Фантум 2013. Между землёй и небом - Гелприн Майкл - Страница 4

Пока волка распинали в зажимах стального стола, Маттео набирал жидкость в огромный шприц с толстой иглой. Стравил воздух, глянул в лежащую на столе распечатку, уточняя место инъекции. Учёный повернулся. Волк уже лежал на столе, у изголовья и у ног стояли санитары. «Ха, санитары, – подумал Маттео, глядя в совершенно пустые глаза того, кто стоял у головы волка. – Ребята польстились на прибавку к жалованью, но теперь они знают, что сидеть у пулемёта на вышке было легче». Врач трубно высморкался и подошёл к столу.

– Сегодня у нас для тебя нечто совершенно особенное, Леон, – промурлыкал он.

Волк увидел шприц и прижал уши, но не издал ни звука.

– Возьмите его за член, – распорядился врач.

Санитар запустил руку в шерсть между лапами волка. Движение челюстей мужчины, перекатывающих жвачку, оставалось таким же размеренным. Зверь взвыл.

– Но-но, – сказал Маттео, нацеливаясь. – Чем занимался твой предок, говнюк ты этакий? Можешь считать это кармической местью. Да не бойся, не серная кислота…

– Сеньор… – Санитар отшатнулся от стола и пытался ухватить волка за протез.

Но было поздно.

Волк переломил стальной стержень протеза о зажим стола, освободив культю. Зверь повернулся на бок. С душераздирающим скрежетом лопнул ещё один зажим. Что-то больно ударило врача в живот, он отлетел от стола. Перед глазами Маттео мелькнули жёлтые глаза, мощное плечо санитара. Серая шерсть мазнула по лицу. Раздался выстрел, затем ещё два. Тело у ног Маттео конвульсивно дёрнулось и затихло. На кафельном полу медленно расплывалась алая лужа.

– Вы в порядке, сеньор доктор? – спросил санитар.

Второй молча убирал пистолет в кобуру, так же размеренно продолжая жевать жвачку. Движения его челюстей гипнотизировали. «Животное, совершенное животное», – подумал врач. Затем брезгливо осмотрел свороченный стол, разбитый шприц, из которого уже вытекла сыворотка, кровь на полу, на стене, у себя на руках и на штанах санитара. Руку саднило – видимо, Маттео, падая, сильно ударился о крышку стола.

– Приберите здесь, – он поморщился. – И приведите мне другой образец.

– Это был последний из первой партии, – ответил санитар.

Маттео пожал плечами.

– Возьмите из второй.

Он двинулся к висевшей на стене раковине. Перчатка сползла с руки скользкими лохмотьями, которые стремительно окрашивались в розовое. Маттео сглотнул. «Это его кровь, – подумал он. – Здесь всё ею заляпано». Врач открыл воду, сунул руки под кран.

Струйка сбегавшей с ладоней воды покраснела. Маттео и сам уже видел неширокую, аккуратную дырку в кисти, между большим пальцем и остальной ладонью. Сзади взвизгнула молния – это санитары запаковывали труп в пластиковый мешок.

– Идите отсюда, – сказал он, не оборачиваясь.

Язык показался непривычно большим и неповоротливым. Ужас окатил Маттео жаркой волной. «Это же первый симптом», – подумал он. Врач мгновенно вспотел.

– Мы уходим, – отвечали сзади. – Уборщица сейчас придёт, замоет здесь…

– Не надо уборщицу! – взвизгнул Маттео. – Никого не надо!

Он замер, переводя дыхание. Сердце бешено колотилось в груди. «Это мог быть осколок стеклянного шприца», – подумал Маттео. Но он уже знал, что отметина на его ладони оставлена зубами волка.

– Воля ваша, сеньор, – прогудели сзади. – Так привести вам другой образец?

– Нет!

Дверь за санитарами захлопнулась. Кровь в ранке уже остановилась. Сказать по правде, она была совсем неглубокой, эта царапина от клыка. В окне, забранном лёгкой решёткой, непременным атрибутом всех окон медицинского центра, серело небо и витки колючей проволоки над забором. Человек сбежать отсюда не мог. А вот нечеловек…

Маттео покосился на свороченный стол, на пятна крови на полу. Голова у него закружилась. Только когда появились образцы второй партии, стало ясно, что первая партия находилась здесь исключительно по собственной воле, несмотря на вооружённых санитаров, зарешеченные вольеры и ток, пропущенный по колючке. Слава богу, что во второй партии ещё не появился ни один, подобный Эйхманну. Страшно даже подумать, чтобы здесь тогда произошло.

