Мама из другого мира. Дела семейные и не только (СИ) - Рыжая Ехидна - Страница 86

– Не выдала?

– Дольф так и не узнал этого, не переживай. Да и не доберется он теперь до Димы. Дальше целители восстановили магические каналы, и обещали, а если точнее, то гарантировали, что после двух месяцев магической тишины, ты сможешь обращаться к дару. А пока ректор нацепил на тебя очередное украшение.

На шее висел кулон. Я привыкла к Димкиному амулету и не распознала подмену, а при ближайшем рассмотрении узнала в побрякушке не что иное, как блокиратор дара.

По затянувшемуся молчанию брата я поняла, что это не все важные новости.

– Знаешь, Лизка, мы ведь тут готовились тебя хоронить. Тебя и, возможно, Ричарда. Целители тебя подлатали, как смогли, но твоя аура была в более чем кошмарном состоянии. Просто разрозненные ошметки, которые каким-то чудом удерживались печатями Ариса – сыновней и братской. Я слышал мысли целителей, они не понимали, почему ты вообще жива, если одного серьезного разрыва в ауре иной раз достаточно для летального исхода. Арис тебя оберегает, не иначе. 

– Они хотели поместить тебя в палату для умирающих, мам, – возмущенно прошелестел Димка и тут же взвился со своего места, но я удержала его рукой. – Потому что, дескать, не дело это, чтобы почти полсотни воспитанников видели, как ты умираешь.

– И правильно сказали, – в очередной раз Веррес ткнул Димку в неприятную правду. – Вот только уроки леди Риштар не прошли впустую, – мужчина сменил гнев на милость. – И Дима включил режим виконта. Твой сын впервые представил полным именем и заявил, что на правах ближайшего родственника забирает тебя домой и точка. Нечего графине делать в палате для умирающих. А Дома – говорит – и стены помогают. Ректору пришлось пойти на уступки. Во-первых, Дима имел право, а во-вторых, побоялся, что ученик сорвется и устроит какой-нибудь катаклизм, а потом отменить не сможет, потому что на нервах не запомнит, что творит. Так что перечить ему не стали.

– Ага, я взаправду думал, что разнесу чего-нибудь, так злился на них.

– А как домой вернулись, все замерло, словно траур уже наступил. Габи в свой свисток постанывает, да так жалобно, что мелкие в рев. Наконец-то ты очнулась, сил моих нет больше восстанавливать эмоциональный фон в доме, – Флин неожиданно подергал себя обеими руками за волосы, словно болью отгоняя от себя воспоминания о неприятных событиях. В этот момент внутри проснулась жалость к этому молодому мужчине. Но слава Арису – тема с маньяком закрыта раз и навсегда. 

– Если врачи поставили такой неутешительный вердикт, то почему я жива? И что там за история с Ильмоо?

– Мне Пепел рассказал, что пока успокаивали мелких, не заметили, как Ильмоо опять, как в тот раз, горшок грохнул и пополз в сторону лестницы. Арья увидала и сообразила, что он к тебе ползет. Как они этот прутик понимают, ума не приложу?! В общем, Арья росток в подол сгребла и наверх. К тебе подносит – Мишки тогда ещё не было – а Ильмоо на кровать скок и давай под одеяло завинчиваться, как огуречный ус. Плеть выпустит и к тебе, и так лиана за лианой. Ну, мы одеяло и убрали. А он всю тебя заплел с ног до шеи, только голову оставил. Жуть, наверно ещё будет в кошмарах сниться. Вот лиана растет, зеленая, живая, вот листики выпускает, а потом сохнуть начинает, быстро-быстро и чернеть, как уголек становится. Я Фырка позвал, чтоб он глянул, у него же к растениям подход. Он и посоветовал мертвые плети убирать. Так на их место новые нарастать стали. А к ночи они перестали отмирать, а корень сам отсоединился – Фырк его забрал. А мы тебя одеялом укрыли, чтобы не замерзла.

– Так, получается, это он меня вылечил?

– Не знаю, Лиз. Думаю, Дима тоже свою роль сыграл. Он все эти дни провел здесь. От занятий и дежурств его освободили. Спал только рядом с тобой. Кстати, всем теперь известно, что Дима ваш с Ричардом сын. Сложно такое утаить, когда он в своих приступах кричал о тебе. Да и в остальном… в общем, догадались.

– И как приняли?

– Сперва не очень хорошо. Тебя любят и уважают в доме, к Ричарду тоже хорошо относятся, так что ему завидовали и задавались вопросом, почему он. Чем они хуже? Сейчас скорее жалеют парня, насмотрелись на него за неделю – легко ли, потерять родителей, только обретя их. Всем ведь известно, что если избранная умирает, то и оборотень следом за ней. Так что Дима у нас переквалифицировался в призрака, а я в няньку.

