Драконьи тропы (СИ) - Быкова Ольга Петровна - Страница 30

-- Лис, сзади порог, осторожнее.

-- Ага, хорошо, что из кладовки в кухню дверь внутрь открывается.

-- И не говори-ка. Куда несем?

-- К Дариану, у него дверь внутрь открывается и камин недавно топили, там потеплее...

Наконец они уложили Кордис на кровать, стащили с нее пыльные сапоги, укрыли толстым шерстяным пледом. Наира разожгла камин. Лиска сняла с магички тяжелый пояс, расстегнула верхние пуговицы на рубашке. Потрогала лоб, руки. Да, ничего, вроде теплые, и дышит, даже без зеркала видно. Только по-прежнему без сознания.

-- Кордис, -- позвала она почти шепотом.

И увидела, как дрогнули длинные ресницы. Кордис приоткрыла глаза, вздохнула, медленно-медленно обвела взглядом противоположную стену, мебель, камин, остановилась на Наире, слабо усмехнулась и чуть слышно выговорила:

-- Ну и дуры!

"Ну, слава Богу, все в порядке!" -- подумала Лиска и спросила:

-- Нам уйти?

Кордис слабо шевельнула головой и прошелестела:

-- Нет, не надо. Побудьте здесь.

Ее темные глаза были тусклы и смотрели на Лиску с Наирой тяжело и печально и будто откуда-то издалека.

-- Кордис, тебе что-нибудь нужно? Принести чего-нибудь?

-- Вина.

-- Сейчас, -- Наира кинулась на кухню и через минуту появилась с бутылкой и кружкой в руках.

-- Вот, -- она налила полкружки ковражинской "Травницы".

Магичка попыталась сесть и не смогла. Девушки помогли ей приподняться и придержали кружку, которая оказалась слишком тяжела для ослабевших рук. Крепкую настойку она выпила не торопясь, как воду. Подождала с минуту, вздохнула и уже чуть более звучным голосом велела:

-- Еще.

После второй полкружки она довольно кивнула и откинулась на подушку в полном изнеможении.

Негромко проскрипела входная дверь, прогрохотали по коридору сапоги и под звучное: "Ага, все на месте" -- через порог переступил Канингем и вслед за ним Дариан.

-- Так, все живы, слава Богу! Что Кордис? Ага, ага... Чем поили? -- Канингем нюхнул кружку, -- понятно. Сколько? -- спросил он девушек.

-- Кружку.

-- Нормально, больше пока не надо. Дариан, там твое снадобье еще не кончилось? Давай сюда. Нет, на донышко плесни, хватит. Кордис!

-- М-мм?

-- Кордис, ты как?

Она открыла глаза.

-- А-а, мужики пришли. Нормально.

-- На-ко, выпей.

-- Фу-у, иди к черту! Опять это Дарианово пойло!

-- Кордис, -- он сел на постель рядом с ней, -- голубушка, тут совсем чуть-чуть. Ну, за наше здоровье, давай, пожалуйста.

-- Ну-у, -- она сморщилась, как капризная девочка, -- это же такая гадость.

-- Кордис, кисонька, сделай одолжение, -- он приподнял ее и напоил лекарством, ласково сломив слабое сопротивление.

-- Канингем, -- голос ее звучал уже полнее и громче, но так жалобно и горько, что Лиска никак не могла поверить, что это ее, Кордис, голос, -- Канингем, ты не уходи никуда.

-- Ну, что ты, что ты, я здесь, мы все здесь, и Дариан, и девочки. Ты такая молодец, в последний момент их выдернула. Все хорошо, умница.

Голос его звучал низко, сочно и так спокойно-ласково, что Лиска вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, и в носу защипало...

-- Канингем, у меня сил нет, совсем.

-- Ничего, ничего, это быстро пройдет. Поспишь сейчас, и все пройдет. Давай, я тебя сейчас в постель отнесу.

Он осторожно взял ее на руки и понес в ее комнату, через коридор напротив. Через полуоткрытые двери было слышно, как он ее хвалил и уговаривал.

-- Канингем, -- жаловалась Кордис, -- ты меня как женщину совсем не замечаешь.

-- Ну что ты такое говоришь. Замечаю, конечно же, замечаю. Ты удивительная женщина. Хочешь, я тебе духи подарю?

-- Не надо, я их не люблю. У меня от них изжога начинается. Ты лучше вот что... Канингем, Канингем, -- слабый ее голос зазвучал вдруг нежно и даже игриво, -- Канингем, поцелуй меня, пожалуйста... Нет же, нет, не так. Что ты меня как покойницу -- в лоб... Ну да, в щечку, это лучше, но ведь так сестер целуют и подружек иногда. Нет, Канингем, ты меня по-настоящему поцелуй, Канингем...

