Король северного ветра - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 29

– Фэринтайн желает побеседовать с вами о магии, если верно то, что мы подслушали, стоя под дверью, – заметил Джайлс в коридоре. – Вы маг, и он, кажется, тоже. Почему вы не хотите переговорить с ним на свои магические темы? Вдруг это окажется вам чем-то полезно.

«Потому что магия уже прямо сейчас пытается меня уничтожить, и если я начну говорить о ней со свалившимся с востока колдуном, то скоро потеряю всякое самообладание – а там, глядишь, окончательно свихнусь». Гайвен мог лишь надеяться, что к завтрашнему дню ему станет легче, и можно будет вызвать эринландских чародеев к себе, для столь необходимой им беседы. В противном случае он просто рехнется.

– Я непременно обсужу с Фэринтайном все интересующие его вопросы, но не прямо сейчас. Всем разговорам полагается свое время. Джайлс, проводите меня в библиотеку, я хочу посидеть пару часов над книгами.

«Что ты в этих книгах вознамерился найти? – спросила его тьма едва ли не с сочувствием. – Все книги, что могли предоставить тебе нужные знания, обратились пеплом, когда пал Конклав. Продержись и впрямь еще хотя бы день. Поговори с этим колдуном лордом Эдвардом, если хочешь. Он такой же самоучка, как и все здесь, и многого не подскажет. Я попробую открыть ворота в пространстве, между моим замком и твоим, но на это уйдет время. Сейчас это не так просто мне сделать, как в былые дни. Но когда я приду, я смогу тебе помочь».

«Спасибо, – Гайвен испытал нечто, похожее на благодарность. – Как мне тебя называть?»

Его незримый собеседник усмехнулся.

«Опуская все несущественные степени родства – зови меня просто дед».

Порой наступают дни, когда решается судьба – то ли твоя собственная, то ли всех, кто тебя окружает. Бывают дни, когда приходится действовать – и от действий твоих зависит все, абсолютно все, что случится после. Такие дни выпадают нечасто, горящей кометой пронзают серое марево пустых, бессмысленных лет – но когда они приходят, нужно не отступать и совершить все, что попросит судьба. Такой день, знала Айна Айтверн, настал и сегодня – и ей следовало не оплошать.

Одна-единственная мысль неотступно билась в висках.

«Я предаю брата. Предаю короля. Предаю Иберлен». Не такой судьбы для себя она ждала. Не такие поступки совершать мечтала – но судьба пришла и схватила ее за горло, как схватывала прежде всех мужчин и женщин дома Айтвернов на переломе эпох. Айтверны всегда решали, каким быть Иберлену и куда идти – решат они и сейчас. Много раз Драконьи Владыки могли предъявить права на Серебряный Трон, и не делали этого. Может быть, теперь такое время наконец настало? Ведь основавших эту страну Карданов действительно больше нет.

«Когда все это только начиналось, я призывала Артура оставить Гайвена и отдать трон Гледерику. Либо занять его самому. Сделать это, чтобы закончить войну. Война закончена – но сегодня я начинаю ее снова. Будь отец жив, он бы проклял меня – но я прокляла его раньше».

Айне было тревожно и страшно – но тревожно и страшно ей было все последние четыре с лишним месяца, каждый практически день, и потому девушка немного привыкла и даже как-то приспособилась. Страх невозможно любить, но его порой можно перестать замечать. Важным было не показать волнения солдатам и слугам. Она не знала, до какой степени может положиться на них, не приставлены ли в особняк шпионы – неважно, чьи именно.

Лорд Рейсворт, напротив, не проявлял отныне и тени сомнений. Вел себя уверенно, рассуждал об успехе спланированного им переворота, как о деле решенном. Айна, накануне опять приглашенная к нему домой, сидела напротив, смотрела на родича и молчала. В этот раз она почти не пила – вкус вина вдруг сделался ей противен. К еде не притрагивалась тоже. Иногда отворачивала голову, глядела в огонь.

– Ты сомневаешься, – сказал дядя мягко, касаясь пальцами ее щеки. Жест этот, непрошено ласковый, едва не заставил девушку отдернуться. С ней давно уже никто не был добр – но от этой доброты так и хотелось бежать без оглядки. Любая доброта казалась сейчас Айне омерзительно лживой.

– Я сомневалась с самого начала. И все же, я участвую в этом.

– Клянусь нашим родом, тебе не придется об этом жалеть, дорогая.

Айна подняла голову.

