Битая грань (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 48

— Что я могу сказать, экспромт удался, и ты была великолепна, неподражаема! Мне завидовал там каждый, что такая талантливая и потрясающая женщина целиком и полностью моя! — жадно, горячо впился в ее губы, чуть прикусывая. Но быстро отстранился. — И, вообще, как по мне, то это тебе больше идет, да и по душе сильней, чем все эти расчеты и офисная работа, скажи? Сделаем тебя звездой сцены, а, котена? Будешь концерты давать, вечера всякие музыкальные…

Катя посмотрела на него растерянно, улыбнулась с каким-то нереальным удивлением, но что-то такое блестело в ее глазах…

— Ну кто начинает музыкальную карьеру в тридцать, любимый? — почти шепотом… возразила. Или все же спросила с неуверенностью? Ему казалось, что второе.

— А при чем тут твой возраст, малышка? — искренне удивился он. — Главное, что талант есть, это сегодня все оценили. Да и финансы для старта карьеры у нас в наличии. Так что, советую серьезно задуматься, я «за», — подмигнул он, так и усевшись с ней на руках на диван, уже серьезней взявшись за поцелуй, не оставив Кате никакой возможности спорить.

Она не могла уснуть всю ночь. Так много эмоций! Восторг, воодушевление, счастье… Какая-то неизбывающая любовь к Саше, которая словно выплескивалась из ее сердца, переполняла. А еще надежда и… страх.

Нет, не так, наверное. Не негативно.

Но с дрожью и каким-то трепетным ощущением в сердце…

Очень много всего смешалось внутри нее сейчас. Невыразимое количество впечатлений и событий. Невероятная и непривычная осень, столь многое изменившая в ее жизни, сменилась не менее необычной, насыщенной, почти волшебной, зимой. Даже погода строго соответствовала сезону, больше напоминая фильмы, чем реальную жизнь.

И Кате казалось, что она еще никогда так остро не ощущала приближение новогодних праздников и какого-то пряного аромата чуда, словно расплывающегося в воздухе. Разве что в глубоком детстве, лет в пять-семь, когда еще в Деда Мороза верила, не замечая, что под красной шубой казенные сапоги, а над ватной бородой поблескивают хитрецой глаза замполита из папиной военной части…

И вот в этом году воздух был пропитан такой же сказкой: постоянным запахом мандарин, которые регулярно привозил Саша; вкусным кофе, от аромата которого он сам и тащился больше нее; новым привкусом духов на шее, которые выбрала совершенно спонтанно и не могла перестать теперь наносить, буквально опьяняющих ее горьковатым ароматом свежей хвои… Или вот этой его идеей с ее выступлением, о которой Катерина до последнего ни слухом ни духом не знала! И когда Ксения привселюдно обратилась с просьбой исполнить любимую композицию Катерины, чтобы вечер оживить… Оторопела!.. Но ведь и тут угадал: не впала в ступор, быстро собралась, и да, удовольствие получила! Ей нравилось играть для Саши и видеть, как вспыхивают бешеной гордостью глаза любимого мужчины, когда остальные с восторгом восхищаются ее игрой…

Но был этот зимний воздух пропитан и еще кое-чем, еще почти неощутимым, но очень явным. Особенно последнюю неделю, кажется, о чем Катя даже думать осознанно пока боялась, нервно теребя то часы, то красную шелковую нить на руке. И сегодня ночью она ощущала «это» особенно остро.

Проворочалась до четырех утра с боку на бок, лишь изредка ненадолго отключаясь. Вот уж точно, счастье, что завтра не нужно на работу! Можно законно поваляться. И даже Саша не планировал никуда ехать, встреч никаких не было, хотели себе выходной устроить.

Не утерпела, тихонько поднялась и пошла в ванную, в уме говоря, что она совсем обезумела и занимается глупостями… И сама себя же не слушала.

Ольшевский проснулся внезапно. Странно. Так его только в молодости подкидывало среди ночи, когда угрозу какую-то ощущал. А сейчас с чего?.. Вроде без повода же. Да и не на стреме. Но и не по себе как-то. НЕ ХВАТАЕТ чего-то…

Оглянулся, пытаясь прислушаться в темноте. И вдруг понял, что Кати рядом нет.

— Котена? — тут же сел в кровати, глянул на телефон. Почти пять утра. Снова эти ее приступы бессонницы? — Катюша? Ты почему не спишь? — позвал, выходя в коридор.

