Король северного ветра - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 49

– Это увлекательно слушать. Однако полагаю, сейчас мне стоит прервать вас и осведомиться, как вас зовут. Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего, хоть вы и называете себя моим родственником.

Сид взял с тарелки еще одно яблоко – и перебросил Гайвену. Юноша без труда поймал.

– Хорошая реакция, – отметил эльф. – Думаю, ты хорошо фехтуешь. Некоторые вещи у нас в крови, и от них не сбежать. Мое имя тебе известно. Я – Шэграл Крадхейк, тот, кто звался лордом Дома Метели. Я сын Трайгара Крадхейка и брат по матери Эйдана Айтверна. Я происхожу из второй линии Драконьих Владык – старшей на текущий момент. Я отец Бердарета Ретвальда, первого в твоем доме. Я твой прапрадед.

Повелитель Бурь. Темный Владыка. Бледный Государь.

Эти прозвища – и еще полсотни других. Предводитель темных фэйри, что обрушились на Иберлен в год его основания. Поклявшийся, если верить преданиям, на корню истребить человечество. Побежденный собственным братом в битве на холме Дрейведен и сгинувший в полуночной тьме тысячу лет назад. Из всех страшных сказок на свете эта была наихудшей. Теперь демон из этой сказки сидит напротив него и рассуждает о модных романах. И даже не похож на демона. С виду – такой же человек, как все.

Вот только ему, по собственным словам, больше двадцати столетий.

– Я не вижу свиты из ходячих мертвецов, – сказал Гайвен нарочито сухо, радуясь, что его голос не дрогнул. – Вы сидите не на троне из куска смерзшегося льда. Пьете тоже не из ледяного кубка, да и не кровь вы, кажется, пьете, – юноша кивнул на бутылку вина.

Шэграл Крадхейк криво усмехнулся и покачал головой:

– А где верные тебе демоны, Гайвен Ретвальд? Те твари из Бездны, которых ты призвал из преисподней? И которые разорвали на части Джейкоба Эрдера. Где тени неупокоенных душ, что толпой следуют за тобой по пятам? Я не похож на героя историй о себе. Но про тебя тоже сложили историю, и я вижу, она далека от действительности. Ты видишь старика, я вижу мальчишку. Так что давай забудем истории и поговорим как взрослые люди. Или нелюди. Или кем нас стоит назвать.

– Я был осведомлен, – заметил Гайвен осторожно, – что Повелитель Бурь происходит из дома Драконьих Владык. Это никогда не афишировалось, но тайной для знающих не являлось. Однако мне сложно поверить, что во мне течет его кровь. – Он чуть помедлил. – Ваша. Я не знаю, – признался юноша честно, – как мне реагировать на сказанное вами. Если это все – не дурная шутка.

Усмешка того, кто звался в Срединных Землях Темным Владыкой, сделалась шире.

– Это не дурная шутка.

– Хорошо. – Гайвен взял грушу. Он почувствовал легкий голод – каким-то отдаленным краем сознания. – Я постараюсь… – прикрыть на секунду глаза, выровнять дыхание, успокоить бешеное скакнувшее сердце, не думать ни о чем, – я постараюсь осмыслить сказанное вами.

– Ты хорошо держишься. Впрочем, я не ждал другого от своего наследника. Хочешь спросить меня о чем-нибудь? Задавай мне любые вопросы, я отвечу. Ты мой гость и родич, и я постараюсь удовлетворить твое любопытство.

– Расскажите мне все, если вас не затруднит.

– Все – это слишком много. Или ты пожелаешь, чтоб я рассказал тебе всю историю этого мира? По крайней мере ту ее часть, к которой имела отношение наша семья? – сид говорил слегка издевательски. Что-то непонятное сквозило в его глазах. И взгляд его был таков, что верилось – этому человеку… этому существу действительно больше двух тысяч лет от роду.

Юноша слегка поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Внезапно он ощутил умиротворение. Сказанное его собеседником должно было пугать или восприниматься как глупый розыгрыш – но не пугало и не воспринималось. Каким-то шестым чутьем Гайвен понимал, что этот человек или вернее нелюдь с фамильными чертами дома Ретвальдов, такой до странности обходительный и любезный, говорит ему правду. И эта правда удивительным образом вселяла ему некое спокойствие. «Все вокруг считают меня нечистью, демонским отродьем. Половина Иберлена ненавидит, половина – боится, и обе половины пытаются скинуть с трона. Если я в самом деле нечисть и демонское отродье, может так даже лучше? Если этот учтивый джентльмен, с его манерами опытного царедворца и глазами тысячелетней твари, мой родич, возможно, я попал действительно в место, где должен быть?»

Даже если нет, его стоит послушать. Вряд ли кому-то еще выпадал такой разговор.

