Ведьма на работе - Гринь Анна Геннадьевна - Страница 39

Вася фыркнул и уточнил:

— Ну я бы мог тебя просветить по поводу любого вопроса, который тебя беспокоит, но я пока не могу разобраться в той мешанине, что происходит в твоей голове.

— Эх, Вася, Вася…

Я спрятала лицо в ладони и тихо всхлипнула.

— Да чего ты? — не выдержав, вновь спросил кроль.

— Как мне понять, что делать дальше? — выдавила я, с надеждой посмотрев на зеленого пушистика.

Да, спрашивать совета у плюшевого кролика — полная дурость, но сейчас я согласна на любое стороннее мнение.

— Ты по поводу Шарада? — догадался Вася.

— Что вообще происходит, и как мне это все воспринимать? — спросила я. — До этого он молчал, а сегодня практически прямо намекнул… Если я правильно поняла, конечно.

— Ты странная, — сказал Вася, подавшись вперед и едва не навернувшись с края. — Парень с тобой как с писаной торбой носится, а ты ничего не понимаешь?

— И ничего не с писаной! — тут же обиделась я.

— Да? — ехидно уточнил кроль. — А кто с тебя пылинки сдувает, защищает и при любом удобном случае на ручках таскает?

— Последнее было только раз! — воскликнула я, но тут же поправилась, сообразив, что сегодня тоже можно считать: — Ну… два.

— Вот! Я ж говорил, — не смутился кролик.

— Но разве… — запнулась я. — Разве ухаживания выглядят не как-то иначе?

Кролик уставился на меня, и, хотя у него плохо получалось выражать эмоции, я все равно уловила явный скепсис в Васином молчании.

— Федора, ты в этом… — начал кролик и повел вокруг себя лапками, — семидырье. Тут тебе не дом, где ухаживания и намеки — это цветы, стишки и что-то подобное. А Шарад тебе не томный офисный мальчик, который вскочит на стул при виде мышки или затрясется от страха, если его остановят за нарушение правил дорожного движения.

Представив нарисованный кроликом образ, я не удержалась и хихикнула, а потом рассмеялась в голос. Моментально стало легче и спокойнее.

— Черт! Ты прав, — с улыбкой согласилась я. — Просто…

— Просто он тоже воспринимает свое к тебе поведение ровно так, как привык дома или здесь, и считает, что проявляет достаточно явный интерес, — сказал кроль. — А с учетом характера блондинчика… Да он прям очень недвусмысленно о тебе печется, и это явно выходит за рамки простой дружеской симпатии.

— Но ведь бывает же дружба между мужчиной и женщиной, когда они беспокоятся друг о друге, — напомнила я Васе.

— Все может быть, — пожал ушами кроль, — но это не ваш случай.

— И как мне быть?

— Ты хочешь, чтобы я тебе сказал, как быть? — с сомнением уточнил зеленый.

— Ну хоть мнение выскажи, — взмолилась я.

— Пусть все идет своим чередом, — ответил Вася.

— Но ведь пройдет время, и, вполне вероятно, я перенесусь обратно в свой мир или найду способ туда отправиться!

— Если жить только завтрашним днем, пропустишь все важное, что происходит прямо сейчас, — философски отозвался ушастик.

Из комнаты до утра я так и не вышла. Не из-за страха или смущения. Просто разговор с Васей окончательно меня вымотал, и я без задних ног задрыхла поперек кровати, не замечая ворчания клыкастого приятеля. А проснулась лишь утром под душераздирающий треск и хруст.

— Вася! — завопила я спустя несколько секунд, когда сердце прекратило попытки сбежать в пятки, а до меня дошло, что же происходит. — Опять? Что тебе сделала эта разнесчастная кровать?

— Я постигаю суть жизни, — возвышенно изрек кроль и отчетливо сплюнул. — Ищу ответ на главный вопрос!

— Сорок два, — прохрипела я и накрыла голову подушкой. — Ты не кролик, ты дятел, а в прошлой жизни был соседом с дрелью!

— Утро уже, — снова сплюнув, просветил Вася, — труба зовет!

— Ты не труба, — проворчала я из-под подушки, — но я с радостью сделаю из тебя муфту!

После того как ушастик сплюнул третий раз, я с опаской свесилась с кровати и заглянула под нее, ожидая увидеть на полу труху. Из-под кровати на меня уставились глаза над зубастой пастью. Ножка кровати оказалась цела, но кролю таки удалось оставить на резном лакированном куске дерева несколько мелких царапин.

