Смерть за плечами - Данилов Сергей - Страница 29

• Предыдущая
• 29/75
• Следующая

Я временно перестал ненавидеть весь свет, раздумал идти куда глаза глядят и пусть меня съедят лесные звери и болотные твари, а решил послать свою уязвленную гордость куда подальше, вернуться в гостиницу и предаваться унынию там. Тем более что в волшебной сумке у Энди хранились еще три куска пергамента. Теперь вместе с этим, четвертым, можно было точно определить местонахождение Затерянного города. То, что север на карте оказался вовсе не там, где должен быть по моим представлениям, а демоны знают где, позволило мне наконец сопоставить все ее части с огромной картой, висевшей на стене Закатной башни, и прийти к выводу, что путь до Затерянного города, вернее, из него вел в Сумеречную долину. Вот почему Роксанд искал карту у темных эльфов! То, что по крайней мере еще двух частей недоставало, меня не смущало, — на месте разберусь!

Купцы грузили свои товары в повозки. А может, не только свои. Толстый хозяин гостиницы суетился вокруг и заливался, как гигантских размеров соловей. Кажется, он клялся купцам, что все разбойники убиты и что, если эти почтенные торговцы соизволят остановиться в его заведении на обратном пути, их ждет наилучший прием и отличный стол.

Увидев меня, он расплылся в сладчайшей улыбке и медовым голосом пропел:

— Ваше высочество, ваши друзья великие колдуны приказали мне, недостойному, как только вы появитесь, проводить вас в зал, где они соизволят обедать, если вам будет угодно… — Говорил он долго и запутанно, но общий смысл был ясен — сейчас меня накормят.

С тех пор как я ел в последний раз, произошло столько событий и было убито столько народу, что я даже вспомнить не мог, когда же все-таки ел. Никакая скорбь уже не могла заглушить зверский голод. И, будто сговорившись с ним, начали немилосердно донимать полученные в схватке с разбойниками раны, а ноги так и норовили подкоситься от усталости. Так что я без возражений поплелся за трактирщиком в его обшарпанную забегаловку и даже пообещал заплатить вдвое больше, если он раздобудет для меня приличного вина.

В зале гостиницы было на удивление чисто. Даже белая скатерть на столе появилась. Керниус и Энди, как обычно, увлеченно беседовали, разложив на этой белоснежной скатерти потрепанную книгу в зеленоватом кожаном переплете и не обращая внимания на Энлику, со скучающим видом грызущую орехи. Кроме этих орехов, яблок, варенья и печеных грибов, ничего съедобного на столе не было. Зато на противоположном конце стола сидел недобитый разбойник и взахлеб доказывал местным Девицам, одна из которых кормила из бутылочки Солнышкина младенца, что, раз Светлые боги спасли его от мучительной смерти, он просто обязан всю оставшуюся Жизнь посвятить добрым делам. Рука разбойника, в которую Энлика все-таки умудрилась всадить стрелу, покоилась на перевязи из цветастого платка.

— О, Рик! — бросилась ко мне Энлика, едва заметив в дверях. — А я думала, ты меня здесь, в этом лесу, бросил! Я хотела за тобой бежать, а Энди не пустил.

— Ну что ты, маленькая! — Я поднял девчонку на руки и сразу же получил в щеку липкий, пахнущий вареньем поцелуй. — Раз я обещал отвести тебя к маме, значит, так оно и будет. Только прежде придется прогнать с дороги злых призраков, живущих в ущелье Потерянных Душ. Поэтому сначала мы пойдем к одному доброму эльфу. Ты у него поживешь, а мы с Энди прогоним призраков и за тобой вернемся.

— А можно с вами?

— Разве ты не боишься призраков?

— Вообще-то боюсь, — честно призналась девочка. Она грустно вздохнула, сползла с моих рук на пол и понуро поплелась к столу. Правда, через мгновение, забыв обо всем, Энлика снова подлетела ко мне и гордо сообщила: — Представляешь, этот разбойник, которого я чуть не застрелила, вовсе не плохой! Керниус говорит, что он просто… ой, я забыла.

— Просто попал под дурное влияние, — подсказал Энди. — А сейчас он ему все объяснил, и теперь этот парень больше не будет грабить на дорогах, а станет служить Светлым богам.

— Бывает и хуже, — кисло сказал я.

— Ты не понял! Ведь если бы ты тех разбойников не поубивал, Керниус мог бы и их перевоспитать.

