Схватка за Рим - Дан Феликс - Страница 41

• Предыдущая
• 41/89
• Следующая

– Мне надо самому поговорить с этим философом, – обратился он к молодым людям. – Уведомьте меня, если святоши затеют что-нибудь. Все вышли.

– Отец, – с чувством сказал Юлий, когда остался с префектом. – Я пришел сюда, чтобы вырвать тебя из этого душного воздуха, из этого мира лжи и коварства. Прошу тебя, друг, отец, едем со мной в Галлию.

– Недурно, – улыбнулся префект. – Бросить Италию, когда освободитель ее уже здесь! Знай, что эту войну, которую ты проклинаешь, вызвал я.

– А кто прекратит ее? Кто освободит нас от этих освободителей? – спросил Юлий.

– Я же, – спокойно и величественно ответил Цетег. – И ты, мой сын, должен помочь мне в этом. Да, Юлий, твой воспитатель, которого ты так холодно порицаешь, лелеет мечту, которой посвятил себя. Даруй последнюю радость моей одинокой жизни: будь моим товарищем в этой борьбе и наследником моей победы. Дело идет о Риме, о свободе, могуществе! Юноша, неужели эти слова не трогают тебя? Подумай, – все с большей горячностью продолжал он, – подумай: готы и византийцы – я их ненавижу, как и ты, – погубят друг друга, и на развалинах их могущества поднимется Италия, Рим в прежнем блеске. Повелитель Рима снова будет властвовать над востоком и западом, восстанет новое всемирное государство, более великое, чем древнее.

– И повелителем этого государства будет Цетег, – прервал Юлий.

– Да, Цетег, а после него Юлий Монтан. Юноша, ты – не человек, если тебя не прельщает подобная цель.

– Цель высока, как звезды, но путь к ней не прямой, – ответил Юлий. – Если бы этот путь был прям, – клянусь, я боролся бы рядом с тобой. Действуй открыто: созови римскую молодежь, веди их в битву против варваров, против тиранов – и я стану подле тебя.

– Глупец, да разве же ты не видишь, что так повести дело невозможно! – закричал Цетег.

– Поэтому недостижима и твоя цель. Отец, позволь мне говорить прямо, я для этого и пришел. О, если бы мне удалось отозвать тебя с этого пути лжи и хитрости, который может привести только к гибели! Ведь все, что было ужасного в это последнее время, – смерть Аталариха, Камиллы, Амаласунты, высадка византийцев – все это люди связывают с твоим именем. Скажи мне прямо, правда ли это?

– Мальчишка! Ты вздумал исповедовать меня? Неужели ты думаешь, что мировая история создается из роз и лилий? Великие дела требуют иногда крупных жертв, и только мелкие людишки считают их преступлениями.

– Нет! – закричал Юлий. – Будь проклята цель, к которой ведут преступления! Наши дороги расходятся.

– Юлий, не уходи! Ты отталкиваешь то, что не предлагалось еще ни одному смертному! Будь мне сыном, ради которого я буду бороться и которому мог бы оставить наследство моей жизни.

– Нет, это наследство обросло ложью, залито кровью. Никогда не приму я его. Я ухожу, чтобы твой образ не омрачился еще более в моих глазах. Но об одном молю тебя: когда наступит день, – а он наступит, – когда тебе опротивеет вся эта ложь и даже сама цель, требующая ее, позови тогда меня. Я возвращусь, где бы я ни был, и освобожу тебя от этой власти дьявола, хотя бы ценой своей жизни.

Легкая усмешка появилась на губах префекта, он подумал: «Юлий все еще любит меня. Хорошо, пусть уходит. Я сам кончу дело и тогда позову его. Посмотрим, сможет ли он отказаться от трона мирового государства?» Но вслух он сказал:

– Хорошо. Я позову тебя, когда ты мне понадобишься. Прощай!

И холодным движением руки он отпустил его.

Но когда дверь закрылась за юношей, префект вынул из потайного ящик своего стола маленький медальон и долго-долго смотрел на него. Он поднес было его даже к губам, но вдруг насмешливая улыбка появилась на его лице. «Стыдись префект!» – сказал он сам себе и снова спрятал медальон. В медальоне был портрет – женская головка, и Юлий был очень похож на нее.

Когда совсем стемнело, в кабинет префекта снова вошел раб и доложил, что готский воин хочет видеть его.

