Добыча (ЛП) - Ховард Линда - Страница 6

А вдруг, вопреки всему, Харлан быстро подыщет покупателя на дом? Придётся подсуетиться, чтобы найти новое жильё, но лучше уж раньше, чем позже. И сейчас, когда сделан самый трудный, первый, шаг, Энджи хотелось поскорее двигаться дальше. Сработал железобетонный здравый смысл: как только маршрут намечен, появляется и готовность действовать.

Что ж, пора позаботиться о деле и подготовить всё для очередного путешествия. Она отослала электронное письмо Чеду Крагмэну, выспрашивая подробности о приглашённом им Митчелле Дэвисе. Охотился ли тот ранее, какой опыт имеет, кого хочет добыть, нужна ли лицензия и тому подобное. Из ответа явствовало, что мистер Дэвис гораздо опытнее Чеда и изъявил желание убить чёрного медведя, барибала.

Эта новость усилила нервозность Энджи. Она не специализировалась на медвежьей охоте и удивилась, что Крагмэн обратился именно к ней. Обычно она старалась избегать этих зверей, потому что побаивалась их. Ну, больше, чем побаивалась. Энджи прилагала все усилия, чтобы никто не догадался, насколько ей не по себе на медвежьей охоте, потому что кому нужен неуверенный в себе проводник? Она не сомневалась в своих способностях выследить косолапого, но это было занятие не из приятных, потому что в глубине души она вовсе не желала найти никакого медведя: ни бурого, ни чёрного, ни большого, ни маленького. Почему бы приятелю Крагмэна не поохотиться на оленя? С рогачами не возникнет медвежьих проблем: они не нападут на охотника и не попытаются его съесть. А барибалы… они же хищники, причём обладающие немалой силой.

Энджи постаралась отмести собственные страхи и сосредоточилась на том, как максимально защитить и себя, и клиентов. Учла все правила безопасности по хранению пищи и мусора и, как обычно, запасла по паре больших баллонов с отпугивающим медведей репеллентом для каждого участника похода. Конечно, Энджи прекрасно осознавала, что перцовый баллончик действует и на людей точно так же, как на медведей, а значит, облако репеллента может вывести из строя и того, кто пытается защититься. И хотя она не собиралась стрелять сама, но должна быть чертовски уверена, что её вооружения хватит, чтобы сделать дело, если появится необходимость вмешаться.

Энджи проверила, собраны ли необходимые вещи для арендованного полевого лагеря, но хлопот ещё оставалось невпроворот: само место стоянки было достаточно примитивным и состояло из нескольких палаток с надувными матрасами и походного туалета. Требовалось собрать и упаковать всё остальное: прежде всего воду и пищу для троих человек и достаточное количество корма для лошадей. Крагмэн и Дэвис берут с собой собственные ружья и патроны — хотя бы об этом у неё не будет болеть голова, — но не так-то просто предусмотреть всё, чтобы прожить неделю в горах без каких-то осложнений. Она приложит все усилия, обеспечивая клиентам возможность выстрелить по зверю, но её главная цель — вернуться домой всем троим живыми и невредимыми.

В тридцати семи милях к западу и в четырёх к северу от арендованной Энджи стоянки, неторопливо переваливаясь, шёл огромный чёрный медведь. Остановился и покрутил мордой туда-сюда, ловя доносимый ветром дразнящий запах и безошибочно определяя его источник. Довольный тем, что учуял, зверь принялся напрямик пробираться через лес и кустарник, пока просвет в валежнике не открыл обзор, и тогда барибал застыл, осмысляя увиденное. Он не был голоден: утром хорошо покормился, завалив старую лосиху, но ничего не подозревавшее стадо овец внизу на склоне приковало его интерес. Особенно прилёгший подремать молодой ягнёнок, мать которого паслась неподалёку.

Борьба за пропитание теперь стала не такой напряжённой, как прежде; некоторые медведицы уже залегли в берлоги, а хищники постарше, миновавшие пору своего расцвета, тем всё меньше бродили по лесу, чем короче и холоднее становились дни. Но пока погода оставалась сравнительно мягкой, и вместо поисков берлоги барибал продолжал охотиться. За последние несколько дней он уже пересёк территорию двух других медведей, а два дня назад подрался с защищавшим свои границы самцом со шкурой цвета корицы, не пережившим схватку.

