Грозовые ворота. Чеченская трилогия - Тамоников Александр Александрович - Страница 141

— Извини за подробности, может, об этом не надо говорить? Стыдно!

Николай, уже в принципе знавший, чем продолжится рассказ, сказал:

— Ничего! Не волнуйся, тебе необходимо выговориться, а меня не стесняйся, я и не о таком слышал.

Надежда вздохнула:

— Ну, ладно!

Ребята вцепились зубами в ее соски, а Ксения, что явилось полнейшей неожиданностью, с силой развела Наде ноги, уткнувшись лицом в интимное место. Для невинной девушки это было так дико, что она какое-то время находилась в каком-то ступоре. И пришла в себя только тогда, когда Лысый, оторвавшись от груди, проговорил:

— Ну, как тебе отдых, девочка? Правда, неплохо? Ксюша мастерица своего дела. Ты только не напрягайся, скоро выть от наслаждения будешь! А потом мы тебя с Левой на пару дернем. Одновременно! Ты никогда не забудешь этот день. Ведь тебе приятно, правда?

И откуда только силы взялись, изловчилась Надя, вывернулась из-под парней, заехав «подруге» коленом в нос. Такой прыти от миниатюрной и слабой с виду девушки извращенцы не ожидали. А Надежда, как была голой, так и прыгнула в воду и что есть силы поплыла через озеро. Оно было большим, но Надя не чувствовала усталости. Отвращение и страх придавали ей силы. Девушку попытались вплавь догнать парни, она слышала всплески сзади. Но погоня быстро прекратилась. Видимо, Лысый и Лева просто устали. Надежда же переплыла водоем и выбралась на берег. Больше всего она опасалась, что насильники, используя машину, объедут озеро, и тогда ей придется вновь плыть, а сил не осталось. Но машина не тронулась места. А Надя пошла в лес, совершенно не зная, в какую сторону идти. Шла, пока не стемнело. И девушка поняла, что заблудилась. Стало прохладно, тело облепили комары, от которых кроме веток и защититься было нечем. Она остановилась, села под куст и заплакала.

Николай прервал рассказ фельдшера:

— Надя, может, дальше не надо? Сегодня, по крайней мере, а то у тебя и сейчас глаза в слезах!

— Нет, Коля, если рассказывать, то все до конца.

— Что ж, дело твое! Я слушаю!

— Поплакала я, надо вставать, стало холодно, и комарье достало вконец. Куда идти? Не знаю. Пошла наугад. Прошла с километр — родник. От него тропа, тропа вывела к старому дому. В окне свет от керосиновой лампы. Значит, там кто-то есть. Но как зайти? Я же совершенно голая. Впрочем, тогда не до стыда было. Подошла к избушке, постучала в дверь. Открыл ее старик. Смотрит на меня и понять ничего не может. Пока он дверь-то передо мной не захлопнул, я ему быстренько и рассказала про свою беду. Он провел в дом, дал одежду. Брюки с рубашкой. Накормил, спать уложил. А утром приехал его внук. Оказывается, к домику дорога подходит, которую я не разглядела. Сергей, внук деда Макара, так звали старика, привез меня в Переславль, к общежитию. Я вещи быстро собрала, и к нему. То есть домой к Сергею и жене его Алле. Потом сдала последний экзамен, получила диплом и в Кантарск! Домой!

Николай спросил:

— Ублюдков, что затащили тебя к лесному озеру, больше не видела?

— В городе нет. И когда экзамен сдавала, диплом получала, уезжала. Ксения пропала, козлы те не появлялись. Уехала свободно. Думала, на этом все кончится. Не тут-то было. Недели две прошло, дядя пригласил на работу в больницу. Утром из дома вышла и обомлела. Во дворе стоит черная машина, а около нее Лысый с Левой. И оба ухмыляются. Спрашивают: что, девонька, решила, все позади? Ошибаешься. Все у нас только начинается. Оказывается, понравилась я им. Особенно Лысому, а они если чего хотят, то того добиваются. Поэтому и нашли меня. Предложили по-хорошему поехать с ними. Иначе, мол, так изувечат, на всю жизнь калекой останусь. Я — домой. Позвонила в милицию. Приехал наряд, а бандитов нет. Уехали. Слушать меня никто не стал, штраф выписали за ложный вызов. Ну я и решила сюда уехать.

Николай спросил:

— Считаешь, они тебя здесь не найдут?

— Но вот до сих пор не объявились. Правда, в Кантарске их тоже не видели. Может, милиции испугались?