Маттео почувствовал, как что-то стекает у него по подбородку. Он машинально стёр струйку и лишь потом глянул на руку. В глазах у него потемнело. Молодой врач медленно опустился на пол. Боль запульсировала внутри него расходящимися волнами, скручивая тело Маттео от макушки до кончиков пальцев.

Карлос закрыл дверь на защёлку и огляделся. Они находились в просторной комнате, точь-в-точь напоминающей школьный класс, – коричневая доска, мел, закостеневшая тряпка и стеклянные шкафы с разноцветными моделями молекул у задней стены. Только вот парты здесь были слишком уж большого размера. Похожие мысли пришли в голову и Бенито, потому что лидер оппозиционной партии «Альтернатива за эгалитарную республику» пробормотал:

– Несмотря на решение президента о сокращении ассигнований на содержание колоний, образовательную программу в этой зоне сворачивать не стали…

– Спускайте шторы, – сказал Курт и нервным движением поправил майку.

Бретель была разорвана и всё время норовила сползти. Эухения подошла к ближайшему окну. Люсия следовала за матерью, прижимая к носу мокрый платок, с которого капали коричневые капли.

Лана задумчиво посмотрела на четыре глубокие вмятины на предплечье парня, образовывавшие собой подобие числа «88». Чуть ниже находился набор жёлтых, синих и чёрных полосочек неравной длины. «Два знака, а между ними – вся жизнь, – подумала Лана. – Раскалённым железом их клеймят, что ли?»

– Вы из Шербе? – спросила она.

Курт покосился на женщину.

– Уже нет, – сказал он. – Помогите Эухении.

Лана теперь и сама заметила чёрные тяжёлые шторы, свёрнутые в трубочки под самым потолком над каждым окном. Очевидно, в этом классе даже демонстрировали учебные фильмы.

– Зачем вы хотите задёрнуть окно? – спросил Бенито.

– Посмотрим, не затаился ли кто-нибудь здесь, – ответил Курт. – Этих тварей не видно на свету.

– Как это? – изумился Карлос. – Те, что напали на нас в столовой, не показались мне прозрачными.

Хуан вытер вспотевшую лысину крупным носовым платком в легкомысленных цветочках. Внимание Ланы привлекла крупная родинка на затылке охранника, похожая на кляксу. Охранник обернулся, заметил взгляд Ланы и сказал, оправдываясь:

– Это мне дочь подарила, она…

– Да мне-то что, – пожала плечами Лана.

Она направилась ко второму окну и рассеянно остановилась у него. Отсюда открывался вид на спортивную площадку. Футбольное поле отделено от административного корпуса высоким сетчатым забором. Сначала Лане показалось, что слева, между двумя покрышками, обозначавшими ворота, лежит сломанный гигантский кактус с мясистым алым цветком на макушке. В следующий миг она поняла, что это такое, и её чуть не вырвало.

– Они не прозрачные, – сказал Курт и заглянул под парту. – Они пользуются чем-то вроде гипноза, я думаю. А в темноте гипнотизировать трудней.

Хуан вздрогнул, неловко перекрестился – ему мешал висевший на груди автомат, с которым он не расстался вопреки судьбе.

– Дёрни за верёвочку, дверь и откроется, – пробормотала Лана себе под нос.

Она потянула за свисавшую с карниза петлю. Чёрное полотнище размоталось с тихим шелестом, и половина класса погрузилась в реденький сумрак. Эухения всё ещё возилась со своей шторой. Люсия засунула в рот угол платка и начала его сосать.

– Какая вкусная водичка, мама, – сказала девочка.

– Прекрати, – резко одёрнула её мать.

Люсия надулась.

– Когда мы отсюда выберемся, я куплю тебе большой-пребольшой стакан лимонада, – пообещала Эухения мягко. – А сейчас не высасывай его, ладно? Только дыши через платочек.

Люсия кивнула. Мать взяла её на руки. Курт ткнул в пустоту под партой автоматом, поводил им в воздухе и двинулся к следующей, где повторил в точности такую же процедуру. Лана отошла от окна, села на край учительского стола и начала болтать ногой в воздухе. Курт добрался до конца ряда парт и направился к соседнему. Лане наконец удалось разглядеть своего спасителя. Ничего романтичного в нём не обнаружилось. Высокий, худой, весь под кожей перекрученный жилами и какой-то недоделанный. Бритый налысо, но брови белёсые – блондин.