Бессонница (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна - Страница 41

- Угу, - губы добрались до моего левого уха, и язык принялся нежно ласкать мочку. – Будут.

- Я серьезно.

- Я тоже, - прекратив свои игры, Руслан легонько щелкну меня по носу указательным пальцем. – И писать будут. И хотеть будут. Черт, я сам даже такую уставшую тебя хочу.

- Это хорошо, - от уверенности и спокойствия, с которым было сказано признание, за спиной словно крылья выросли.

- Да, - Руслан притянул меня к себе на грудь. Совсем как в прошлый раз во время нашей близости в машине. – Вот только скажи мне, выжатый лимон: за стаканчиком кофе есть смысл куда-то заезжать или сразу домой и под одеялко?

До этого самого момента я и не ощущала, насколько сильно устала. Глаза ни с того ни с сего начали слипаться, а из уютных объятий не хотелось выбираться вообще. Наверное, сказалось волшебное слово "одеялко". С детства не слышала его, а тут...

- Честно? – прижалась щекой к колючей щеке.

- Честность за честность, - вернул мой комплемент Серебряков.

- Тогда домой.

***

Милые, почти невинные фразы и действия Руслана выворачивали душу наизнанку. Я не думала, каким он был с другими женщинами, старалась не вспоминать совместные встречи со Светой. Сейчас он был моим со всей его страстью и обручальным кольцом на пальце.

Моим.

Пусть не до конца. Хотя бы физически.

"Тело не лжет", - порой вспоминалась фраза, сказанная в эфире Прокловой. "Ты ведь не лжешь? Я на самом деле нужна тебе так же сильно, как и ты мне?" – вопрос зудел на губах, грозясь сорваться, каждый раз, когда сильные руки скользили по телу. Но я молчала.

Быть нужной, быть частью - Жанна, садившаяся в поезд "Санкт-Петербург - Москва" и не думала о таком. Она хотела сжечь мосты. Сделать то, что не смогла в далеком Сочи. Теперь, засыпая каждую ночь на плече любимого мужчины, я грезила о другом.

Вместо глухого, привычного, будто неизлечимая болезнь, одиночества на душе появилось какое-то незнакомое, волнующее чувство. Даже мысленно я боялась назвать его. Страшилась и на секунду задуматься о значении...

"Надежда" - запретное слово. Выброшенное из лексикона за ненадобностью. И сейчас самое заветное.

Судьба махала перед носом выигрышным лотерейным билетом. Он был совсем рядом. Мы жили с Русланом под одной крышей, делили кровать, больше не закрывали глаз и наконец-то перестали ругаться.

Джек-пот был почти мой. Протяни руку и забери билет. Но не верьте тем, кто говорит, что к хорошему привыкаешь быстро. Болото не отпускает в один миг. Тревожными снами, болезненными воспоминаниями, словами друзей оно крепко держит своих жертв, запрещая поверить окончательно.

Мое болото отпускать не умело вообще.

***

Словно собственной неуверенности было мало, свежую охапку дров в костер сомнений подкинул Костя.

Неделю после возвращения из вымышленной поездки мы говорили лишь о делах. Эфирная сетка, прихоти гостей, новые заскоки Мисюрова – тем было хоть отбавляй. Но перед субботой, после особенно напряженной передачи терпение друга все же лопнуло.

- Жанн, - он присел на диван в моем кабинете и зарылся пальцами в шевелюре, - а вообще, о важном ты ничего не хочешь мне рассказать?

Можно было, конечно, разыграть глухую и понадеяться, что неожиданный интерес Кости пропадет так же быстро, как и родился, но что-то подсказало: "Не стоит".

- О чем? – нисколько не стесняясь, я стянула через голову удобный серый гольф и надела кремовую полупрозрачную блузку с целой дюжиной маленьких пуговичек. Одного нетерпеливого мужчину сегодня вечером ожидал специальный сюрприз.

- О поездке в Москву. О том, почему ты всю неделю сама на себя не похожа. - Костя бросил хмурый взгляд исподлобья.

- Не похожа? – чтобы не улыбнуться, пришлось прикусить щеку изнутри.

- Нет. Хоть священника приглашай.

Я удивленно уставилась на друга.

- Экзорциста, - тут же пояснил Костя.

