Место во тьме (ЛП) - Форд Джей - Страница 42

Карли резко вдохнула. Вивьен Клементс была девушкой Нейта. И она умерла, работая на лодке, за которую нес ответственность Нейт. У Карли разлилось жжение в груди – из-за Нейта, из-за его слов прошлой ночью, из-за боли в его глазах.

Быстро пролистав страницу вниз, она нашла фотографию Вивьен Клементс. Черно-белый снимок на обуваемой ветром палубе, ее волосы развевались по одну сторону от лица как черный флаг. Не гламурная, с намеком на жесткость, со спасательным жилетом, привычно переброшенным через ее плечо, с улыбкой, грозившейся превратиться в смех. Что-то добродушно веселое в этой улыбке. Взгляд Карли переместился через всю комнату к фотографии, которую она поместила на холодильник: четыре любящих повеселиться лица, которых больше не было.

Отчет сообщал о погодных условиях, которые были «бросающими вызов, не экстремальными», о том, что команда была неопытной и о жестокой морской болезни. Новостное радио подвело с погодным предупреждением о сильном понижении температуры. Около девяти часов вечера, в лодку врезались пятиметровые волны. Фитцгиббон, привязанный к лодке канатами, был смыт за борт. Вивьен бросилась ему на помощь, но ей требовалось, чтобы Нейт и другой член команды, пятидесятидвухлетняя Люси Сабуни, вытащили их на борт. Страдая из-за сломанных ребер, Фитцгиббон превозмогал сильную боль; Люси вывихнула палец в ходе спасательной операции. С двумя другими мужчинами, подверженными морской болезни на палубе, Нейт, Вивьен и раненая Люси были единственной командой на палубе.

Единственная гигантская волна опрокинула яхту. Больная и раненая команда оказалась в ловушке в воздушном кармане внутри каюты. Джеральду Фитцгиббону помогали добраться до поверхности двое других людей. На палубе, Нейт, Вивьен и Люси, привязанные канатами к «Фламинго», были выброшены в море. 

С рукой, прижатой ко рту, Карли читала историю, которую Нейт рассказал суду о минутах, которые затем последовали.

Под водой и по опыту хождения на лодке, Нейт развязал свой канат, использовал нож с пояса, чтобы избавиться от веревок, карабкаясь по перевернутой палубе к лееру, он выбрался на поверхность.

Он выбрался с наветренной стороны, волны швыряли его о корпус судна, он захлебывался морской водой, когда кричал своей команде, его голос заглушался ветром. Он с трудом прокладывал путь по корме к лееру, и начал кричать снова единственное слово:

— Один.

— Два, — ответила быстро Люси.

Фитцгиббон и его друзья назвали «Три, Четыре и Пять». Вивьен Клементс не ответила.

Слезы жгли глаза, Карли оставила лэптоп и встала у окон. Тревожные облака наталкивались друг на друга, зонт, укрывающий пешехода, выглядел как красное пятно на серой улице. Расследование установило, что неисправное радио помешало Нейту принять проинформированное решение, учитывая ухудшающуюся погоду. Следствие поставило не выносить никаких обвинений. Не имеет значения, каким было официальное решение, подумала Карли. Нейт поплыл в шторм, нести ответственность за испуганных членов его команды, за то, что кричал своей девушке и слушал только завывание ветра и шум волн.

«Ты убила их»? — спросил он Карли о ее друзьях.

Не было никакого расследования смертей на утесе. Коронер решил, что падение было несчастным случаем. Неважно. Она знала, что случилось, что она подстрекала их идти дальше, что они слишком много выпили предыдущим вечером, что их смех звучал над каньоном лишь за несколько часов до их криков. Карли слышала их голоса, которые преследовали во снах. Собственный голос Карли: «Давайте же, все хорошо». Последние слова Дебс, как обвинение: «Мне холодно». Слова Адама, когда его рука становилось слабее: «Я хотел быть отцом».

О чем думал Нейт, когда стоял у своих окон и вспоминал? Не было прощальных слов его девушки, лишь бесконечное молчание в темноте.  Еще одна вещь, о которой Карли знала все. Как он мог смотреть на воду и выносить это? Почему это не крутилось у него в голове?

Солнечный свет мерцал красными и золотыми всполохами позади закрытых век Карли. Безмолвие фойе, громада атриума над ее головой, ощущение пространства вокруг нее превратило сиденье на лавочке Элизабет в медитацию. Вот почему Элизабет делала это каждый день. Карли прислонилась головой к стене позади, благодарная, что неделя подошла к концу.