– Я помню, – сказала она, – как вы сидели с Артуром на берегу моря. В то лето вы не отлучались из Малериона ни на день. Каждый вечер, выслушав бейлифов и разослав письма в графства, вы приходили с ним под тень Драконьей Скалы и садились на камнях у песка. Рассказывали ему истории, он слушал во все глаза. Я тоже порой приходила, садилась рядом. Вы не замечали меня, только его. Ерошили ему волосы, хлопали по плечу. Он все просил «дядя Роальд, дядя Роальд, расскажите еще сказку». Это вы набили Артуру голову этим рыцарским вздором. Отец никогда не был с ним рядом, только вы. Вы и виноваты. Вы не любите Лейвиса, вы хотели воспитать из Артура такого сына, которого вам не хватало. Воспитали. Довольны?

Граф Рейсворт не ответил. Только край его щеки неожиданно дернулся.

– Если завтра что-то пойдет не по плану и Артур умрет, – продолжила Айна с ненавистью, – вы будете убийцей собственного сына. Последний рыцарь из дома Драконов падет по вашей вине. Рыцари ведь не бросают своих королей.

– Как только я терплю тебя, – прорычал Роальд сквозь стиснутые зубы. Это было едва ли не первое проявление чувств, выказанное им за все последние дни. Что ж, для меня это маленькая победа, отметила Айна. – Тебе доставляет удовольствие задирать меня раз за разом? – продолжал граф почти с яростью. – Ждешь, пока я подниму на тебя руку в гневе? Не дождешься, дорогая племянница. Или ты думаешь, мне так легко и нравится это? Вы с твоим братом такие одинаковые. Вы только умеете, как осуждать других с высоты собственной непогрешимости. Раймонда, меня. Все вокруг виноваты, только вы с Артуром знаете, как поступать правильно. Подавитесь своей правильностью, миледи. Я буду делать, что должен.

Айна откинулась на спинку кресла:

– Делайте. Все равно нас всех проклянут.

Ночью Айне снились странные вещи. Казалось, она бредет бесконечными коридорами – серое дерево, пыльный воздух, старый паркет. Коридоры эти петляли, раздваивались и вновь сходились. Винтовыми лестницами она поднималась в башню, где воздух был холоднее льда, а серебро декора потемнело от вечности. Почему-то девушка знала, прежде в этой башне обитали ангелы. Выходя на открытую ветрам галерею, Айна глядела в небо – и в небе этом горела тысяча лун. Алые и зеленые, золотые и белые, эти луны густо усеивали бесконечный простор.

– Твоя кровь кричит, – раздался за спиной девушки голос. – Откройся ей. Разреши ей гореть. Пусть кровь станет огнем – иначе она станет ядом.

Айна обернулась – и увидела незнакомого мужчину, с лицом белее мрамора, с наголо выбритым длинным черепом. Странного вида светлая одежда была на нем – облегающая, непривычного вида. За спиной его простирались крылья бесплотного света – иллюзорные, но вместе с тем почти зримые.

– Кто вы? – спросила она.

– А кто ты? – вернул ей вопрос мужчина. У его глаз был вертикальный зрачок.

– Наследница лорда Раймонда. Наследница Дома Драконов, – с этими словами Айну наполнила решимость.

– Погибель лорда Раймонда, – поправил ее мужчина мягко. – Погибель Дома Драконов, – огненные росчерки за его спиной пронзили диковинные небеса. Вокруг башни на многие мили вокруг простиралась бескрайняя пустота – не видно земли, и если перегнуться через край балюстрады, увидишь внизу такое же море далеких светил.

– Что вы говорите такое? Мой отец пал от руки заговорщиков и изменников. Принял гибель в бою, когда меня не было рядом.

– Твой отец, – мужчина подошел к Айне вплотную, и воздух замерзал при его приближении, – пал, когда ты пожелала ему пасть. Тобой двигал гнев, но слова остались словами, и они были произнесены. Или мне напомнить тебе? – Голос, что донесся следом из его уст, был голосом самой Айны Айтверн. – «Я проклинаю вас, будьте вы прокляты, отсюда и навечно! Получайте то, на что бросили меня, пейте собственный яд! Я не желаю, чтобы вы жили на свете! Я хочу, чтобы вы умерли! Я хочу, чтобы вы попали в ту же беду, в которую попала я – и не выбрались из нее! Чтобы никто не пришел за вами и не спас вас, чтобы никто не протянул вам руку! Именем всех сил, что есть в этом мире, я налагаю на вас проклятие, пусть оно вцепится в вас и не отпускает, пусть оно сожрет вашу плоть, и ваши кости, и ваше сердце тоже сожрет, если только оно у вас есть, сердце!» Так ты сказала, верно?