Лживые боги - Макнилл Грэм - Страница 53

• Предыдущая
• 53/80
• Следующая

– Нет,– ответил Локен.– По крайней мере, я так думаю. Еще не умер.

Зиндерманн поднял голову. Высоченные стопки книг по обе стороны стола грозили вот-вот обрушиться на пол.

– Ты думаешь?

– Я не видел Воителя с тех пор, как его поместили в апотекарион, – уточнил Локен.

– Тогда почему ты здесь? Уж наверняка не ради лекции о принципах и этике цивилизаций. Что происходит?

– Я не знаю, – признался Локен. – Мне кажется, что-то плохое. Кирилл, мне нужны ваши знания… в эзотерической области.

– Эзотерической? – повторил Зиндерманн, откладывая перо. – Ты меня заинтриговал.

– Члены тайного братства Легиона перенесли тело Воителя на Давин, в храм ложи Змеи. Храм этот называется Дельфос, и они утверждают, что «вечные духи мертвых вещей» способны его вылечить.

– Ложа Змеи, ты сказал? – переспросил Зиндерманн и стал, как будто наугад, выдергивать книги из высившейся перед ним стопки. – Змеи… Становится все интереснее.

– Что это такое?

– Змеи, – повторил Зиндерманн. – С самых первых дней на всех мирах, где люди были склонны к религии, змея всегда почиталась богом. От жарких и влажных джунглей островов Африки до ледяных вод Альбы змеи были объектом преклонения, страха и восхищения в равной мере. Я считаю, что мифология змей, возможно, самая распространенная среди людей.

– А как же она попала на Давин?

– Это объяснить совсем не сложно, – сказал Зиндерманн. – Видишь ли, первоначально мифы не передавались словами или записями, поскольку считалось, что язык не способен передать истину, содержащуюся в историях. Мифы распространяются не словами, Гарвель, а рассказчиками, и где бы ты ни обнаружил людей, не важно, насколько они примитивны и как давно откололись от основной ветви человечества, ты всегда найдешь среди них рассказчиков. Мифы могут быть представлены пантомимами, молитвенными напевами, танцами или песнями, иногда сопровождающимися гипнотическим или наркотическим воздействием. Мифы могут передаваться множеством способов, но в любом случае метод повествования позволяет привлечь в материальный мир созидательную энергию, существующую за пределами нашего сознания, и даже вступить в какие-то отношения с потусторонними силами. Древние люди верили, что мифы создают мосты между физическим и метафизическим мирами.

Зиндерманн перелистнул несколько страниц новой на вид книги в красном кожаном переплете, а потом повернул ее, чтобы Локен мог рассмотреть рисунки.

– Вот, здесь ясно все показано.

Локен взглянул на страницу и увидел изображения обнаженных дикарей, танцующих с длинными шестами, увенчанными змеями, а также извилистые тела и спирали на примитивных гончарных изделиях. На других рисунках были представлены вазы с гигантскими змеями, обвивающими солнце, луну или звезды, тогда как другие лежали, свернувшись, у корней растущих растений или на животах беременных женщин.

– Что это? – спросил Локен.

– Артефакты, собранные в десятках разных миров за время Великого Крестового Похода, – ответил Зиндерманн, тыча пальцем в рисунок. – Разве ты не понимаешь? Гарви, мы носим свои мифы с собой, а не изобретаем их заново.

Зиндерманн перевернул страницу, показал еще несколько изображений.

– Видишь, змея символизирует энергию, спонтанную созидательную энергию… и бессмертие.

– Бессмертие?

– Да, в древние времена люди верили, что способность змеи менять кожу и таким образом возвращать себе молодость делает ее причастной к тайнам смерти и возрождения. Они наблюдали за луной, видели, как убывает и снова растет небесное тело, и его способность возрождаться надолго связалась в их представлениях с жизнетворными ритмами женщин. Луна стала повелительницей двойной тайны – рождения и смерти, а змея стала ее земным двойником.