Горшков усмехнулся:

— Такие если и пугаются, то ненадолго!

Надя испуганно посмотрела на Николая:

— Думаешь, найдут?

— Думаю, да! Ты здесь, как я понимаю, одна живешь?

— Да, на втором этаже жилая комната.

— Телефон есть?

— Есть. Междугородний и сотовый.

— Это хорошо! Что ж! Встретим твоих «ухажеров», коли надумают сюда сунуться. Хлебом-солью встретим. Ты вот что, мой номер в память своего мобильника забей.

Николай продиктовал цифры:

— Это на всякий случай! Вдруг ночью объявятся? Тогда сразу звони мне, я живу недалеко, через минуту буду! А вообще, надо бы их в городе прищучить! Но это из райотдела. Номер машины запомнила?

— Точно нет, что-то 732 или 752. А буквы К, а после цифр ТУ. ТУК получается.

— Ясненько! С этим договорились. А вот с вечером нет. Родственники-то надолго приезжают?

— Да нет, переночуют и уедут! Если еще приедут!

— Так завтра ты свободна будешь?

— В принципе да!

— Тогда я вечерком загляну?

— Что ж, заходи. А куда пойдем?

— Да хоть к реке! Места здесь много!

— Хорошо. Во сколько зайдешь?

— Как скажешь?

Девушка, подумав, ответила:

— Давай в восемь часов. Стемнеет как раз, меньше глаз увидит!

Николай усмехнулся:

— Давай в восемь. Ну, пока, сестричка? Пойду с Сычом поработаю, а то заждался, урод!

— Ты его больше бить не будешь?

— А что, следует ввалить? Так это элементарно!

Николай вышел из медпункта. Подошел к Сычеву, который поднялся с бревна. Горшков спросил:

— Оклемался?

— Оклемаешься тут!

— О предупреждении помнишь?

— Помню!

— Тогда проваливай отсюда, да побыстрее!

Сычев удивился:

— А это… бумагу, че, писать не будем?

— Хочешь, напишем!

— Не-е, я не хочу!

— Тогда скрылся, пока я добрый!

Сычев развернулся, перепрыгнул через бревно и во все лопатки припустил по деревенской улице.

Николай вернулся домой. На душе было светло и тепло.

Его встретил отец:

— Ну наконец-то! Пойдем выпьем!

— Нет, не буду, батя!

— Что за хворь приключилась?

— Любовь!

Брови Ивана Степановича поползли вверх:

— Чего?

Колян хлопнул слегка отца по плечу:

— Любовь, говорю, батя, чего ж тут непонятного?

— И кто ж это такая, что зацепила тебя?

— Фельдшер новая!

— Эта дюймовочка, что недавно прикатила? Колян! Она ж еще ребенок! Родить не сможет! Мы с матерью гутарили насчет этого, тебе бы Ольга Стукачева подошла, племянница Каркуши. Девка справная, хозяйственная, негулящая. Не красавица, конечно, и с глупинкой, чего уж тут говорить, раз безвылазно в хате сидит и на мужиков внимания не обращает, так это даже хорошо! А то будет, как твоя мамаша, пилить почем зря!

Николай взглянул на отца:

— Ну пилит она тебя не почем зря, а по делу! А вот невест мне искать не надо! Сам найду. Нашел уже, если, конечно, все сложится.

Отец потер лоб:

— У тебя сложится. Да и мы не будем против, но уж больно мелковата она, Коль?

— Все! Разговор окончен! А где мать-то?

— К соседям пошла. А что, нужна?

— Нет. Так спросил. Пойду прилягу, почитаю. Матери о фельдшерице ни слова. Надо, сам скажу! Когда время придет.

Николай отправился в свою комнату, не предполагая, что весьма кстати зашел сегодня в медпункт и что уже нынешней ночью ему придется встретиться с теми, от кого скрывалась беззащитная девушка, как-то незаметно и быстро ставшая Николаю небезразличной.

За книгой Горшков уснул. Проснулся, когда часы пробили десять вечера. Николай чертыхнулся. И надо ж было уснуть. Теперь бессонная ночь обеспечена! Пойти, что ли, до Тихонка дойти? Да вроде уже и поздно! Придется в «ящик» пялиться. Николай вышел в гостиную, или горницу. Мать в углу что-то вязала. По храпу, доносившемуся из спальни родителей, стало ясно — отец прилично выпил и вырубился.

Анастасия Петровна спросила:

— Что-то ты стал днем спать! Раньше такого не было.