Туда и обратно (СИ) - Верт Александр - Страница 17

Ей так много раз напоминали, что в эштаре мужчины всегда обладают множеством женщин, и статус жены не дает ей права быть единственным по законам родины ее мужа, но их брак был заключен в Рейне и по законам Рейна она обязан быть верным.

«Ты — моя единственная» — говорил он часто, и сейчас она вспоминала именно эти слова, понимая, что это не ложь, но сердце все равно странно взволнованно сжималось.

***

Антракс быстрым шагом прошел мимо сада и каких-то посадок едва различимых в полумраке, добрался до второй калитки, ведущей в поле и вышел со двора. Чуть поодаль у забора сидела на траве эштарка, явно стараясь спрятаться за маленьким заборчиком.

— Говори, Ардана, — велел мужчина, садясь рядом, чтобы их не было видно со двора.

— Рабов в обозе охраняют псы. Я не знаю сколько их. Не сомневаюсь, что вы можете их убить, но…

— Я не хочу это знать, — перебил ее Антракс, буквально приказывая шепотом. — Она готова бежать?

— Да, но она такая маленькая. У нее ведь и первой крови не было и…

Антракс остановил ее властным жестом левой руки.

— Тебе известны условия сделки?

— Я только знаю, что Господин Маро хотел, чтобы граф пришел за девочкой один, мол человек он не проверенный.

— Сколько у Маро слуг? Я видел пятерых мужчин, есть ли еще?

— Нет, их только пять, но они не слуги, а обученные наемники.

Антракс только кивнул, зная, что эти пятеро успеют напиться вина, приправленного его рукой, а значит едва ли будут способны не уснуть через пару часов. Большего ему не нужно было знать, поэтому он жестом дал понять, что женщина может идти, но она вновь поймала его руку и осторожно коснулась губами пальцев.

— У нас ведь еще есть время до сделки, Ваше Высочество, — прошептала она, поднимая большие черные глаза.

— Я женат, — напомнил Антракс освобождая руку.

— Я ведь не прошу у вас ничего, даже на роль наложницы я не претендую, — шептала женщина. — Просто я была бы счастливей, если быть раз принадлежала такому мужчине как вы, я ведь знаю кто вы, Господин Антракс.

Ее голос стал таким тихим, что было даже не ясно, действительно ли она произнесла имя эштарского принца или это шелестела трава.

— Если ты знаешь, кто я, — отвечал Ан тихо, — то ты должна знать, что я больше не принц Эштара, а правитель Рейна и должен соблюдать законы страны, которой правлю. Запомни это и иди в дом, Ардана.

— А вы?

— Я вернусь, когда все закончится.

— Что вы делать-то будете?

— Тебе этого знать не стоит, ступай.

Он говорил тихо, но уверенно, так уверенно, что женщине оставалось лишь встать, поклониться и вновь поспешить к калитке. Антракс же остался наблюдать, как последние проблески света исчезают за изгибом леса.

Он сидел неподвижно до самой темноты. Это был его способ подумать и сосредоточиться. Когда стемнело, он вновь достал мешочек с потертыми медяками и заветной пуговицей. В глубине этого мешочка был потайной карман, из которого эштарец достал золотой медальон — треугольник в круге, разделенный горизонтально чертой. Их было всего десять на весь мир. Когда-то давно первым подобный знак создал основатель единственной медицинской академии в далеком Суне. Этот знак стал символом самой академии, а десять лучших учеников получили такие медальоны и передавали лучшим своим ученикам. Так от своего наставника медальон получил Фу-Диен, а потом стал единственным его обладателем на родном континенте Антракса. Его уникальность прославила ученика Фу-Диена — Велиана. Он не был так знаменит как его наставник, но амулета было достаточно, чтобы теперь его обладателя узнали даже в этой кромешной тьме.

Проведя пальцем по линии, делящей треугольник, Антракс в очередной раз вспомнил шумного старика, отлупившего его метлой, когда молодой эштарский принц попытался отказаться от подобной чести. Антраксу и сейчас казалось, что этот символ должен был достаться кому-то другому, но спорить с волей покойного не смел.

