Король северного ветра - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 13

– Я промолчу. Я не из болтливых, сударыня.

– Я заметила. Дерзок, но не болтлив. Я о тебе слышала.

– Я о вас тоже. Думаю, раньше, чем вы услышали обо мне.

– Пустые россказни, – Кэмерон тряхнула волосами. – Выйти один раз на войну и выжить всякий дурак может. Молве только дай придумать героя. Не существует никаких героев, Артур Айтверн. Я просто делала, что могла, как и все.

Пока Артур и Кэмерон разговаривали, в зал явился посланный Гайвеном лакей, сообщивший, что готов отвести господ в назначенные тем покои, дабы они могли подготовиться к ужину. Выслушав его, Эдвард Фэринтайн подошел к юноше:

– Ну, господин первый министр, здесь мы с вами до вечера расстанемся. Мы с моей королевой примем ванную погорячее да облачимся в придворные платья. Вас же, я так понимаю, ждут неотложные государственные дела?

– Нет у меня никаких государственных дел, и можете по этому поводу не насмехаться, лорд Фэринтайн. Но чем занять себя до вечера, я так уж и быть найду.

– Я думаю, – сказала Кэмерон Грейдан, – вы покажете мне как следует этот дворец, со всеми его значимыми и незначимыми местами. Я, может быть, всю жизнь мечтала посмотреть изнутри на Тимлейнский замок. Еще покойный муж рассказывал, как его возводили лучшие зодчие континента. Вы же не откажете мне в любезности вместе прогуляться по подобному чуду света, лорд Айтверн?

Королева смотрела на него внимательно и испытующе, черные волосы разметались по плечам, на тонких губах играла легкая, чуть насмешливая улыбка. Айтверн встретил взгляд Кэмерон прямо. Юноша соскочил с подоконника, коротко поклонился, приложив руку к груди:

– Я не был бы джентльменом, ответь я на подобную просьбу отказом. Можете считать, сегодня я весь ваш, госпожа.

Кэмерон рассмеялась, протягивая ему руки:

– Я уже почти разобралась в иберленском этикете. В его избыточности, точнее сказать.

Артур аккуратно принял ладони вдовствующей королевы в свои и помог ей встать.

Комнаты, куда слуга отвел Эдварда Фэринтайна и Кэран Кэйвен, могли считаться роскошными по любым, даже самым королевским меркам. Искусно вырезанная мебель и дорогие картины по стенам, фарфоровые статуэтки на полках и книги в изукрашенных драгоценными камнями переплетах, паркетный пол, выстланный дорогими коврами с востока. Декоры Тимлейнского дворца поражали своей роскошью, и Кэран каждый раз приходилось напоминать себе, что ее родной Эринланд в глазах большей части Срединных Земель – необразованная, неинтересная, небогатая, почти варварская страна. В представлении расхаживающих здесь высокомерных аристократов эринландцы – нищие дикари, с каким бы достоинством они не держались. Еще в приемной Кэран ловила на себе придирчивые, пренебрежительные взгляды разряженной в шелка и атлас местной знати. Таэрвернским дворянам было далеко до здешних скучающих франтов, а таэрвернский дворец по сравнению со здешним казался тусклым и серым.

– Интересно, – Эдвард швырнул дорожный плащ на обитое бархатом кресло, – апартаменты Клиффа недалеко от этих? Странно подумать, что теперь мы стали соседи. Нужно будет пригласить его вечером на бокал вина и посидеть по-дружески, раз выпала такая возможность.

– Это все, что занимает твои мысли сейчас, дорогой супруг? Ретвальд отказал нам в аудиенции.

– Не отказал, а перенес. Будет тебе дуться, Кэран. Мы правда составили не лучшее первое впечатление о себе – но что теперь локти кусать. Он нас примет, и никуда не денется. Мы, в конце концов, не захудалые помещики с каких-то лесных окраин. Ретвальду захотелось показать, что он тут хозяин. Задета его гордость, можно понять. День-два – и паренек образумится.

– Паренек… – Кэран сделала паузу, вспоминая, как выглядел и держался иберленский монарх. Прямая, негнущаяся осанка. Уверенные движения. Голос, почти лишенный эмоций. Глаза – как два осколка льда. Не так выглядят шестнадцатилетние юнцы и не так они себя ведут. – Я пыталась прощупать его, пока вы ругались – и не смогла. Он носит щит, Эдвард. У него не было наставника, и он только в мае впервые коснулся силы – но он носит щит. Как ты считаешь, где он научился этому?

Эдвард Фэринтайн подошел к столику, взял с него графин с водой и плеснул себе в кубок. Не спеша выпил.

– Всякое возможно, – сказал он. – Я тоже начинал колдовать без наставников – и кое-что смог. Айтверн тоже может. Грубовато, конечно, но учится сам. Возможно, юный лорд Гайвен прочел пару хороших книжек, что, может быть, все же хранятся здесь.