Медведю исполнилось три года, он был крупным и здоровым и весил больше двухсот килограммов. Минувшим летом он впервые спарился. И тем же летом убил и съел своего первого человека. Поймать двуногого оказалось нетрудно: тот не мог бегать так быстро, как овцы или козы, не имел клыков, когтей или рогов, чтобы защищаться, а его мясо под тонкой шкурой без шерсти оказалось слаще многих. Погибший был бродягой, которого никто не хватился и не искал, хотя об этом медведь не имел никакого понятия, а даже если бы и имел, то его бы это не заботило. Всё, что он понял, что усвоил его медвежий инстинкт выживания — человека легко добыть. И уж если их пути снова пересекутся, он будет охотиться на эту дичь.

Медведь также понятия не имел о развлечениях, зато знал, что такое удовольствие, и находил его в убийствах. Всякий раз, когда глаза или нюх подсказывали, что добыча рядом, он следовал за ней: что-то глубоко внутри словно подстёгивало, будоражило, влекомое горячим вкусом плоти и свежей крови, жаждой разрушения и даже вонючим страхом раздираемой жертвы. Природа щедро одарила зверя всем, что нужно хищнику: агрессивностью и смекалкой, рослостью, силой и стремительностью.

Барибал приглядывался к овцам. Холодный горный ветер дул от стада в его сторону, донося до ноздрей резкий и отчётливый запах, разжигая аппетит к убийству. Медведь медленно продвигался сквозь лес, останавливаясь всякий раз, когда какая-нибудь овца настороженно поднимала голову и оглядывалась, прежде чем продолжить пастись. Крупный баран повернулся и посмотрел прямо на кустарник, где скрывался барибал; то ли заметил движение, то ли встревожился по другой причине — хищник не стал медлить, раздумывая. Ему была незнакома осторожность — он знал лишь то, что подсказывал остро отточенный инстинкт убийцы: пора нападать. И в одном выплеске всей своей животной силы выметнулся из кустарника: нагромождение мускулов и впивающихся в землю когтей.

Овцы разбежались, испуганно блея, ягнёнок вскочил на ножки и устремился к матери. Медведь с силой вдарил огромной лапой по крестцу добычи, оставляя кровавые полосы, но барашек не вчера родился и развил такую прыть, что мигом оказался вне досягаемости. Прокосолапив метров тридцать, барибал осознал, что добыча ускользнула: овцы взбирались на гору по самым крутым и каменистым участкам.

В приступе бешенства он начал крушить всё подряд, вымещая гнев, разочарование и неудовлетворённую жажду убийства: с корнем вырывая кусты, в щепки раздирая ветки, скатывая со склона валуны размером с собственную голову. Наконец зверь выдохся и, сердито фыркая, остановился на месте. Овцы убежали. Хищник повёл носом по ветру, но не учуял никаких интересных запахов. Почти час он копался среди растений, выискивая какие-нибудь орехи или жуков, но была уже поздняя осень, и орехов почти не осталось. Через какое-то время барибал снова поднял голову, проверяя ветер. После приступа ярости его мучила жажда, и в этот раз острый нюх нацелился на источник свежей воды. И медведь нашёл, что искал — а также кое-что гораздо более интересное, — и начал спускаться с горы, устремившись к цели.

Туриста звали Дэниел Варники. Ему было двадцать три, прошлой весной он окончил Калифорнийский университет в Беркли, но ещё не устроился по специальности, и пока потому днём тянул лямку на скучной работе, а по ночам подрабатывал, обслуживая столики в популярном баре. И надо сказать, ночные чаевые были немногим меньше, чем дневной оклад. Порой приходилось тяжеловато, но он был молод и с дополнительным заработком мог изредка позволить себе выбираться в такие походы на природу, как сегодня.

Дэниел остановился на высоком повороте тропинки и, опираясь на тяжелый деревянный посох огляделся. От открывшейся панорамы захватывало дух. Сама природа круто изогнула ландшафт: в лощине внизу весело вился ручей, плеща белой пеной на выступающие камни, вдоль него тянулась узкая полоса песчаной гальки, от берегов круто вверх устремлялись луговые склоны, уже растерявшие осенние краски, но обретшие, благодаря местами обнажившейся земле, скульптурную чёткость линий, а вдали устремились к прозрачно-синему небу суровые величественные горы.