Выяснив, что времени для сочувствия Димке было с избытком – общий срок моей отключки составил полторы недели! – я понадеялась, что этого вполне хватит, чтобы свыкнуться с мыслью. Все же, я переживала, как ситуацию воспримут другие воспитанники. Выделить кого-то одного и обделить других… и ведь не объяснишь, что я за этим парнем хоть на тот свет, хоть в другой мир.

В какой-то момент силы меня покинули окончательно, и незаметно для себя я уплыла в недолгий, но крепкий сон. Настолько крепкий, что не слышала, как мужчины покинули комнату.

Глава 80

Проснулась непросто отдохнувшей, но и с острой потребностью посетить ванну. Ричард эти хлопоты не доверил никому, хоть Мей и Васила предлагали свою помощь. Я бы вполне и сама справилась, но Ричард с такой уверенностью заявил, что я свалюсь где-нибудь по пути, что я уступила. Потом началось паломничество посетителей начиная прорвавшегося сквозь Верреса Амирчика, нахально залезшего на кровать, после чего порывисто меня обнял, одарил слюнявым поцелуем в щеку и исчез до того, как его шуганули. Ульх, казалось, постарел еще больше. Зашел, убедился, что мне уже лучше, чмокнул в лоб, обдав табачным духом и ретировался, подозрительно утирая глаза. Посетители шли друг за другом… казалось, им конца и края нет.  И все переживали и волновались за меня. Приятно. 

Потом услышала короткую перепалку под дверями между Колином и Пат.

– Потерпи! Ты уже заходила к ней сегодня, ещё завтра зайдешь. А сегодня больше нельзя! Вот леди окрепнет, тогда и похвастаешься успехами, а пока она даже сидеть не в силах, ей вообще неделю лежать предписано.

– Неделю-ю…

– Пат, будь хорошей девочкой, не надоедай!

– Я – парень! – начала хорохориться Патрисия, а потом не выдержав, спалилась, спросив напрямую: – Кто тебе сказал?

– Ой, Пат, да все давно знают. Просто тебя не трогали, раз ты так хочешь. Леди не велела. Только знаешь, я тебе как старший брат советую, прекращай!

– Чевой-то?!

– А с того, что ты подросла и отъелась. Давно на себя в зеркало смотрела? Ты – девочка, хоть налысо побрейся и военную форму натяни.

Чем закончился этот занимательный диалог, я не узнала. Флин прислал мыслеобраз заработавшего портала. Понятно, гости. А я бы поела.

Уж кого — кого, а отставного военного, сопровождавшего меня на кулинарном конкурсе я увидеть не ожидала. Флин, видимо, понимал, кто перед ним, потому что принес для короля стул из кабинета и удалился.

Личина исчезла, а гость предстал перед моими глазами в своем настоящем облике. Только вот глаза у него были, как у побитой собаки, несмотря на суровость, что читалась в каждом жесте.

– Я счастлив, что все закончилось для вас более или менее благополучно, графиня, – Величество проигнорировал стул, встав у окна.

– Благодарю, Ваше…

– Не стоит. Понимаю, что мой визит вас озадачил, но я преследую эгоистическую цель снять груз со своей совести. В происшествии с вами виновата моя недальновидность. Я желал поймать с поличным, убедиться, что это правда, поэтому решил сыграть на его интересе к вашей персоне устроив несколько срежиссированных оговорок в присутствии брата.  

– О том, что я отмечена Арисом?

– Это он и без меня знал, тут много ума не требуется. Да и ваша родственница язык за зубами не удержала, хотя я настоятельно рекомендовал не распространять эту информацию. К сожалению, я опрометчиво надавил на больную мозоль, упомянув, что вы поможете мне исправить самую большую ошибку нашего отца. И это сработало. Вот только это – единственный успех, – король горько усмехнулся. – Дольф оказался лучшим стратегом, чем я. Утром для него была подстроена ловушка, да только на приманку он не купился. Вместо этого Дольф затеял свою аферу и выманил Вас. Я это понял сразу, как поступили первые сведения о вашем исчезновении на подстроенном осмотре дома. Вы и представить себе не можете моего удивления, когда Дольф появился на обеде с торжествующей улыбкой. Знал, но доказать не мог. Ни одной улики, ни одного свидетеля, которые бы указывали на него, лишь мои собственные смутные догадки. А ваше похищение, как щелчок по носу, напоминание, что он лучше меня во всем. После обеда с него глаз не спускали, даже следилку умудрились нацепить, если ускользнет порталом. Только, как оказалось, она бесполезна в бывшей сокровищнице.