Встав, он шагнул вдоль забора, скользя по нему левой рукой, едва прикасаясь к плохо обработанной древесине. Быстро шагая по высокой траве, отделяя личные владения от общих полей эштарец не хромал. Так было всегда. Сосредоточенность не позволяла больной ноге слабость, даже если обувь была не удобной.

С удовольствием отмечая, что он не разучился ходить бесшумно, Антракс обошел дом и зашел во двор другого. В тусклом свете луны едва можно было различить детали, но эштарец узнавал старую узловатую яблоню, на ветке которой сидел сын хозяина этого дома, пока его мать тяжело болела.

Подойдя к двери Антракс постучал. Ему не ответили, но эштарец настойчиво стукнул кулаком в дверь словно ставил точку.

В этот момент дверь скрипнула. Мужчина со смолистой лучиной в руках приоткрыл дверь.

Антракс молча развернул ладонь, показывая медальон, и тут же поднес палец к губам, не желая слов. Его поняли и, кивнув, пропустили в дом.

У его старых путешествий была одна неловкая сторона — по этим землям были рассыпаны люди, обязанные ему жизнью. Обычно эштарец оставлял такие долги судьбе, но в этот раз случай был особенны.

***

Граф Эдгар Лорнер постоянно оборачивался, шагая в одиночку в темноте от дороги, где остались его люди, к деревне. Одним из условий сделки было его личное появление во дворе какой-то местной халупы, а явиться он должен был один. Рука, в которой он нес масляную лампу, заметно дрожала, и это нестерпимо раздражало графа, но совладать с собой он никак не мог.

Калитка дома была помечена черным угольным пятном, как и обещал посланник. За забором горели огни. Эдгар дернул на себя калитку, но забор лишь жалобно задрожал. Калитка была заперта. Зато тут же скрипнули ворота. Два крупных смуглых мужчины, открыв их, сразу отступили.

На встречу мужчине вышел Маро-Надар, протирая кружевным платком, вспотевший от нервов лоб.

— Я заждался вас, граф, — сказал он тихо.

— Если бы вы позволили мне явиться сюда в сопровождении слуг, все было бы быстрее! — возмутился граф заметно нервничая.

— Не шумите, если не хотите накликать беду, — прошептал Маро, стряхивая платок, словно надеялся выкинуть из него свои страхи. — Идемте.

Он поспешил к одному из обозов, возле которого стоял слуга с лампой. Там же стояла девочка лет восьми с влажными от слез черными глазами, но не жалобными, не молящими, а дикими, как у загнанного волчонка. На смуглой коже маленькой эштарки были следы от веревок. Одна из них все еще крепко стягивала ее запястья. Черная коса была растрепана, но бесформенные пушистые пряди, выбиваясь из нее, только подчеркивали нежные линии ее лица. О фигуре говорить не приходилось, она была еще слишком мала, но держалась словно настоящая женщина, не желающая подчиняться, невзирая на связанные руки и кляп в виде тряпки.

— Только учтите это первый и последний раз, — сразу прошептал Маро. — Я такими сделками больше не занимаюсь. Кого угодно, но не эштарцев.

Только граф его не слушал. Дрожь его рук мгновенно утихла. Он невольно облизывал губы, глядя на смуглую девчушку. Теперь он понимал, что товар действительно стоил и денег, и волнений. Протянув руку к тряпице, мешавшей девочке шуметь, граф внезапно получил по этой руке от толстого Маро.

— Уйдете отсюда и делайте что угодно, но здесь есть человек, который убьет нас всех и герцога Крайда в том числе, если узнает об этой сделке.

Граф глупо улыбнулся. Слова работорговца показались ему сущим бредом, но спорить он не стал. Они оба не догадывались, что в этот миг тонкие губы в темноте исказила едва заметная улыбка.

— Передайте герцогу мое почтение, — проговорил граф, снимая с пояса увесистый мешок золота и вкладывая в руку работорговца-посредника. — Он лучший хозяин рынка рабов.

Маро невольно поежился и даже осмотрелся. Ему весь вечер казалось, что за ним наблюдают синие глаза создателя упомянутого ранее рынка рабов, человека, никогда не позволявшего подобных сделок даже с заморскими девочками.

— Скоро ты увидишь свой новый дом, — прошептал граф.