Каркуша или Красная кепка для Волка (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 21

Следующие сорок минут я искренне недоумевала, откуда в этих светлых головах столько фантазии и такого креативного образа мысли. На меня обрушился ворох самых разнообразных и в чем-то даже очень интересных идей, способных если не обеспечить нам победу, то по крайне мере точно сделать наше выступление незабываемым. Во всех смыслах и позах. Но была одна маленькая, совсем незначительная такая деталь, о которой все время забывают все инициативные студенты…

Где ж взять деньги на всю эту красоту и зрелищность? Не спорю, бюджет у университета (и пофиг, что филиал) далеко не маленький. И это без учета пожертвований и поборов, а так же контрактников, исправно плативших дань в местную бухгалтерию каждый чертов семестр. Но какой бы красивой не была студенческого совета вообще и участия в мероприятиях нашего учебного заведения в частности оказывалась гомерически смешной.

Зато результат за нее требовался качественный, постоянный и обязательно повышающий рейтинг вуза. И почему-то никто не поинтересовался, а на какие, собственно, шиши и каким-таким образом у меня это получается?

— А еще можно устроить рок-концерт. Попросим Рыжую помочь с организацией группы, сочиним пару песен про студенческую жизнь, да зададим жару всему залу! — судя по тому, каким азартным огнем горели глаза парней, им эта идея была больше всего по душе.

— Жарков, да как бы…

— Мирка, да не парься, мы сами все организуем! Только скажи, в какой бюджет уложиться надо! — Жарков не удержался и щелкнул меня по носу, чему-то довольно улыбаясь.

— Вот в бюджете-то и проблема, — вздохнув, я снова залезла в сумку, выуживая из внутреннего кармана с боем отбитую у бухгалтерии, ту самую, пресловутую смету расходов. И разложив ее на парте, принялась объяснять политику партии и правительство.

Долго объяснять не пришлось. Парни, увидев, сколько денег «добро» руководство выделило на всю студенческую самодеятельность, сначала недоверчиво покосились сначала на меня, снова на смету, и…

Уважительно присвистнули. Правда, время для этого выбрали не самое удачное, как назло в этот самый момент в аудитории воцарилась гробовая тишина. Нарушало ее лишь нервное покашливание Великолепной Анжелики, замершей аккурат напротив нас с лицом кота, добравшегося до обнаглевших мышек. И весь ее торжествующий вид как бы намекал на то, что наши бурные обсуждения не остались без сиятельного внимания.

— И чем же вы таким интересным занимаетесь, Воронова? — медовым тоном протянула женщина, поправляя выбившиеся из прически волосы. — Не поделитесь с вашими одногруппниками, что за бурные обсуждения у вас с Жарковым и Игнатовым?

Я на это предложение, произнесенное с нотками едкого превосходства, только широко и счастливо улыбнулась. Уж что-что, а болтать я умела на «отлично». И никогда не сомневалась, что искусство забалтывать собеседника до смерти мне в жизни обязательно пригодиться!

Оставшееся от первой пары время ушло на наши препирательства, во время которых Великолепная Анжелика пыталась пару раз изобразить обморок, а еще раз пять грозилась стать именно моим научным руководителям при написании выпускной квалификационной работы. На что я гордо заявила, что место моего лично мучителя давно и прочно занято нашим непревзойденным куратором, так что фига ей с маслом, а не мой диплом!

Так что поле боя осталось все-таки за мной. Когда у Анжелики Рудольфовны кончились аргументы, в ход пошли проверенные, давно отработанные методы. Говоря проще, меня банально выставили с пары в коридор, заявив что либо я ухожу, либо вся группа прям сегодня сдает зачет по ее предмету. И честно говоря, глядя на «добрые» лица одногруппников я предпочла не спорить, не качать права…

И уйти по-английски, не прощаясь. Так, язык показала в спину Великолепной и смылась в коридор до того, как она успела что-то еще добавить к тому внушительному списку эпитетов и определений, что уже вылился в мой скромный адрес.

Окончательно проснуться я смогла только в столовой, заняв угловой столик, отхватив себе ватрушку со вчерашним салатом, по недоразумению названную пиццей и два стакана горячего, сладкого чая. И медленно цедя крепкий напиток, согревающий изнутри успевший продрогнуть организм, я вернулась к размышлению над проблемами, дамокловым мечом нависшими над моей буйной головой.

Вчерашний день выдался… Насыщенным. А вечер так и вовсе напоминал сюрреалистическую картинку из триллера средней паршивости. Хорошо еще отделалась синяком на лбу, парой царапин и слегка пострадавшим имуществом. И хотя кепку было искренне жалко, а очки встанут мне в копейку, на парня с укуренной фамилией Кальянов я не злилась, совершенно. В конце концов, он не оставил меня валяться в лесу, помог добраться до дома и даже напоил вкусным, настоящим чаем, с пирожными, попутно предлагая возместить причиненный собаками ущерб.

Хмыкнула, делая еще один глоток. Север и Волк, два удивительно не похожих друг на друга пса породы хаски из одного помета, во время суровой отповеди своего хозяина жались ко мне, жалобно заглядывая в глаза. Устроились по бокам от меня, морды на колени сложили и тяжко вздыхали, прижимая уши к голове. А Эрик глядя на эту картинку и не знал, то ли продолжать ругаться, то ли засмеяться. Настолько уморительно это смотрелось со стороны!

Сам он огреб от меня подзатыльник и совет показать уже стае, кто в доме хозяин. На что кудряшка как-то странно хмыкнул и пожал плечами, обескураживающее улыбаясь. В общем, даже если бы я хотела на него злиться, долго все равно не смогла бы. Уж слишком много обаяния было, как в нашкодивих собак, так и в их непосредственном владельце.

Поставив стакан перед собой, обхватила его руками, не обращая внимания на обжигающее тепло, покалывающее пальцы. Да, обаяния невысокому, гибкому, по-детски непосредственному и веселому парню было не занимать, это точно. А еще он умел и любил рассказывать. Неважно что, неважно о чем. Он говорил так воодушевленно, с таким мечтательным выражением лица, что слушать можно было до бесконечности. И меня его некоторая болтливость нисколько не напрягала…

В отличие от привычки перескакивать с русского на, как выяснилось, корейский.

Хотя и она скорее сбивала с толку, чем действительно нервировала. И сейчас, сидя в привычной и насквозь обыденной столовой нашего универа, мне было искренне жаль, что вчерашний вечер закончился. Немного, совсем чуть-чуть.

Ровно настолько, что бы горестно вздохнуть, снова отпивая чай, и вернуться к размышлению над более насущными проблемами. Точнее не так. Над проблемами думать было бессмысленно, я их все наперечет знаю. А вот способы их решения…

— Говорят, в нашем доблестном универе завелась Птица-Великан, гроза всех дверных косяков и несущих стенок? — перед моим носом плюхнулась увесистая пачка газет. Следом, на скамейку напротив, приземлился и автор ехидной фразы, всей своей ненаглядной персоной.

— Псих, — констатировав очевидный факт, я только фыркнула, заметив, что рядом с другом приземлился уже знакомый мне студент-первокурсник, из рюкзака за его плечом торчала рукоять биты.

Снегирев выглядел встрепанным, обаятельно насупленным и хитро щурился, поглядывая периодически на часы. А судя по покрасневшему уху где-то уже успел получить нагоняй, впрочем, ни капли не расстроившись по данному поводу.