Зверь (СИ) - Верт Александр - Страница 14

«Снова» − подумал устало Эеншард, не догадываясь, каким был новый подарок.

− Мне нравится твоя смелость, − произнес, наконец, Дешар. – И мужество твое достойно уважения.

«Уважения?», − от этого слова из уст отца у Эеншарда по спине прошли мурашки. Это было слишком внезапно, слишком подозрительно, чтобы все внутри не напряглось, не натянулось в единую струну и не замерло.

Он невольно посмотрел на старшего брата. Взгляд Эймара не изменился. Он все еще смотрел свысока, пряча усмешку в черной бороде. Его явно не смущали добрые слова отца, словно того и хотел сам Эймар.

− Я хочу наградить тебя за падение Крифра, − заявил король, заставляя Эеншарда уже не дышать от нервного напряжения.

Глядя на отца, Эеншард старался понять, почему король так противно улыбается, произнося эту банальную уже фразу, и не понимал.

Оекар отступил, подталкивая вперед девчонку тут же стягивая с нее белое полотно.

Перед Эеншардом стояла совсем юная девушка. Облаченная в полупрозрачное белое платье, она робко соединила свои ладошки, прикрывая хоть частично низ живота, но ее пышную грудь с торчащими от волнения сосками сложно было не заметить, как и тонкую фигурку.

Только по личику было ясно, что это смуглое чудо с двумя длинными толстыми косами совсем еще робкое создание. Девочка, а Эеншард не мог смотреть на нее как на женщину, опускала глаза и сжимала пухлые губки, кривя их.

Третий принц протянул ей руку. Тем самым он принимал ее, вернее, принимал предложение ее отца − взять эту девочку в свой гарем, теперь же она должна была принять его руку, и тем самым покориться. По закону, она могла ему отказать, но в реальности выбора у нее не было так же, как у самого Эенщарда.

Взглянув на своего нового Господина влажными темными глазками, девушка несмело положила свою маленькую нежную руку на грубую ладонь мужчины и тут же скользнула к нему, прильнула и, сжимая большой палец на ладони Эеншарда, уткнулась носом в его грудь.

По телу малышки ходила дрожь, но Эеншард не пытался ее утешить, просто позволяя ей застыть так, как она сочла необходимым. С ней он разберется после.

− Благодарю, отец, это прекрасный подарок, − сказал он холодно, затем посмотрел на Оэкара Шада и произнес: − И вам спасибо за красивую дочь.

− Я рад, что она тебе нравится, − посмеиваясь, заговорил Дешар, - ибо я желаю увидеть твоих наследников именно от этой женщины. Род Шад издавна славился добрыми воинами и крепкими женщинами, способными произвести на свет достойное потомство, а такому герою, как ты, просто нельзя не оставить стране своих наследников.

Дешар улыбался. Эеншард, сжав зубы, постарался не оскалиться, бросая взгляд на старшего брата. Эймар показательно посмотрел в сторону, будто не имел к происходящему ни малейшего отношения.

− Надеюсь, ты понял мою волю? – спросил Дешар.

Мысленно ругаясь Эеншард коротко ответил:

− Да.

− Тогда я желаю видеть ребенка не позже, чем через год!

Заявив это, Король махнул рукой, давая понять третьему принцу, что ему стоит убраться как можно скорее, если он не хочет проблем. Этот жест, был Эеншарду хорошо знаком. Он поклонился королю, подождал, пока его новая наложница тоже склонит голову перед правителем, кивнет отцу, и вышел, позволяя ей испуганно сжимать один лишь палец на его большой руке.

− Зовут тебя как? – глухо спросил Эеншард, когда они оказались в коридоре.

Он не смотрел на девушку, быстро шагая вперед. Малышка же, семеня за ним, едва успевала, но крепко держала его, глядя на спину мужчины с явным волнением.

− Дерб, − ответила она тихим нежным голосом.

− Эту ночь ты проведешь со мной.

− Да, господин, − взволнованно отвечала девушка.

Эеншард же проклинал брата и абсурдную логику отца, который то желает ему смерти, то мечтает увидеть его потомство.

