Обретённая память (ЛП) - Ллевеллин Дэвид - Страница 8

Ответ пришёл с голосом, донёсшимся из-за ближайшей двери.

— О, ты проснулся. Ты свалился с дивана, или что?

Он сел и на самом деле ощутил пульсацию в голове; тупая невыносимая боль, которая начиналась в висках и достигала своего пика где-то за его глазами. Медик в нём читал ему лекцию о обезвоживающем эффекте алкоголя, о том, как алкоголь высасывает жидкость из мозга, заставляя его уменьшаться, натягивая микроскопические волокна, соединяющие его с черепом и тем самым вызывая головную боль. Человек в нём просто занимался искусством страдания.

В дверях стояла девушка-гот в пижаме. Пижама, впрочем, ничуть не была готичной; она была розовой с изображениями «Hello Kitty». Готом эта девушка была только начиная от шеи и выше, судя по копне чёрных волос и слегка расплывшейся после предыдущей ночи туши для ресниц.

Его сердце упало. Неужели они?..

— Где я? — спросил он.

— В нашей комнате, дурачок, — хихикая, ответила готесса.

— А… где твоя комната? — поинтересовался Оуэн.

— В нашем доме. В Катайс, — сказала девушка-гот. — Возле университета.

Оуэн выпрямился и, опираясь на ослабевшие руки, вскарабкался на диван. Он положил голову на руки испустил долгий, мучительный стон.

— Похмелье? — спросила готесса.

— Есть немного, — ответил Оуэн. — Что произошло прошлой ночью?

Готесса снова засмеялась.

— Ты не помнишь?

Оуэн покачал головой. Даже это причиняло ему боль.

— Твой друг, который живёт наверху, — сказала она. — С моей соседкой по дому, Кирсти. Странно, что они дали тебе заснуть. Они немного, хм, шумели. Наверно, ты потерял сознание или вроде того.

Его друг? О, это было правдой. Теперь он начал кое-что припоминать; какие-то осколки воспоминаний. Ллойд был наверху. С Кирсти, кем бы эта Кирсти ни была.

Оуэн посмотрел на девушку-гота, вздрогнув от того, какой вопрос ему предстояло задать.

— И я сделал что-то… я имею в виду…

Готесса приподняла бровь и покачала головой.

— Ты полностью одет, — сказала она. — Или ты не заметил?

Он посмотрел на себя и понял, что на нём и в самом деле вся та же одежда, в которую он был одет вечером накануне. Он с потрясением заметил похожую на кровь полосу соуса чили на своей рубашке. По крайней мере, разуться он не забыл.

— И… у тебя есть девушка, — с милой улыбкой добавила девушка-гот. — Фактически, ты всё время только о ней и говорил. Хочешь кофе?

Оуэн покачал головой. Снова нахлынула та пульсирующая боль, а ещё — внезапный, жестокий приступ тошноты.

— Хм…

Работа. Это слово фейерверком вспыхнуло у него в голове, как будто оно было неоновым, как вывеска, или вырезанным на камне чертовски большими буквами. Работа.

— На самом деле… наверно, мне пора идти. У меня работа.

— Работа? Когда?

Он посмотрел на часы. Было ровно девять. А его смена начиналась в пол-одиннадцатого.

— Через полтора часа, — тихо сказал он. — Где я?

Готесса засмеялась.

— В Катайс. Я только что тебе говорила.

Оуэн вздохнул. Катайс. Совсем недалеко от центра города. Могло быть и хуже. Он мог бы оказаться в Суонси. Он по-прежнему пытался восстановить по частям события последних нескольких часов ночи. Он был в «Кросс Инн», и в какой-то момент, после двух или трёх пинт, желание взять еду навынос и видео напрокат оставило его, и они вызвали такси и поехали в город. В этот момент всё начало становиться несколько туманным.

Но Катайс находился не слишком далеко. Это было дальше от больницы, чем его квартира и, если помыслить логически, поехать сначала домой больше не было вариантом, что означало, что ему предстояло идти на работу в той же одежде, что и вчера, но это не было концом света.

— Я могу воспользоваться твоим душем? — спросил он.

Девушка-гот кивнула.

— Наверху, первая дверь справа. Полотенца в шкафчике на стене.

Оуэн со стоном поднялся с дивана и на цыпочках вышел из комнаты, молча кивнув девушке-готу в знак благодарности перед тем, как начать взбираться по лестнице.