- Ээ... Нет. Ни изгонять бесов, ни отпевать меня, пожалуй, не нужно. Потом, может быть, но сейчас точно не стоит.

- А сейчас не стоит из-за... – Костя взмахнул рукой, предлагая мне продолжить фразу.

- Из-за того... – признание, которое я сдерживала в себе целую неделю, уже рвалось наружу. Так и хотелось сказать: "Потому что у меня роман. Роман с Русланом", только язык не повернулся.  – Я сплю с Серебряковым. Ума не приложу, что из этого получится, и с чем я останусь, но так вышло.

Реакцию Кости нужно было снимать на видео. Казалось, даже оранжевая бабочка, последнее пижонское приобретение, обмякла в бесформенную тряпочку.

Друг с минуту, долго, внимательно рассматривал мое лицо, а потом тяжело вздохнул.

- Костя, - уже без веселья, тихо позвала я его, - я счастлива, - опустилась рядом на диван.

- Конечно.

- Правда.

- Угу. Заметно.

- Клянусь тебе!

- Орлова, ты в курсе, что на немецком счастье – это "глюк"?

- Глюк? – нервно хохотнула.

- Ага. Глюк. Звучит как наше "галлюцинация". - Теплая рука легла мне на плечо. - Забавно. Не находишь?

Забавно ли? Одно совпадение на миллион и такое яркое - нарочно не придумаешь. А уж веселиться... Счастье-глюк не было для меня забавным. Оно, скорее, напоминало горькую микстуру, которую хотелось выплюнуть и забыть. Впрочем, друзья на то и друзья, чтобы безошибочно попадать по болевым точкам.

Глава 19.

Руслан.

Считается, что для мужчин результат важнее процесса. Мы как бегуны со старта прем к финишной прямой, не видя кроме дорожки никого и ничего на своем пути.

За последние пару лет я тоже научился верить в эту теорию. Быстрый старт, потный, изматывающий "бег" и опустошительная разрядка в качестве заслуженного приза на финише. Удовольствие партнерши уже потом. Членом, пальцами, языком – пофиг чем. За все нужно платить, и я платил, не задумываясь о способе.

С Орловой сбоило еще на старте. Марафон заканчивался после первого же стона. Сладкий, тягучий, грудной, он вирусом проникал в подкорку и запускал процесс разжижения мозга.

Необратимая реакция. Неправильная. Дыхание перехватывало, и все, что я мог – медленно входить в совершенное, словно созданное для меня женское тело и шизеть от того, как Жанна тает, превращаясь в воск под моими ладонями.

Противостоять этому или забываться собственными фантазиями было невозможно. У Хайдеггера, одного из зануд-философов, которыми я себя усыплял, существовал даже специальный термин - "dasein". В переводе с философского на человеческий - жить в режиме "здесь и сейчас", без мазохистских путешествий в прошлое и будущее. Сейчас это было про меня.

- Так хорошо, что хочется уснуть со счастливой улыбкой и никогда не просыпаться, - озвучила Жанна как-то мою собственную мысль после долгого утомительного секса.

Тогда я ничего ей не сказал. Не знал, как. Разучился. А потом, когда карие глаза закрылись, и дыхание стало ровным, прижал Жанну к своему боку и поцеловал в макушку. Не просыпаться было бы замечательно. Как и не думать ни о чем.

Особенно не хотелась думать о кульбитах судьбы.

Жанна Орлова - имя и фамилия. Раньше при их упоминании мне всегда вспоминалась Света. Они будто были не подругами, а кем-то большим одна для другой.

Та Орлова слепила красотой. Во всеоружии она была настолько хороша, что я даже не узнал ее на сцене в Сочи после знакомства на беговой дорожке.

- Жанна кого-то встретила, - поделилась однажды Света, - хотела произвести впечатление, а он не пришел.

Это маленькое откровение лишило меня сна на целую ночь. Совпадение ли? Судьба? Я раз за разом прокручивал в памяти сочинскую командировку, вспоминая и наше знакомство, и ужин в ресторане. Меня ли она ждала? Кто не пришел?

Однако после первой же случайной встречи с окруженной поклонниками Орловой противное чувство, сильно смахивающее на вину, отпустило захват. Прошлое осталось в прошлом, и я забыл про Сочи. Забыл на несколько лет.