать…

Открыл ее. Там был тюбик с такой же надписью. Дрожащими пальцами отвернул колпачок. Понюхал. Шампунь как шампунь. Чуть выдавил. Показалась тягучая, прозрачная желеобразная масса.

И все? И только-то? Что за игры на свежем воздухе?

Но баксы – вот они! Он достал их из кармана шинели. Похрустел, полюбовался на холеные лица пожилых президентов в париках. Самолет, конечно, вот-вот взлетит. Плевать. За такие деньги можно еще взять билет. И не один.

Так что в этом тюбике? Он снова надавил. Шампунь полез из узкого горлышка, а потом в нем что-то сверкнуло…

Он ухватил двумя пальцами эту сказочно красивую цепь и вытащил на свет бриллиантовое ожерелье очень тонкой работы.

• Предыдущая
• 9/22
• Следующая