– Расскажите, – попросил Гайвен, – расскажите, почему вы воевали против людей.

Шэграл Крадхейк еще раз хрустнул шеей – теперь уже склонив голову к правому плечу.

– Расскажу, – он слегка помедлил. – Некоторые вещи будут тебе знакомы. Я знаю, ты неплохо для этой эпохи образован. Но лучше не упустить ничего. Это будет долгий рассказ.

– Я никуда не спешу, сударь.

– Хорошо. Нам придется обратиться к очень древней истории. Были времена… ты наверно знаешь… когда люди и дети Дану жили на одной земле. Это очень древняя страна, твоя родина. Она видела многих завоевателей, подчинялась многим династиям. Сейчас вы зовете ее Иберлен – но прежде у нее было много имен. Мой собственный дед помнил времена, когда твоя родина была, как и ныне, частью материка. Затем море вышло из берегов, когда великие льды на севере таяли, и отделило ее от нынешнего Лумея проливом, расколов на несколько больших островов. Это было в годы юности моего деда, больше восьми тысяч лет назад. В те дни здесь жил народ, называвший себя пиктами. Они разрисовывали лица краской, на варварский манер, и возводили менгиры. Делали круги из стоячих камней, где поклонялись богам, которых уже и мне не вспомнить. Мы строили свои города рядом с их деревнями, и учили их основам ремесел. Мы были здесь раньше, но врагов в них не видели.

Через пролив переправились гаэлы – первые из предков твоего народа. Это был народ поэтов и воинов. Они шли в битву на боевых колесницах, без страха разили мечами из бронзы. Нам они поклонялись, как богам. Их вожди правили в Корнуолле и Кенте, и до самых Каскадных гор. Они слагали песни и строили города. Мы научили их ковать хорошие мечи и наконечники стрел – уже из холодного железа. Они воевали между собой, но мы не видели в этом дурного. Те войны еще не были опасны. В них оставалось место доблести и чести.

Новый век принес новых завоевателей, которые сокрушили разрозненные гаэльские герцогства. Римляне напомнили бы тебе тарагонцев. Грубее, примитивнее, проще – но они тоже создавали империю. Они колесовали и вешали, распинали пленных на крестах и уводили в рабство. С ними пришла вера в Создателя, что ходил по земле Иудеи в образе человека и творил чудеса – и случилось это почти пять тысяч лет назад, когда ребенком был мой отец.

Летели века. Одни народы сменялись другими. Тебе ничего не скажут имена саксов, датчан, норманнов. Их нет в вашей истории, но они остались в вашей крови. Отголоски их мелодий порой скользят в ваших песнях. Каждый век королевства возносились и падали. В пятом веке после прихода Создателя в Винчестере, что неподалеку от современного Элвингарда, властвовал король Артур – первый Артур, что основал идеалы рыцарства, а его сестра, чародейка Моргана, плела против него козни. Эту страну стали звать Британией, а потом и Англией. Она даже успела побыть империей, два столетия или три – и тогда ее стяг развевался во многих чужих краях.

Но все империи людей мимолетны.

Людей становилось все больше, и мы уходили в тень. Прятались в холмы, становились байкой менестреля. Люди почти перестали в нас верить. Нас рождалось все меньше, а их – больше. К двадцать первому столетию от прихода Создателя на Земле жило уже семь миллиардов людей, а к двадцать второму – пятнадцать. Люди придумали одну вещь, называемую наукой, и еще одну, называемую технологией. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Я понимаю. Я слышал о машинах Древних.

– Слышал, – улыбка Повелителя Бурь вдруг сделалась грустной, – но не видел. Если не считать этого, – он коснулся пальцем лампы. – Многие из тех вещей приносили немалую пользу. Мы, в этом королевстве, пользуемся ими и поныне. Тогда нам пришлось учиться у человеческой расы, и это оказалось нам впрок. Но люди изобретали не только осветительные приборы и новые лекарства. Они создавали оружие. Их войны больше не велись при помощи мечей и стрел. Сначала появился пистолет, уже известного тебе типа. Затем он сделался многозарядным. Затем их пушки стали способны выпускать множество снарядов одновременно, и на многие мили. – Он сделал короткую паузу, помолчал, затем продолжил. – Первая из больших войн, случившаяся еще прежде Великой Тьмы, была хуже всех предыдущих войн мира – и хуже всех последующих, кроме одной. Вы уже не помните ее. В ту пору применялось оружие, называвшееся ядерным, а также были выпущены на волю искусственно созданные болезни. Война длилась несколько десятков лет, и к ее концу на планете от пятнадцати миллиардов жителей осталось едва ли три. Государства уничтожались, правительства теряли власть, многие народы оказались истреблены.