– Луна… – задумчиво протянул Локен.

– Да, – продолжал Зиндерманн, оказавшийся в своей любимой стихии. – В ранних обрядах инициации, когда претендент должен был изобразить смерть и последующее возрождение, луна становилась его божественной матерью, а змей олицетворял священного отца. Нетрудно догадаться, почему возникла связь между змеями и способностью к исцелению и почему змея стала объектом поклонения.

– И теперь происходит то же самое? – выдохнул Локен. – Обряд инициации?

Зиндерманн пожал плечами:

– Я не могу ответить определенно, Гарви. Мне надо еще многое просмотреть.

– Скажите все! – потребовал Локен. – Я должен услышать все, что вам известно.

Настойчивость Локена несколько озадачила Зиндерманна, и он вытащил из стопки еще несколько книг, стал их перелистывать, а капитан Десятой роты выжидающе навис над столом.

– Да, да, – бормотал итератор, переворачивая основательно потрепанные страницы.– Да, вот оно. Вот как называлась змея на одном из утраченных наречий старой Земли: «нагаш», что, вероятно, означает «догадка». Выходит, что это слово означало несколько разных понятий, в зависимости от этимологического корня.

– Так что же все-таки оно значило? – спросил Локен.

– Первая интерпретация выдает значение «враг» или «соперник», но, как мне кажется, более популярным определением было «Сейтан».

– Сейтан, – повторил Локен.– Мне кажется, я уже слышал это слово.

– Мы… э… говорили о нем в Шепчущих Вершинах, – тихо произнес Зиндерманн и оглянулся, словно боялся, что его услышат. – О нем было сказано, что это кошмарная дьявольская сила, уничтоженная золотым героем Терры. Как мы теперь знаем, дух Самус, возможно, был местным эквивалентом для обитателей Шестьдесят Три Девятнадцать.

– Вы верите в это? – воскликнул Локен. – В то, что Самус был духом?

– В какой-то мере – да, – откровенно признался Зиндерманн. – Я уверен, то, что я видел тогда в горах, было не просто энергией варпа, несмотря на все утверждения Воителя в обратном.

– А что вы можете сказать об этом змее Сейтане?

Зиндерманн явно обрадовался, что разговор перешел на более близкую ему тему.

– Если присмотреться повнимательнее, можно заметить, что слово «змей» происходит от одного из корней языка Олимпа, означающего «дракон», то есть космический змей, который символизирует Хаос.

– Хаос? – закричал Локен. – Нет!

– Да, – продолжал Зиндерманн, нерешительно показывая Локену отрывок текста. – Это тот самый «хаос» или «змей», которого необходимо победить любым путем, чтобы восстановить порядок и сохранить жизнь. Этот змей-дракон обладает великой силой, и годы его власти были отмечены великими амбициями и стремлением к риску. В книге сказано, что интенсивность событий, происходящих в год дракона, возрастает в три раза.

Локен попытался скрыть ужас, посеянный в его душе словами Зиндерманна. Обрядовое значение змеи и занимаемое ею место в мифологии только укрепили его убежденность, что происходящий на Давине обряд излечения способен принести только вред. Он перевел взгляд на лежащую перед ним книгу.

– А это что?

– Это отрывок из «Книги Атума», – с некоторой опаской ответил Зиндерманн. – Клянусь, я только недавно обнаружил его. Я ничего такого не предполагал и не думаю, что… В конце концов, это просто какая-то чепуха, не так ли?

Локен заставил себя прочитать пожелтевшую от времени страницу, и каждое слово, достигая его разума, каменной тяжестью ложилось на сердце.

– Я не знаток поэзии, – сердито бросил Локен. – Что все это значит?

– Это пророчество, – нерешительно произнес Зиндерманн.– Оно предвещает время, когда мир вернется в состояние первоначального Хаоса и скрытые силы высших богов воплотятся в новом змее.

• Предыдущая
• 53/80
• Следующая