Мама из другого мира. Дела семейные и не только (СИ) - Рыжая Ехидна - Страница 50

– Благодарю, Ваше Величество. Их тринадцать…

– Из сорока шести воспитанников, – перебил взбудораженный этим фактом секретарь. В мыслях, не к месту, мелькнул образ секретаря, что как мальчишка ерзал в кресле, не в силах удержать азартное возбуждение.

Тринадцать из сорока шести – это больше четверти. Среди присутствующих прокатился шепоток.

– И сколько из них пустышек? – уловив пренебрежение, я поняла, что другого ответа от меня, кроме как «Все пустышки» не ждут. И обрадовалась. Мне есть что на это ответить.

– Спасибо, господин Драунф, – игнорирую последнее высказывания, сделав вид, что не услышала. – Все верно. У семерых ребят уровень дара меньше четверки. У остальных – пятый-шестой. Но это подростки. Эти цифры не приговор. Академия в рамках королевской заботы о сиротах взяла на себя предварительное обучение этих детей, дальше в моих планах помочь им с поступлением на общих основаниях. Время есть, подтянем грамотность, закрепим навыки.

– Неужели отказников в Академию? – Все тот же ироничный голос. В глаза бы ему взглянуть.

– Если они смогут поступить на общих основаниях, то почему нет? Или в уставе прописан запрет на обучение отказников?

Такого в уставе не было. Все, что от ученика требовалось – достаточный уровень подготовки. А уж аристократ он или представитель низших слоев – никого не волновало. Это не значит, что отказникам будут рады под крышей Академии, но официального запрета нет.

– Если смогут… – голос из темноты был пропитан убеждением, что отказнику сдать общие экзамены не под силу, – то, конечно. Почему нет?

Скрипнула зубами от негодования. Они так любую мою идею будут воспринимать? Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не вступить в спор с тем, кого даже не вижу. Это им потом мне в глаза смотреть, а не наоборот.

– Обучение в Академии стоит немалых денег, бюджет подобных расходов не предусматривает, – вот еще один пессимист высказался.

– Бюджет вообще не подразумевает затрат на образование отказников, – не ехидничаю, но только глупец не распознает завуалированного упрека. Надоело играть роль кроткой овечки. – Именно поэтому был создан фонд, который успешно пополняется.

Упрек мне не спустили с рук, почти моментально нанеся ответный удар.

– Фонд на ваше имя, ну кто бы мог подумать… что аристократка так ратует за отказников. К слову, из головы никак не выходит ваш образ с весеннего бала. Вы выглядели потрясающе, а ваш наряд… весьма недешев.

Глава 44

Щеки вспыхнули негодованием, по венам растекался жар от столь открытого и необоснованного обвинения. И тем не менее я нахожу в себе силы ответить. Максимально равнодушно, не показывая, как меня задели слова незнакомца.  

– Если вам недостаточно подтверждения графа Драунфа, то можете напрямую обратиться к Его Величеству и подать запрос на изучение финансового отчета. Там по пунктам указано, куда и на какие нужды расходуются средства.

Вокруг прокатилась волна добродушного смеха, словно я оправдала чьи-то ожидания. Но расслабляться было рано.

– Фонд пополняется за счет средств, вырученных с продажи товаров нашего производства. Для начала я покажу вам образчики детского труда, которые очень неплохо продаются. Настолько неплохо, что мы, на данном этапе, не в состоянии удовлетворить рынок.

– Почему не в состоянии? – мужской голос с хрипотцой, который я услышала впервые, прозвучал заинтересовано. Ну, наконец-то! Хоть какой-то сдвиг, а то только и знают, что делить мои слова на десять и сомневаться в каждом факте.

– Потому что на первом месте у нас стоит образование, которому отводится бо́льшая часть времени.

Из саквояжа появились несколько гребней, перламутровая шкатулка и змеиный ларчик. По правую сторону от меня возник секретарь Его Величества. Подмигнув, мужчина быстренько собрал все образцы и вновь исчез в темноте.

– Как видите, – обратилась я к невидимым зрителям через пару минут, надеясь, что они успели рассмотреть товар, – гребни – это простенькие артефакты, довольно доступные по цене. Руны выполнены мною, а вот сам гребень – дело мальчишеских рук. Дети делают их на досуге.