– Введи, – ответил префект и спрятал кинжал у себя на груди. Вошел мужчина высокого роста, голова его была скрыта под капюшоном. Когда он отбросил его, Цетег в изумлении вскричал:

– Король готов, что привело тебя ко мне?

– Тише, – ответил Витихис. – Никто не должен знать о нашем свидании. Ты знаешь, что мои войска сегодня вошли в Рим. Завтра я выведу их из города.

– Стены Рима прочны, – спокойно ответил префект, становясь внимательным.

– Стены – да, но не римляне. Я не имею желания очутиться между Велизарием и римлянами. Но я пришел не для того, чтобы жаловаться и укорять. Я хочу прямо и открыто сделать тебе предложение для нашего общего блага.

Цетег молчал. В гордой прямоте этого простого человека было что-то, чему он невольно завидовал, чего не мог презирать.

– Мы покинем Рим, – продолжал Витихис, – и вслед за нами явится Велизарий. Так оно и будет. Я не могу воспрепятствовать этому. Мне советуют взять с собой знатнейших римлян, как заложников…

Цетег едва мог скрыть свой страх.

– И тебя прежде всех, – продолжал Витихис. – Но я не возьму. Ты – душа Рима. Поэтому я оставляю тебя здесь. Все те, которые называют себя римлянами, хотят признать над собой власть Византии. Ты один не хочешь этого.

Префект с удивлением взглянул на него.

– Нет, ты меня не обманешь, – продолжал Витихис. – Я сам не умею хитрить, но людей понимаю. Ты слишком горд, чтобы служить Юстиниану. Я знаю, ты ненавидишь нас, но не любишь и греков, и не потерпишь их здесь дольше, чем это будет необходимо. Поэтому я и оставлю тебя здесь: ты защитишь Рим от тирана, ты, я знаю, любишь этот город.

– Король готов, – ответил Цетег, невольно удивляясь прямоте этого человека. – Ты говоришь ясно и благородно, как король. Благодарю тебя. Никто не скажет, что Цетег не понимает языка величия. Будет по-твоему: я изо всех сил буду защищать Рим.

– Хорошо, – сказал Витихис. – Меня предупреждали о твоем коварстве. Я знаю многое о твоих хитрых планах, еще больше подозреваю. Но ты не лжец. Я знал, что доверие обезоружит тебя.

– Ты оказываешь мне честь, король. Чтобы заслужить ее, позволь предупредить тебя: знаешь ли ты, кто самый горячий сторонник Византии?

– Знаю. Сильверий и духовенство.

– Верно. А знаешь ли ты, что после смерти старого папы Сильверий будет избран на его место? И тогда он будет опасен.

– Знаю. Мне советовали взять его в заложники. Но я не хочу лезть в это гнездо ос. К чему? Вопрос о короне Италии будет решаться не ими.

– Конечно, – ответил Цетег, которому очень хотелось отделаться от Сильверия. – Но вот список его сторонников, среди них много очень важных людей.

И он протянул королю список, надеясь, что тот заберет их заложниками. Но Витихис даже не взглянул на него.

– Оставь, никаких заложников я не возьму. Что пользы рубить головы? Ты, твое слово ручается мне за Рим.

– Но я не могу сдержать Велизария! – сказал префект.

– Конечно, Велизарий придет. Но будь уверен, что он снова уйдет. Мы, готы, выгоним этого врага – быть может, после тяжелой борьбы, но наверное выгоним. И тогда начнется вторая борьба за Рим.

– Вторая? – спокойно спросил префект. – С кем?

– С тобой, префект Рима, – также спокойно ответил Витихис, смотря ему прямо в глаза.

– Со мной? – повторил префект и хотел улыбнуться, но не мог.

– Не отрицай этого, префект: это недостойно тебя. Я знаю, для кого ты воздвиг эти стены и шанцы: не для нас и не для греков. Для себя. Молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать. Не надо. Хорошо, пусть будет так: греки и готы будут сражаться за Рим. Но слушай: вторая многолетняя война будет слишком тяжела и нам, и вам. Не надо ее: когда мы выгоним византийцев из Италии, тогда решим вопрос о Риме борьбой не двух народов, а двух человек: я буду ждать тебя у ворот Рима для поединка.

Во взгляде и тоне короля было столько достоинства, столько величия, что префект смутился, ему хотелось в душе посмеяться над этой грубой прямотой варвара, но он сознавал, что не сможет уважать себя, если окажется неспособным оценить и почтить это величие. И он ответил без насмешки:

• Предыдущая
• 41/89
• Следующая