Он вспомнил всё остальное, стоя под горячими струями воды в душе. Они болтались по крутейшим барам Кардиффа, пока не очутились в ночном клубе «Метро». Оуэн и его коллеги-врачи выглядели здесь немного неуместно в своих рубашках от Бена Шермана[14] и туфлях, в то время как вокруг них подростки с торчащими в разные стороны разноцветными волосами и пирсингом, в большинстве своём с головы до ног одетые в чёрное, отрывались под «System Of A Down» и «Green Day».

Ллойд начал беседовать с другой девушкой-готом, с той, которую, как решил Оуэн, звали Кирсти, а потом познакомил его с подругой Кирсти — девушкой, которая теперь сидела внизу в пижаме с «Hello Kitty». Оуэн не вполне понимал, что за игру затеял Ллойд; возможно, он планировал какую-то оргию — с Ллойдом никогда ни в чём нельзя было быть уверенным.

Независимо от того, во что играл Ллойд, он убедил Оуэна поехать вместе с ними в Катайс. По пути они остановились и купили шашлык. Оуэн попытался съесть его, сидя на заднем сиденье в такси, но водитель заорал на него, что в машине запрещается есть и пить. Именно в этот момент Оуэн закапал рубашку соусом чили. То, что было дальше, он помнил довольно смутно — пьяный разговор на диване; девушка-гот, скручивающая косяк с марихуаной, а потом — пустота. Он довольно быстро потерял сознание.

Выйдя из ванной, Оуэн постучал в дверь, украшенную яркой разноцветной деревянной табличкой с надписью «КОМНАТА КИРСТИ» и сказал:

— Ллойд… это Оуэн. Выходи, приятель. Нам нужно на работу.

Из комнаты донёсся стон и хихиканье; стон Ллойда, хихиканье — Кирсти.

— Только не мне, приятель, — отозвался Ллойд. — У меня выходной.

«Чертовски похоже на него, — подумал Оуэн. — Он тащит меня в город, заставляет напиться, а потом берёт выходной. Чертовски типично».

— Тебе в самом деле нужно идти на работу? — спросила готесса в пижаме, когда он вернулся в комнату, чтобы обуться.

— Ага, вроде того, — ответил Оуэн. — Я врач.

Спустя несколько минут он вышел на улицу, на очень яркий и очень холодный дневной свет. Ему нужно было поесть, но у него не было на это времени. Ещё ему нужно было понять, куда идти. Он не так уж долго жил в Кардиффе, и бóльшая часть города всё ещё была для него незнакома.

Вдобавок к географической дезориентации, он ощущал стыд, проходя мимо пенсионеров, толкающих тележки, и жителей пригородов, торопящихся на работу. Как будто все они точно знали, что он делал ночью, как будто они могли видеть его насквозь. А может быть, они просто чувствовали запах перегара, когда он проходил мимо. В любом случае, это было не слишком приятно.

Поездка в автобусе была испорчена кричащими детьми, в чём Оуэн совершенно не нуждался, потому что у него снова начала болеть голова. Конечно, он мог бы позвонить на работу и сказаться больным, но на самом деле это было не лучшим вариантом. Врачи не берут отгулов по болезни. У врачей, согласно неписаному закону, такая иммунная система, которая может победить любой вирус, и они определённо не страдают от похмелья.

Он добрался до отделения неотложной помощи в больнице почти через час после того, как ушёл из дома девушки. Его коллеги и так называемые друзья уже ждали его — либо с ухмылками, либо с недовольно поджатыми губами.

— Ц-ц-ц… где ты шлялся прошлой ночью, грязный гуляка?

— Чувствуешь себя немного потрёпанным?

— Что это у тебя на рубашке — соус от шашлыка?

— Думаю, доктору Харперу понадобится прилечь. Жаль, что нам он понадобится в пятой палате. Возьми кофе и надень пиджак. Не можешь же ты болтаться тут с видом, как у чёртова бродяги. Ты пойдёшь со мной.

Первым его пациентом оказался мальчик, которого сбила машина, когда он шёл в школу. Когда начальник Оуэна, доктор Баласубраманян (или просто доктор Бала) отодвинул занавеску, Оуэн почувствовал, как его сердце упало. Он мог смириться со всеми аспектами своей работы — с кровью, ранами, физиологическими жидкостями; но ему всегда было тяжело, когда пациентом оказывался ребёнок. К счастью, ему не приходилось много работать с ними, и все дети, которых он лечил, выздоравливали.