Дорога вечности - Любимка Настя - Страница 17
- Предыдущая
- 17/66
- Следующая
Первыми, за кого принялась Софи, были оборотни. Нас она в отведенную им комнату не пустила, выбрав для помощи моего отца. Но мы все равно подслушивали под дверью, переживая за друзей, которые ценой своего здоровья вытащили нас из болот, да и вообще таскали на спине, забыв о том, что это считается позорным. Правда, тщетно — ничего интересного не узнали. Матушка отдавала приказы, отец выполнял.
Сколько мы ни пытали госпожу Ратовскую и декана Сизери, ответов нам никто не давал. Софи повторяла, что все будет хорошо и скоро ребята очнутся, а Пенелопе пока стоит отказаться от использования магии. Да, она была на грани выгорания, но, слава Сияющей, этого не случилось. А матушкины отвары потихонечку приводили резерв девушки в порядок.
Лишь на третьи сутки Софи решила уединиться с деканом для серьезного разговора. Мы же, конечно, спрятались, чтобы подслушать.
— Ты чем думал, Изир, — шипела Софи, — чем ты думал, когда давал согласие? Посмотри, что они натворили!
— Ты несправедлива, они же справились.
— Идиот! Это оборотни! Они не смогут превращаться еще месяц! Месяц! Ты представляешь, что это значит для них — потерять свою сущность? А Хейли? Ты знаешь, сколько крови потеряла твоя дочь и сколько сил я потратила, залечивая ее ауру? Ей трижды повезло, что она владеет блуждающими! Не будь их, она свалилась бы первой!
Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть и не выдать своего присутствия. Пени поступила точно так же, а Ривэн, стоявший поодаль, лихорадочно зашептал: я не знал, простите.
Слезы полились сами собой.
— Я сделаю все, что в моих силах, Изир, но я зла, чертовски зла на Альгара и переговоры с ним вести не стану, пока не успокоюсь.
— Я уже понял, что остаюсь с вами.
— Я тебя не держу.
— Софи, вы не то подумали, — мысленно представила, как папа поднял ладони вверх, словно прося о перемирии, — речь сейчас о приказах ректора. Я рад провести время с дочерью и сыном, тем более у них наметились проблемы.
— Проблемы — это еще мягко сказано, — согласилась с ним матушка, а мы с Пени синхронно покосились на Ривэна.
— Отчасти Хейли права, отчасти слишком сурова. — Отец вздохнул. — Вы умеете найти правильные слова и успокоить любое сердце.
— Давай ты не будешь перекладывать с больной головы на здоровую. Я не могла позволить мальчишке отправиться в путь и, будь на его месте кто другой из команды, не пустила бы тоже, однако… Ты прекрасно знаешь, что крайних мер не понадобилось. Ривэн сам не рвался к ребятам, и меня это смущает.
— Смущает, потому что он не пожелал устраивать нам проблемы с побегом?
— Изир, не заставляй меня полагать, что ты глуп. Мальчишка не умеет думать своей головой и абсолютно не способен действовать самостоятельно.
— Софи, жизнь, какую он вел до этого, не прошла бесследно. Нет ничего странного в том, что он пока не чувствует себя свободным и не может самостоятельно принимать решения, даже если его душа рвется на части от неизвестности. Вспомни, сколько раз на дню он спрашивал о ребятах! Причем не только о сестре, обо всех. Он волновался и боялся…
— Что если ослушается, им будет хуже?
— Да. Я часто смотрю на него и понимаю, что его душа — лабиринт. Не каждый сумеет отыскать в нем самого Ривэна. Он запутался, заплутал и никак не может найти выход. Вроде и эмоции все на лице, да только истинному положению не соответствуют.
— Знаешь, что самое отвратительное? Разбираться с этим будет твоя дочь. Ни ты, ни я, ни кто-либо еще помочь ему не смогут.
— Откуда такой вывод?
— Потому что они оба были не нужны своим родным. Потому что ни Ривэна, ни Хейли никто не защищал.
— Софи…
— И не смотри на меня так. Сам виноват в том, что дочь себя чужой считала. Как был высокомерной занозой, так ею и остался.
— Все меняется, госпожа Ратовская, и люди тоже.
— Ой ли, голубчик? В любом случае две души, блуждающие в темноте, друг друга поймут.
— Софи… я полог тишины ставил?
Мы не успели отпрянуть, чужая сила отшвырнула нас от двери. Мы с Пени тихо сползли по стене.