Но ни на кухне, ни в гостиной света не было. А вот из треугольника приоткрытой двери в ванную, напротив спальни, лился мягкий свет бокового светильника.

— Малышка? У тебя все нормально? — постучал для виду и толкнул дверь.

Ну, открыто же, не хотела бы, чтоб заходил, закрылась бы толком. Да и чего он там не видел?

— Катя? Что случилось? — даже как-то занервничал вдруг Саша, увидев ее отражение в зеркале: огромные распахнутые глаза, закушенные губы и бледная до чертиков!

И уставилась на него как-то потерянно, словно испуганно…

— Тебе плохо, котена? — переполошился, честно. — Ты ж и не пила вроде ничего вчера. Что такое? — за секунду оказался рядом, уперевшись в столешницу руками по бокам от Кати, охватив ее собой. — Малышка, что с тобой?!

— Не знаю, — тихо прошептала Катя, так и глядя на него через зеркало.

— В смысле? — не понял Александр. — НЕ знаешь, плохо тебе или нет?

— Нет, не плохо… Я… просто, не знаю… — то ли хихикнула, то ли всхлипнула она, ткнув в него какой-то палочкой из пластика… Термометром, что ли?

— Что это? У тебя температура? — еще меньше понимая, глянул Ольшевский, не припоминая, чтобы у него в доме в принципе термометр был. Обхватил ее рукой, вторую протянув за этим чертовым градусником…

А Катя вдруг засмеялась в голос. Замотала головой, хватая воздух открытым ртом.

— Это не термометр, Саша, — попыталась выдохнуть, когда он еще больше нахмурился.

— А что? — уже и сам вроде поняв, поинтересовался спокойней Санек.

Отпустило немного. Точно не плохо, если так хохочет. Другой вопрос, с чего б это так веселиться в пять утра?

— Тест. На беременность… — вновь растерянное выражение в глазах и закушенные губы. Смеха, как и не бывало.

— И?.. — решил осторожно уточнить Санек, разом напрягшись. Вопрос острый и больной. Он помнил ее желание и глубокую депрессию, которую Катя в прошлом месяце от него скрыть пыталась.

Она ткнула опять ему эту палку под нос.

— Котена, это первый тест на беременность, который я вижу. Инструкцию мне читать долго. Просто скажи «да» или «дальше работать» нужно, — попытался снять напряг с нее, подмигнув в зеркало, хоть и взял штуковину, — потому как я завсегда рад, ты же в курсе и вообще не…

— Да… — выдохнула она, перебив.

И внезапно развернувшись, вся прижалась к его груди, спрятав лицо на плече. Вцепилась пальцами в руки Саши.

Он немного опешил. И не совсем понял.

«Да»… в том смысле «да», в котором она хотела? Или… Как спросить, когда у Кати такие перепады настроения?.. Уточнить не успел.

— Да!!! Саша! Да! — опять рассмеялась она, заливисто, громко, наплевав на очень раннее утро, кажись. — Правда, я пока не уверена все же, — опять задумалась, занервничала. — У меня еще и задержки не было, если честно, — затараторила вдруг Катя, словно за секунду все пыталась объяснить ему. Еще сильнее вцепилась пальцами в предплечья Ольшевского, оставляя ногтями следы и не замечая. Да и ему не до того стало. — Только завтра должно было все начаться по циклу… Но у меня такие странные ощущения: и запахи по другому воспринимаются, и я сама себя так непривычно чувствую, как никогда. И грудь такая чувствительная стала, не дотронуться… — покраснела ни с того ни с сего Катя.

Да, последнее он тоже заметил.

— О-о-кей, — выдохнул Саша, стараясь быстро привести мысли в порядок и разобраться во всем. Глупо, но отчего-то мозги в осадок выпали, будто не на это рассчитывали. И ее ступор понял, ага. — Тогда, если все, зашибись, как круто и вышло, почему ты такая испуганная, малышка? — обхватил ее щеки ладонями и заставил на него посмотреть.

Она вновь хихикнула. С некоторыми нотками истерики, если бы кто-то захотел у него спросить.

— Не знаю… Кажется, я просто не верила до конца, что это действительно когда-то случится. И… Я в шоке, — улыбаясь во весь рот, призналась Катя, глядя на него действительно ошарашенным взглядом. — Не знаю, что теперь делать…