– Разве у них нет времени для этого в часы планового обучения? Как я понял, столярному делу их обучают целенаправленно.

– Это уже пройденный этап. Порезать такой гребешок может любой наш мальчишка за вечер, а то и не один.

– Правильно говорить вырезать, – насмешливый голос шел откуда-то с «галерки».

– Я знаю, уважаемый. А ещё знаю, что резчик никогда так не скажет, это профессиональный сленг. Я бы хотела продолжить, если позволите.  

– Конечно-конечно.

Тот же голос, но сколько в нём было довольства! Улыбнувшись и воспряв духом, я приступила к дальнейшему рассказу.

– На плановых занятиях дети осваивают новые приемы или совершенствуют старые, например, создавая шкатулки, – образец для презентации был украшен перламутром. – Инкрустация – тонкая работа, в ней можно совершенствоваться до бесконечности. Но это не значит, что мои воспитанники не в состоянии сделать табурет. Мебель в нашем доме практически вся самодельная. Кстати, такие шкатулки хорошо распродаются.

– А этот ларчик? Не говорите мне, что дети сделали этот ларец. И заработали на отделку из змеиной кожи. Кстати, – спародировал меня все тот же голос с галерки. У них там что, специалист по столярному делу сидит? – а перламутр вы где взяли?

– Перламутр мне достался по случаю. Дешево и оптом. А змеиные шкурки? Да, сами. Только не заработали, а поймали и выделали, уплатив необходимое Гильдии змееловов, – для того чтобы продолжить, пришлось переждать удивленный ропот. – Так сложились обстоятельства, что у нас есть своя полноценная артель змееловов. Они, разумеется, еще проходят обучение в гильдии – которое оплачивается из средств фонда – но уже сейчас привносят значительный доход. Например, аналог этого ларца стоит в курительной комнате самой дорогой гостиницы столицы. Ее владелец, господин Дальстен, очень доволен.

– И что необычного в этой поделке? – Этот вопрос был именно тем, что мне требовался. А то я не знала уже как начать хвастаться музыкальной шкатулкой.

Вот только возникла непредвиденная сложность… ларец где-то там, в темноте.

– Реджинальд, вы не посодействуете?

Наш многоуважаемый Шпиль был хорошо знаком с музыкальными шкатулками, ведь все его лекции у нас записывались на камни для самостоятельного повторения пройденного материала.

– Конечно, леди Риштар. Передайте мне шкатулку, – и через несколько мгновений звучит растерянный голос: – А как открыть?

Удовлетворенно хмыкнула. Ну да, небольшая доработка. Ларчики теперь имели запирающий механизм, который не позволял посторонним совать свой нос, куда не требуется. Может, у меня там записи эээ…ротического характера? Объяснив, как открыть шкатулку, я замерла в ожидании. Камень с какой записью будет выбран? Камни имели обозначения, но не знающий не разберется, так что тут настоящая рулетка.

Я чуть было не заржала в голос, когда поняла, что Реджинальду выпало не что иное, как мелодия из композиции Джо Кокера, считающейся чуть ли не гимном стриптиза. Благо, смех удалось скрыть за кашлем, да и присутствующие, как мне казалось, были шокированы инструментом. По крайней мере, удивленных вздохов было куда больше, чем я ожидала.  А мелодия и в самом деле была удивительной. 

– Откуда подобный артефакт в доме отказников? – судя по реакции, Реджинальд не рассказывал о методах обучения.

– Такие шкатулки освоили воспитанники. Их уже изготовлено около десятка, разумеется, в разных стилях и разной стоимости. Простенькие мы используем для внутренних нужд. Ну а сделать шкатулку артефактом – это моя часть задачи. Моя лепта, как выразился господин королевский секретарь.

– И вам не жалко своих трудов? Это всего лишь отказники! – настроение после мелодии, которую дослушали до конца, было легким и игривым. Так что вопрос не вызвал той реакции, на которую, возможно, рассчитывали.

– Не стоит так уничижительно говорить о моих воспитанниках. Я полагаю, каждый из здесь присутствующих, таких уверенных в себе и благополучных, удивился бы, сколько работают эти дети. Бездельничать рядом с ними просто невозможно! Да уж о чем говорить, они ведь и свободное время предпочитают проводить либо по мастерским, либо на кухне.