– Либо этому есть другое объяснение.

– Либо другое, – согласился Фэринтайн покладисто. – Всегда есть какое-то другое объяснение, сама знаешь. Нет смысла впадать в панику прямо сейчас. Мы приехали сюда, мы увидели, что небо тут пока не упало на землю. Уже хорошо. Теперь можно осмотреться и подумать. Выводы станем делать, когда у нас появится хоть какая-то для этих выводов пища.

Кэран прошлась по комнате. Тревога не отпускала ее. Последние месяцы выдались непростыми. Сначала в Таэрвернский замок явился гонец, доложивший о грянувшей на западе междоусобной войне и о наследнике дома Ретвальдов, что овладел забытыми силами своих предков. Затем были поспешные сборы и попытки понять, что же происходит в Тимлейне сейчас. Магия была возмущена, лишена покоя – будто прежнее ее равновесие оказалось нарушено.

Когда Кэран касалась энергетических потоков, ей казалось, некая грозовая туча собирается на закате – словно оттуда вот-вот грянет сметающий на своем пути даже горы шторм. Ей казалось, что само небо трясется. Раз за разом ей снились картины разрушения мира, после которых наследница Кэйвенов просыпалась с криком и в холодном поту, будя и заставляя спросонья хвататься за оружие Эдварда.

Сотню лет сила Ретвальдов была забыта – но теперь проснулась вновь, и что-то подсказывало эринландской волшебнице, что случившееся в битве на Горелых Холмах – это только начало. Кэран старалась пронзить, осмотреть Тимлейнский дворец своим особенным, магическим взором – но замок окружали тени, и нечто пугающее таилось среди этих теней.

Сотню лет назад странный человек по имени Бердарет Ретвальд явился в Иберлен из неведомых людям земель. Он сказал, что низвергнет Тарагонскую империю, грозившую поработить весь тогдашний цивилизованный мир – но взамен потребовал себе Серебряный Престол дома Карданов. На Борветонских полях чернокнижник один выступил против легиона южан – и сокрушил этот легион. Кэран едва представляла, какой силой нужно было обладать для подобного. Один маг мог справиться в бою с десятком вооруженных человек или даже с несколькими десятками – но чтобы испепелить в пламени сотни и обратить в паническое бегство тысячи, нужно было обладать немалым могуществом. Став королем Запада, Бердарет-Колдун больше не прибегал к своему могуществу, и не передал никаких знаний потомкам. Теперь эти знания вновь, сами собой пробудились у его отдаленного наследника – и кто мог доподлинно сказать, какую власть они ему принесут?

Кэран сама была воспитана в глуши и изгнании, восприняв от матери все сохраненные многими поколениями предков колдовские умения Древних. Она считала себя одним из последних прошедших настоящее обучение чародеев на этой земле – и не могла не приехать в Иберлен, узнав, что здешний государь тоже приобщился к забытым искусствам. Вот только некое чутье подсказывало супруге Эдварда Фэринтайна, что Гайвен Ретвальд – нечто большее, чем просто еще один волшебник, стремящийся возродить колдовское искусство в давно отрекшемся от него мире.

Было в Гайвене нечто еще – нечто пугающее и непонятное. Когда Кэран видела те странные сны, молодой Ретвальд иногда являлся ей в них, еще прежде, чем сегодня она увидела его наяву – и в этих снах у него было два лица и две тени. Второе лицо никак не получалось рассмотреть. Вторая тень была чернее самой чернейшей тьмы.

Тот путь, каким пришла к магии сама Кэран, не оказался простым. Мать научила ее не только колдовству – но также гордыне, высокомерию, ненависти к ненаделенным чародейским даром обычным смертным. В юности наследница Кэйвенов считала, что ее долг – подчинить своей воле Срединные Земли, воспользовавшись для этого оставшимися от Древних реликвиями, что хранились в Таэрвернском замке. Молодая колдунья сначала сделала своим союзником одного из эринландских принцев, Гилмора Фэринтайна, а потом и вовсе принесла его в жертву в ритуале магии крови, надеясь обрести так искомую Силу, что могла высвободиться в час смерти наследника великого дома фэйри. Однако все оказалось тщетно, и Сила не отозвалась. Даже ее познаний не хватило, чтоб овладеть оставшимся от предков могуществом. Отчаявшись, Кэран готова была прибегнуть к любой черной магии, и все равно потерпела поражение. Брат убитого ею Гилмора, Эдвард Фэринтайн, оказался достаточно великодушен – и вместо плахи привел юную волшебницу под венец. Он сказал, последним на свете чародеям лучше объединиться и вместе работать над общим делом, нежели заниматься бессмысленной враждой. Фэринтайны и Кэйвены были одними из немногих потомков основателей прежнего Конклава чародеев, что пережили Войну Пламени.