Когда Эеншард говорил Ленкаре, что не хочет детей, он не лукавил. Пользуясь негласным правилом, он с самого двадцатилетия не появлялся на совете Эштара, тем самым говоря своим братьям, что в борьбу за трон он вступать не собирается, но когда его брат станет королем, Эеншард, как минимум, должен будет лишиться имени и навсегда перестать быть частью королевской семьи. Не испытывая особой любви к отцовскому роду, Эеншард счел бы подобный исход идеальным. Только сохранить ему жизнь - это одно, а жизнь его детей, особенно сыновей, − совершенно другое. Когда Дешар пришел к власти, он убил всех братьев, а их детей всех: и мальчиков, и девочек − продал работорговцем. Страшно подумать, но где-то там, за Белым морем, среди рабов, быть может, еще жили родные королей рода Клен Дерва.

«Какие могут быть дети, если я даже свою жизнь защитить не могу», − решил Эеншард еще в юности, когда его первая наложница вдруг попросила ребенка.

«Глупая женщина», − решил он тогда и больше не звал ее в свои покои.

Он брал своих женщин в зад, по-эштарски, как говорили иногда, грубо, но зато надежно защищая себя от ненужной беременности.

Эштарские женщины обычно благосклонно принимали его, в конце концов, для Эштара такой способ контрацепции был исторической нормой. Женщины захваченных городов сначала плакали, а потом принимали его ничуть не хуже эштарок.

Теперь же его лишили права выбора, назвав и женщину и срок.

Эеншард понимал, что для отца это просто забава. Едва ли он сможет поиздеваться над своими неугодными внуками, зато его наследник получал идеальный рычаг давления на младшего брата. По всему выходило, что Эймар дал шанс Эеншарду выжить только потому что собирался его использовать, а чтобы невидимая цепь окрепла, добавил еще и ребенка.

Сказать «нет» и умереть? Он уже бросил однажды Артаса, теперь же бросить Эрта и остальных просто не мог. Едва ли даже Эмартану исполнится двадцать к моменту коронации, что уж говорить о младших, не имевших даже шанса на борьбу. Эймар не станет сохранять жизнь тем, кто не будет ему полезен. Выходило, что спасти младших братьев Эеншард мог, лишь забрав их в ученики и пообещав сделать из них настоящих бойцов, но как же это злило Эеншарда!

Отправив Дерб в гарем, к другим женщинам, он не знал, как поступить, а в голове, как назло, всплывали только синие глаза северной принцессы, и «прощай» сказанное Шардаром.

Еще не остыл пепел одной войны, а третий принц уже мечтал о другой, не потому что ему нравилось воевать, захватывать и убивать, а потому что там он всегда знал, что делает, и понимал, что происходит, а здесь ничего, кроме гнетущего бессилия, просто не могло существовать.

Открывая бутылку рома в полном одиночестве, Эеншард думал о возможности побега, с ужасом понимая, что со своей чисто эштарской рожей не сможет скрыться даже на краю света. Даже если он каким-то чудом умудрится найти себе работу в другой стране, а лучше на другом континенте, он не сможет позаботиться о троих мальчишках.

И почему-то к этим мыслям все равно примешивалась Ленкара, которая выходила замуж за другого. Если бы ее отец дал ему хотя бы шанс, хотя бы долю шанса, Эеншард сделал бы все, чтобы стать лучшим мужем Авелонской королевы, а главное − покинул бы Родину, забрав с собой младших, но, по доброй воле, эштарцам давно перестали открывать дверь.

Эштарскому принцу оставалось только пить, чтобы в темноте ночи не думать о невидимых цепях на собственной шее. Он должен был выжить, чтобы защитить хоть кого-то из своих братьев.

Дерб Шад лукаво улыбалась, расчесывая длинные волосы. Она волновалась до легкой дрожи в коленках, но в то же время она была счастлива. Когда-то давно, совсем маленькой девочкой она увидела принца Эеншарда. Он въехал в город со знаменем в руках и, пришпорив коня, промчался по главной улице Эшхарата. Увидев его мельком, девочка долго не могла забыть черные неистовые глаза и огромные руки. После она много раз украдкой смотрела на принца, а вчера, переодевшись мальчиком, пробралась в храм, с дрожью в руках. Перетянутая грудь болела, трудно было дышать, но она, чуть не плача, не отводила глаз от схватки принца со львами, а сегодня она не верила своему счастью.