— Беги, — только и шепнула Пенелопе, — беги, тебя здесь не было.
Подруга все еще осоловело смотрела на меня, когда ее подхватил Ривэн и потащил прочь. Вот и славно, буду как лидер нагоняй получать — за всех и сразу.
— Хейли, — укоризненно протянул отец.
А матушка Софи подскочила ко мне и ловко подняла на ноги.
— Ласточка моя, а ты знаешь, что у любопытных уши в трубочку сворачиваются?
— Уши сворачиваются?
— Да, вот так.
И в следующее мгновение матушка схватила меня за ухо и выкрутила его. У меня от неожиданности слезы на глазах выступили.
— А ну-ка, золотце, повторяй за мной: я больше не буду подслушивать…
— Буду, — заявила я. На самом деле больно не было, обидно — да, но не больно. — Буду, я должна знать, что с моими ребятами, а вы молчите.
— Если я о чем-то умалчиваю, девочка моя, значит, берегу твое здоровье. А теперь марш к себе в комнату и скажи тем двум соглядатаям, что я и им уши в трубочку сверну, если вы еще раз ослушаетесь и нарушите постельный режим.
Мое ухо отпустили и легонько подтолкнули.
Я хмуро посмотрела на родителя. Папа прятал смех в кулак и отводил глаза. Смешно ему!
— Бегом! — потребовала Софи и хлопнула меня по ягодицам.
— Да иду я, иду, — буркнула и поспешила к друзьям.
— Смотри-ка, будет она подслушивать. Ох, молодежь…
Я думала, Ривэн составит нам компанию, но он проводил Пенелопу в нашу с ней общую комнату и ушел к себе. Ну как к себе, он делил комнату с папой. А оборотни, пока не придут в сознание, обитали вместе. Не знаю, как Софи потом распорядится, то ли поселит Элайзу к себе, то ли к нам с Пени. Потому что домик матушки был небольшим, и это чудо, что для всех нас нашлось место.
— Он пошел спать? — Я забралась с ногами на кровать.
— У тебя ухо красное…
— Ерунда. Мне всего лишь продемонстрировали скрученные в трубочку уши.
Улыбаясь, рассказала о том, как Софи наказала меня за неуместное любопытство. Пени тихонечко рассмеялась.
— Хейли, ты веришь, что Ривэн переживал о нас?
— Он не черствый, если ты об этом, — я вздохнула и перебралась на кровать подруги, — он действительно заблудившийся ребенок.
Пенелопа накрыла меня одеялом и сама уселась мне под бок.
— Значит, госпожа Софи права, и только ты можешь его понять?
— Нет. Я не всегда могу его понять, но, по мнению матушки, именно мне он сможет раскрыться полностью, пусть и не сразу.
— Я так боюсь, — Пени всхлипнула, — боюсь, что он видит в тебе совсем не сестру.
Я вздрогнула. О подобном даже не задумывалась и, откровенно говоря, такое развитие событий мне казалось бредом. О чем и поспешила ее заверить.
— Ты не понимаешь, Хейли, не только девочки влюбляются в своих героев… Он понравился мне еще во время сборов первокурсников. Я, дочь куртизанки, которая не понаслышке знает, что такое обольщение, потерпела сокрушительно поражение. Он меня в упор не замечал!
— Вы же на разных факультетах, вот они…
— Нет! Я подходила несколько раз. Даже уговаривала преподавателей дать мне такую работу, при которой мне бы потребовалась помощь артефактора, однако Ривэн отказывался работать в паре, а после… сама видишь, он даже не помнит о той, кто навязывалась ему в друзья!
— Ты же знаешь, как нелегко ему пришлось. Личный раб… Пени, да у него не могло быть своих желаний!
— Я знаю. А потому… Хейли, я спускала все свои карманные деньги на одежду для него и другие мелочи. Он до сих пор носит рубашку, которую ему подарила я! Правда, он не знает, кто именно принимал участие в его судьбе. Знаешь, как сильно я злилась, когда он, словно забывшись, провожал тебя восхищенным взглядом? Ты была изгоем, но в итоге весь факультет грудью за тебя встать готов. Мне кажется, он считает, что это ты помогала ему, а потом и вовсе забрала его судьбу в свои руки. Вот только он не сестрой тебя назвать хочет!
— Пени, ты преувеличиваешь! В том, что он смотрел на меня, нет ничего странного. Он думал, что я в таком же положении. А симпатии… Он мой названый брат, к тому же… мое сердце несвободно.
- Предыдущая
- 17/66
- Следующая