Если отсутствие сна и стресс были приглашением для мужчины в черном пугать ее до чертиков, тогда он упустил великолепную возможность: тревога, вина и грусть пропитали склад, как утечка газа, вчера были похороны и поминки. Нейт приходил и уходил из квартиры Карли, не произнося никаких слов, выражающих привязанность, никогда не целовал на прощание, просто стучал в дверь в самые нужные моменты.

Сегодня солнце было ярким, небо – ослепляюще синим, и через несколько часов Дакота будет делать ей новую стрижку. Она будет смеяться со своей подругой, проводить мозговой штурм по ее Большому Длинному Списку, они выпьют пару напитков. Будь нормальной, и, может быть, ты поспишь, как нормальный человек сегодня ночью.

— Добрый день, Карли.

Она открыла глаза.

— Роланд.

Он тоже возвращался с рынка, нес сумки с покупками, был одет в спортивное пальто, на шее галстук – совсем другой мужчина по сравнению с тем, что боролся с эмоциями вчера.

— Как вы чувствуете себя сегодня?

— Я в порядке, спасибо, — сказал он формально, как и всегда.

— Я устала, — сказала ему Карли. — Это был долгий, печальный день.

— Действительно, он таким и был.

— Но проводы в атриуме были милыми. Как и те слова, которые вы говорили об Элизабет.

Он сел рядом с ней, ничего не произнося, его губы были плотно сжаты под усами.

Карли похлопала его по руке.

— Мне понравилось ваше предложение сделать памятную табличку на лавочку. Думаю, Элизабет была бы вне себя от удовольствия.

Он кивнул, почти незаметно, больше для себя, чем для Карли.

— Спасибо тебе за это, — он прочистил горло, а затем встал. —  Ну, не буду тебе мешать.

Карли вероятно следовало бы тоже вызвать лифт, положить сыр, который она купила в холодильник, но здесь было хорошо. Простор, мягкая тишина каким-то образом заставили ее тревогу взять перерыв.

Пока она сидела, люди останавливались или просто махали ей, проходя мимо. Личный тренер в платье вместо леггинсов. Парень со страшными татуировками на шее, женщина с угловатой стрижкой. Кристина поспешила мимо едва переведя дыхание и не умолкая. Дитрих. Стюарт. Брук, которая поставила костыли к стене и присоединилась к Карли на лавочке. Затем Дакота.

От сюрприза Карли встала на ноги.

— Ты рано.

— Нет, — ответила Дакота, крутанувшись, пока шла через фойе. — Это место потрясающее, — она поставила вниз сумку с покупками, которые звякнули от соприкосновения с полом. — Я сидела здесь минутку, и люди просто…

 Карли пожала плечами и провела знакомство.

— Дакота собирается покромсать мои волосы, — объяснила она Брук.

— И налить ей слишком много выпивки, — Дакота потрясла своей сумкой. — У меня есть кока-кола, сухой бурбон и шоколад на потом. Или раньше. Или сейчас, если никто не против. Итак… устроим вечеринку?

Брук посмотрела на Карли.

— О нет, все в порядке. У вас двоих есть планы.

Прямо сейчас Карли не волновало, будет ли стрижка ужасной, ей нравилось быть рядом с Дакотой, может и Брук понравится тоже.

— Нам нужен кто-то, кто поможет нам съесть шоколад, — сказала она Брук. — И ты окажешь мне моральную поддержку, когда Дакота начнет орудовать ножницами.

* * *

Дакота расспросила Брук ой ее костылях, работе и алкогольных предпочтениях к тому времени, когда они достигли коридора на четвертом этаже.

— Дерьмо, это долгий путь вниз, — сказала Дакота, выглянув вниз.

— Здесь все длинное в этом месте, — прокомментировала Брук, протопав мимо.

— Можно ли умереть, если перевалишься через перила?

— Согласно рабочей брошюре по безопасности, которую я только что спроектировала, есть девяносто процентная вероятность фатального случая при падении с двадцати пятиметровой высоты. В соответствии с моими расчетами по фотографиям атриума, которые я разместила на своем веб-сайте, от фойе до стеклянного потолка примерно шестьдесят метров, — она шагнула в коридор Карли. — Я источник бесполезной информации.