— Что ж до сих пор не перевоспитал? Он же давно через этот лес ходит!

— Не так это легко — наставлять людей на путь истинный! — принялся оправдываться Керниус. — Нужно, чтобы они сами захотели меня услышать и понять. Ведь даже ты, Черный принц, не можешь понять, что убийство— всегда зло, даже если совершается во имя справедливости. Но я уверен, что рано или поздно ты это поймешь, потому что в душе твоей больше доброго, чем злого…

— Между прочим, — оборвал я Керниуса, который был готов, кажется, распинаться на свою излюбленную тему до вечера, — я зашел пообедать, а не послушать проповедь. Только, наверное, погорячился. Обедом тут и не пахнет.

— Почему? — удивился Энди. — Тут полно еды!

— Ты думаешь, я — гремлин и могу наесться яблоками и орехами? Эй, хозяин, если в этой забытой богами дыре не найдется мяса…

— Сию минуту, ваше высочество! — Хозяин стрелой вылетел за дверь, и еще долго со двора доносилась его ругань и предсмертный визг какого-то горемычного поросенка.

— Ну почему из-за твоего вечно голодного брюха должно страдать невинное животное? — проворчал Энди, но я быстренько отвлек его от печальной судьбы моего будущего обеда, показав обрывок карты. — Знаешь, а ведь я здесь жил, когда был совсем маленьким, — задумчиво проговорил он, разглядывая миниатюрные изображения гор и леса.

— Не совсем, — поправил его я. — Тут только южная часть Эстариоля. Западный оплот северо-восточнее.

— Да и в Эстариоле я тоже жил, хотя вообще-то я говорил про Гилл-Зурас.

— То-то я думаю, и с чего это вдруг у тебя гномье имя? — расхохотался я. — Чего ты в Гилл-Зурасе потерял, да еще в детстве?

— Ну так получилось, — неуверенно промямлил Энди. — Вообще-то я плохо помню. Сначала я жил на берегу моря. Думаю, я родился в какой-то далекой стране, о которой тут никто не знает. По крайней мере, язык, на котором говорила моя мать, не знали ни мой старик, ни гномы, ни эльфы. Мне, наверно, года два было, когда она меня посадила в лодку и оттолкнула от берега. Больше я ее не видел. Помню только, как дом наш на берегу моря горит, а я смотрю на огонь из лодки, а лодка уплывает в море. Все дальше и дальше. А потом буря началась, и я спрятался в большом деревянном ящике, где мать сухари хранила и воду.

— А что это — сухари? — спросила Энлика.

— Ну это если эльмарионскую булку над огнем или на солнце высушить, то она станет твердая, как камень. Это и называется сухарь.

— Зачем же эту дрянь в ящике хранить? — брезгливо поморщился я.

— Потому что в море тоже есть хочется. Рыбы не всегда наловить получается, а сухари не портятся. Понял?

— Что ж тут не понять? Дальше портиться некуда, вот и не портятся! Так что с тобой потом было?

— Потом я плакал, естественно. Что еще может делать двухлетний ребенок, когда ему очень страшно? Плакал, потом засыпал, потом просыпался, ел эти самые сухари, пил воду и опять плакал. Когда лодку выкинуло на берег, я спал. Просыпаюсь, лодка больше не качается. Ну я выбрался на берег. А берег был — одно название. Крохотная такая бухточка, усыпанная галькой. Вокруг — отвесные скалы. Просто удивительно, что лодка об них не разбилась. В общем, торчал я там, пока меня гномы не подобрали. Кстати, имя Энди не они мне дали, меня так всегда звали, из-за этого имени гномы и приняли меня за своего, гномьего ребенка. Жил я у них, наверно, год или два, пока не заболел. К тому времени гномы сообразили, что я вовсе не гном и не могу долго жить под землей. Они отправили меня в Эстариоль к эльфам, которые и прозвали меня Эндилорн, что значит Одинокий Странник, за то, что я целыми днями бродил по лесу. Мне тогда казалось, что если идти и идти по лесу, то рано или поздно дойдешь до того леса, где я когда-то жил с мамой. — Энди усмехнулся и мечтательно добавил: — Вот бы мне сейчас в Эстариоль попасть! Я бы точно не вылезал из библиотеки. А тогда я еще бестолковый был, даже читать не умел. — Он повертел карту в руках, достал из своей странной сумки остальные три части, разложил на столе и принялся внимательно рассматривать.

• Предыдущая
• 29/75
• Следующая