-- Но ведь мы с тобой друзья, Кордис...

-- А ты по-дружески, только покрепче, ну... Вот да, почти так. Еще. Еще.

-- Погоди-ка, Кордис. Если уж на то пошло, про нежность и всякое такое, я тебе спою сначала, как у приличных кавалеров водится. Минуточку, я сейчас.

Он зашел к Дариану, снял со стены свою... (скорее всего, это была все-таки лютня, только необычной формы, с крутыми изгибами) и шепотом спросил у друга:

-- Долго еще?

-- Минуты три-четыре, скоро должно подействовать.

Канингем вышел. Вскоре они услышали мягкий перебор струн и его низкий глубокий голос. Пел он как-то странно, совершенно необычным для Изнорья манером и, что самое удивительное, на незнакомом им языке. И это был не никейский, основам которого учили в каждой изнорской школе, и не астианский, который редко-редко, но все же можно было кое-где услышать, и не чернопольское наречие. Может быть, это был язык Шельда? Впрочем, неважно. Песня была красивая, нежная и немного грустная.

Затих, словно угас, последний куплет, последний аккорд. Канингем осторожно прикрыл за собой дверь в комнату магички и вошел в Дарианову гостиную-спальню-кабинет.

-- Спит, все в порядке. Проснется, поест, как следует, передохнет и восстановится.

-- А что с ней, Канингем? Что это было? Она что, дракон? То есть я хотела сказать, она что, умеет превращаться в дракона?

-- Нет, Лисса, нет. Не так. Она живая женщина, маг. А дракон... Он возникает в моменты, когда она сильно взволнована, когда появляется большая опасность, причем не для нее самой, -- он подумал, подбирая слова. -- Словом, это происходит, когда нужно кого-то или что-то спасать. Возникает он, как многие здесь драконы, из всего того, что есть под рукой, ну или под ногой, а в отличие от других этот дракон вбирает в себя как свою составную часть еще и саму Кордис. Первый раз когда-то давно это у нее получилось нечаянно, потом получилось еще и еще... Иногда, три дня в самое полнолуние, она может вызывать его, превратиться по собственному желанию. А обычно (если тут вообще можно говорить о чем-то обычном) это случается без ее на то воли, само собой, от сильного душевного беспокойства.

-- А она беспокоилась? -- удивилась Лиска.

-- А как же. Она вас хватилась сразу, как только вы не вернулись из Ойрина. За последние несколько часов она тут все вверх дном перевернула и прочесала все Драконовы горы по самую Астиану.

-- Но мы ведь не знали, что нас будут искать, -- оправдывалась Наира.

-- Вы же нам сами сказали, что мы можем быть свободны до самой ночи, -- Лиска даже расстроилась. -- Я же никак не думала,... А зачем она нас искала?

-- Как зачем? Она вас сейчас учит всяческим перемещениям и, естественно, отвечает за вас. Она отслеживает все ваши путешествия. Ей как никому известно, что как только молодые маги и магички начинают видеть порталы и щели, они тут же лезут во все первые попавшиеся дыры так, словно у них вообще никогда не было головы.

Лиска вдруг вспомнила.

-- А когда мы позавчера в первый раз щель сами находили, она что, тоже знала наперед, что мы там будем?

-- Точно знать не могла, конечно, но наверняка предполагала.

-- Но ведь там... -- она осеклась, чуть было не сказала, что было "там" и в последний момент успела сообразить, что это будет похоже на жалобу. -- А если бы там с нами что-то случилось?

Канингем посмотрел на нее внимательно, что-то соображая.

-- Она во всех сколько-нибудь опасных случаях всегда находится рядом, пасет на каждом шагу как наседка, ну и нервничает, конечно, никогда же нельзя все заранее знать. Видели у нее шрам на лбу? Это ей пришлось как-то сражаться за одну свою ученицу. Мы думали, она вообще не выживет, такая была рана.

-- А...?

-- Так, -- на этот раз первым потока вопросов не выдержал Дариан, -- давайте-ка захватим с собой что-нибудь перекусить и пойдем на улицу. Там нас Писатель ждет, Сезам то есть, как он сам себя последнее время величает. И вы нам там расскажете, куда это вы запропастились, и что с вами приключилось. Без Сезама ваша история могла закончиться совсем по-другому, и ему тоже будет интересно вас послушать.