— Ты портишь мое имущество! — возмутилась я. — Нет. Казенное! Казенное имущество портишь, негодник!

— Я не негодник, — строго погрозил мне ухом, как пальцем, Вася. — Я Великий Мудрец, Равный Небу!

— Кролик ты толстопопый, — вздохнула я, но все же поднялась и отправилась в ванную, напевая себе под нос, немного коверкая стихи: — Ни капли вины и ни капли сомнения, ножка кровати искусана гением.

Но стоило мне взглянуть на себя в зеркало, как я умолкла на полуслове, захрипела от ужаса, а потом завопила так, что в считанные секунды парни сбежались ко мне, вооруженные, будто собирались воевать с полчищем монстров.

Собственно… полчище было. Оно взирало на меня с моего лица.

— Катастрофа! — раз десятый за три секунды выкрикнула я и опять уставилась на свою чуть опухшую физиономию, на которой радостно сияли красные пятна. — Что это? Что это? Что это?

— Хм… — только и смог выдавить Мэй, опуская кинжалы.

— Катастрофа! Я мухомор! Что это?! — не в силах остановиться, хныча выкрикнула я, глядя на себя в зеркало.

Мэй отвел взгляд, а вот Шарад стоял и внимательно рассматривал мое отражение в шаге за моей спиной. От стыда и ужаса я покраснела и теперь вся была неровного красного цвета.

Мамочки! Вчера мы так и не поговорили, ночью я решила не противиться отношениям, если таковые здесь со мной случатся, а теперь я стою в ванной в мятой одежде с всклокоченной шевелюрой и таким Пикассо на лице, что впору собирать манатки и уходить жить в какую-нибудь пещеру в горах Зеленого мира. Только драконов я и не распугаю! А если и распугаю, то они мне об этом не сообщат. Да и плевать, что обо мне подумают какие-то драконы!

— Это аллергия, — не подозревая о том, что я уже мысленно составила список необходимых вещей и готова через четверть часа сбежать из дому, изрек Шарад. — Интересно, что ее вызвало?

Я села на край ванны и спрятала лицо в ладонях.

— Мне все равно-о-о-о, — простонала я. — Мне все равно!

— Ну мы вчера много чего съели, — вздохнул Мэй.

Я застонала еще громче, припомнив, что до загула по Фиолетовому миру я налопалась шоколада и сняла пробу с кролика. Если составить список продуктов, которые я вчера попробовала впервые, то этим свитком меня можно будет обмотать, как мумию бинтами!

— Если это шоколад, то я самая невезучая девушка в целом ми-и-ире! Во всех мира-а-а-а-ах, — выдохнула я, глянув на парней, и опять уткнулась лицом в ладони, чувствуя, как обидные горячие капли скользят по пальцам и плюхаются на мятую фиолетовую юбку. — Только мне могло так повезти, что я ко всем несчастьям обзавелась еще и аллергией на единственное лакомство, способное утешить и развести тучи серой безнадеги-и-и-и.

— Эй! — окликнул меня Шарад, присев на корточки и сложив на пол оружие. — Да чего ты? Это пройдет. Не плачь. Не плачь, Дора.

Я разрыдалась еще горше, а потом шумно хлюпнула носом.

— Да, Дор, — поддержал Мэй, — чего ты? Все не так плохо!

— Все не плохо! — провыла я, мечтая скрыться в темноте, чтобы никто не видел моей опухшей мордахи. — Все ужасно!

— Так, — шумно сглотнув, предупреждающе произнес Мэй. — Федора, быстро успокойся, а то ты, похоже, неосознанно колдуешь.

Я обиженно всхлипнула и зло взглянула на брюнета.

Да как он не понимает?! Разве не ясно, что у меня тут катастрофа случилась? Я и так не эталон красоты, элегантности и воспитания! А теперь я еще мухоморище! Самое настоящее! Ни в одном лесу такой грибочек не сыщешь!

На миг показалось, что все кругом плывет и цвет от лампы какой-то блеклый, чуть зеленоватый.

— Дор, — тронув меня за плечо, мягко сказал Шарад, — не переживай. Давай, дыши. Ну? Дыши и перестань плакать.

Блондин стянул с крючка полотенце, осторожно промокнул мои щеки и почти силком заставил высморкаться.

Да… Падать ниже просто некуда!